Страница 3 из 6
Так что Мишка утром один пыхтел на кухне, некому даже пожаловаться. И тут на кухню вышла Мама, еще и замолчать придется. Зато Мама, уверенная, что она на кухне одна, решила поговорить сама с собой в полный голос. Она прижимала к груди кипу бумаг и кидала бессвязные реплики. Мишка не понял, почему если человек хочет поговорить сам с собой, не рассказать историю связно.
– Ну где это видано! Это же обрывки какие-то. Опять я повелась на розыгрыш Константина Филиппыча. Опять я живу не своим умом. Будто я девочка какая…
Мама кружила по кухне с кипой бумаг. Бумаги – это диссертация, догадался Мишка.
– А если это не шутки? И он договорился с издательством, они не смогли ему отказать? А когда прочтут, увидят, что это любительщина. Какая это монография?! Я же десять лет при детях… При муже, который всегда на работе… Что я могу?! Что?!
Мишка видел, что ей хочется поднять руки к небу и воззвать ко всем богам. Но она боялась выпустить кипу бумаг из рук.
– Все решено! Не буду отправлять. Не буду позорить семью. Я есть то, что я есть. И за что меня любить? Кто я! Жена? Мама? Это все могут. Я не могу написать простую диссертацию. Надо забыть про диссертацию. И все забудут. Все же меня любят. Они хорошие.
Мишке надоели ее стенания и он сказал:
– Стоп!
Мама вздрогнула. Она не знала, что плюшевые медведи разговаривают. Он знал, что нельзя разговаривать ни при каких обстоятельствах. Но тут были такие обстоятельства, что нельзя было молчать.
– Послушайте, лучшая мама на свете, самая красивая и добрая в мире, которой не нужна диссертация, чтобы ее любили, потому что ее и так любят, – начал он издалека. – Вот я. Я ничто. Плюшевый медведь, на мнение которого можно не полагаться. Но посмотрите на собак. Еще вчера не было смысла на них смотреть, потому что они были бессмысленные существа, лохматые дьяволята. А съев вашу диссертацию – посмотрите на них, видите – они нравственно преобразились, стали осмысленными, разумными членам нашего общества.
Мама еще крепче прижала диссертацию, с испугом посмотрела на собак, они зевали, понять их можно, еще утро, еще не рассвело.
– Видите ли, опыты на собаках запрещены. Согласен. Но в домашних условиях можно, если посмотреть на результат. Мы с чувством глубокого удовлетворения взираем на них, видя значимый результат. Даже подопытные собаки показали, что ваша диссертация понятна любому, даже собакам пошла впрок. Если даже безмозглые щенки ощутили глубину вашей мысли и творческий метод исследования, то что говорить о людях, – про себя, то есть про плюшевых медведей, он благородно промолчал, – особенно о людях в издательстве.
Мама еще покружила по кухне. Потом остановилась и сказала:
– Надо взять себя в руки. От страха кажется, что со мной плюшевые медведи разговаривают. Может, я много общалась с космосом. Но когда я ждала Колю, я тоже общалась с космосом, а плюшевые медведи со мной не разговаривали. Все, надо избавиться от рукописи. Хуже голосов медведей со мной ничего не будет. Будь что будет.
Мама встала на лыжи и убежала на почту отправлять в издательство рукопись.
– Ну вот, – сказал Медведь собакам, – сделал доброе дело. А теперь придется молчать, чтобы Мама не думала, что я разговариваю. Вот она благодарность!
Тут же за его спиной появилась Ссся, и они гордо удалились к себе, оставив собак зевать на кухне одних.
Глава 5
Из-за всех этих событий Коля совершенно не заметил, как прошла учебная неделя. И только, когда Мишка завистливо спросил, интересно ли в школе, Коля опомнился и понял, что рассказать про новую школу совершенно нечего. Учителя что-то бубнили, одноклассники играли в телефонах, никто не болтал, не ерзал, не дергал товарища. Только монотонный голос училки. На переменах лишь Витька с Серегой играли в пятнашки или в догонялки. Ромик бегал с ними. Девочки всегда о чем-то шептались, как к ним ни подходи, ничего не услышишь (Ромик потом рассказал, что они обсуждают айфоны и смартфоны и смеются над теми, у кого их нет). Мальчишки из класса держались в сторонке, уныло глазели по сторонам, будто думали, чем бы заняться. Думали и думали, пока звонок не прозвенит. И все молча отправятся в класс. Уроки сменялись, но ничего не менялось.
