Повенчанные временем

Виола не выдержала первой.

– Если вы солгали, никогда не прощу.

Она упрямо сжала губы.

– Меня? – не столько спросил, сколько констатировал Дайон, но получил неожиданный ответ:

– В первую очередь себя.

– Себя-то за что? – изумился герцог.

– Я не присоединилась к своим товарищам, не рассказала им все, что знаю, не рискнула жизнью вместе с ними. Вместо этого бесцельно сижу и жду. Потому что поверила чужому человеку, хотя отлично понимала, что его слова могут быть ложью. А на самом деле, я просто струсила, вот и весь ответ. Побоялась иллюзорной опасности и осталась в надежном месте. Наверное, брат все-таки прав: мне не место на войне. Сопротивление – для смелых, а я – трусиха.

– Ерунда, вы вовсе не трусиха, – возразил Дайон. – Вы – благоразумная девушка, а это совершенно разные вещи. Войну нельзя выиграть, если стремглав бежать навстречу любой опасности.

– Благоразумная? Я? – Виола натянуто рассмеялась. – Да меня все считают взбалмошной и сумасбродной.

– Глупости.

– Спросите у любого в лагере!

– Предпочитаю составить собственное мнение. Вы умны, умеете делать выводы и быстро принимать решения в опасной ситуации. И способны отстаивать свое мнение, даже если другие его не разделяют. Это дорогого стоит. Просто делаете вы это довольно оригинальным образом…

– Скажите, с чего вы все это взяли?

Хоть Виола и делала вид, что ей все равно, было заметно, что слова собеседника ей приятны.

Дайон пожал плечами:

– Человек моего положения обязан разбираться в людях.

– Вашего положения? – насторожилась девушка. – И какое же у вас положение?

– На сегодняшний день – непонятное. – Он усмехнулся, хотя настрой был совсем не радостный. – Так что не стоит винить себя. Со временем вы наберетесь опыта, и все встанет на свои места.

Виола склонила голову набок и устремила на него испытывающий взгляд.

– Странно, – задумчиво протянула она. – По-моему, вы меня поучаете. Но отчего-то это не вызывает раздражения.

– Кто я такой, чтобы поучать? – возразил Дайон. – У меня нет для этого оснований. Я не герой войны. Не ученый, открывший что-то важное. Не монах, достигший стадии единения с богами.

– Вы утверждаете, что виконт, – немного едко напомнила Виола.

– Слухи уже разлетелись по лагерю? – изогнул бровь Дайон.

– А это слухи?

Девушка скрестила руки на груди и тоже подвигала бровями, пытаясь повторить его мимику, что вызвало на губах Дайона улыбку. Заметив это, Виола обиженно нахмурилась, и герцог, почувствовавший первые признаки ссоры, поспешил сгладить ситуацию.

– Да, я виконт. И даже, представьте себе, самый настоящий. Но это означает, что мне предстоит обучить ровно одного человека – своего сына – как управлять нашими землями. Вернее, тем, что от них осталось, – в последний момент спохватился он, вспомнив, что говорил Жюсту. Но девушка не заметила этой оплошности.

– У вас есть сын? – разочарованно спросила она.

– Пока нет, но это дело времени.

– Ваша супруга не считает нужным торопиться?

– Это я не считаю нужным торопиться, – поправил Дайон и зачем-то добавил: – Супруги пока тоже нет. Но в скором времени появится. Куда я денусь?

Он усмехнулся, вдруг осознав абсурдность последней фразы.

– Вы так говорите, как будто не горите желанием вступать в брак, – заметила Виола, не придав значения выражению лица собеседника.

– Не горю, абсолютно, – подтвердил он.

В других обстоятельствах он никогда не стал бы обсуждать подобные вещи с посторонним человеком. Но нынешние обстоятельства так разительно отличались от обычных, что подобная откровенность показалась Дайону не только не предосудительной, но даже уместной.

– Но собираетесь? – стремилась разобраться Виола.

– А разве у меня есть выбор? Я обязан передать свои земли законному наследнику. Женитьба – не более чем ступень к достижению этой цели.

– А, знаете, это занятно, – протянула девушка. – У меня по сути точно такая же ситуация. Все ждут, что я выйду замуж «за подходящего человека», – последние слова она произнесла, явно пародируя кого-то из знакомых. – Чтоб жить так, как установило общество. Чего я хочу на самом деле, занимает их в последнюю очередь.

– А чего вы хотите?

Она задумалась, а потом опустила голову:

– Раньше я мечтала путешествовать. Объездить весь мир. Сейчас… сейчас уже не знаю. Мне кажется, теперь все хотят только одного – чтобы весь этот кошмар закончился.

Дайон внимательно посмотрел на девушку. Она сорвала колокольчик и зачем-то вертела его в руках. Юная и хрупкая, она и сама казалась цветком, который вот-вот растопчут.

В ее возрасте прячут от посторонних глаз куклы и начинают выезжать на балы, очаровывая приятелей детства. Но Виола, как и Дениза, была лишена такой роскоши. Что станет с ней дальше? Доживет ли она вообще до того времени, когда закончится Смута?

Какое-то время они просто молчали, сидя рядом и обдумывая сказанное. Дайон приоткрыл было рот, собираясь продолжить разговор, но его прервал громкий возглас:

– Они возвращаются!

Виола вскочила на ноги, герцог последовал ее примеру. Пока никого не было видно. О прибытии отряда возвестил юноша приблизительно того же возраста, что и Мэтью, забравшийся на дерево и сейчас размахивающий рукой, опасно балансируя на покачивающейся ветке.

Сердце тревожно забилось в ожидании новостей о судьбе Денизы, и все же Дайон, сумев отвлечься от личного, неодобрительно покачал головой. Здесь слишком много мальчишек, неопытных, еще не научившихся здраво мыслить. И они слишком часто рискуют головой, хоть командиры вроде Жюста и пытаются по мере возможности ограждать их от опасности. Герцог ведь ни на секунду не поверил, что Жюст отказался брать с собой Мэтью из-за того, что тот якобы «натворил дел». Он просто нашел предлог, чтобы уберечь мальчишку, а заодно заставил того испытывать угрызения совести, чтобы добиться послушания. Дайон, возможно, не был гением стратегии, но кое-что понимал в манипулировании.

Между тем из-за деревьев наконец стали появляться повстанцы. Мрачные, утомленные, скупо отвечающие на приветствия тех, кто остался в лагере. Не выдержав, Виола подхватила юбки и побежала им навстречу. Герцог тоже сделал несколько шагов в их направлении, но затем остановился, опасаясь, что его вернут в «камеру» прежде, чем он успеет получить хоть какую-то информацию. Между тем до поляны добрались мужчины, несущие на носилках раненого. Еще один ковылял следом, опираясь на плечо товарища. Сердце оборвалось. Похоже, отряд все-таки попал в ловушку. Углядев Мэтью, Дайон схватил его за рукав и утянул в тень ближайшего вяза.

– Что там? – спросил он, чувствуя себя так, будто все внутренности разом заледенели.

– Я передал послание, – шепотом ответил Мэтью. – Феррант очень разволновался, когда его увидел. Кажется, он хотел расспросить меня, но