Коля не стал говорить об этом Медведю. Но понял, нужно расшевелить это сонное царство. Он решил учудить невиданную шалость, дикую хулиганскую выходку, о которой будут вспоминать, даже когда он вернется на Якиманку.
Не подумайте, что Коля был негодяем и хулиганом. Нет, он самый обычный мальчик, который иногда, совсем редко… Про Новый Год совершенно не считается, потому что все безобразия дело рук, то есть лап МишМиша. А сам Коля, наоборот, все исправлял. (хотя… Коля ему немного помогал, видите, сколь честен Коля, раз сразу признает свою вину). И потому он собрал совет.
Лакоста сразу поддержал Колю, а Левайса осторожно спросил:
– Может, не надо? Можно немного потерпеть, скоро же вернемся на Якиманку. И там уже можно оторваться по полной. Свои всегда поймут, – Левайса опустил голову, он боялся, что друзья сочтут его трусом.
– Значит, мы сами что-то отчебучим! – заносчиво сказал Лакоста, хотя он был очень воспитанным мальчиком. Он перехватил инициативу.
– Что? – спросил заговорщически Коля.
Коля посмотрел на Левайсу, а Левайса – на Лакосту. Лакоста растерялся. Он сам не знал, что. И они стали думать вместе. В якиманской школе они шумели на уроках, спорили друг с другом и с учителями, это вырастало в научный диспут. А еще они задавали каверзные вопросы. И тогда учителя предлагали им всем классом найти ответ. На этом арсенал шалостей исчерпался.
На следующий день они пошли в школу пораньше. И сели за парту, как паиньки. А потом во время урока Коля толкнул в бок Левайсу, тот взвизгнул и стукнул Колю (совсем не больно) по голове учебником. Но никто не заметил этого. Что еще сделать, Коля и Левайса не знали. Во время нудной контрольной, где надо было ставить галочки под правильными ответами, Лакоста стал насвистывать какой-то мотивчик. И, представьте, никто не прореагировал. Лакоста признал поражение и замолчал.
И тогда Коля пошел на крайнюю меру: он поставил галочки наобум, даже не читая вопросов. Его примеру последовал и Левайса. Они с довольным видом сдали свои работы, ожидая двойки и разноса. И что бы вы думали? Они получили четверки.
– А может, она не проверяет работы? Или сама не знает, какие ответы правильные? – осторожно предположил Левайса.
– С этой школой надо что-то решать! – Лакоста был полон решимости.
«Ну не обращаться же к Медведю за помощью, он же школу разнесет на щепки», – подумал Коля.
– Дедушка говорил, что они, когда были школьниками, доску мылом намазали, мел скользил. А однажды, – пустился в воспоминания Коля, чтобы как-то расшевелить фантазию мальчиков, – он принес в школу белую мышь и выпустил ее во время урока.
– Не годится, – мрачно сказал Костя. – Доска сейчас пластиковая и по ней фломастером фигачат.
– И мышь где взять? – поддержал его Левайса. – У папы в клинике нет.
– А еще Дедушка говорил, что они однажды лампочку выкрутили, обернули мокрой промокашкой и обратно вкрутили. Лампочка погорела и медленно погасла, – неуверенно продолжил Коля.
– А что такое промокашка? – спросил Лакоста.
– Ну это такая бумажка в тетради была, чтобы чернила промокнуть, – Дедушка объяснил Коле, что такое промокашка и для чего она нужна. – Ну это как бумажные полотенца.
– Как ты эти световые панели обернешь? Они же на клеммах!
– Вот мой папа рассказывал, – вспомнил Лакоста, – как они к портрету Лобачевского на жвачку беломорину приклеили! Тогда даже его родителей в школу вызвали!
Левайса и Коля признали, что это выходка так выходка.
– Только портрета Лобачевского в школе нет, – вздохнули мальчики.
Утром они послушно поплелись в школу. Колю осенило:
– Опоздать!
И тут Лакосту понесло и он выкрикнул:
– Не опоздать! Прогулять! Нужно о себе заявить если не присутствием, то отсутствием.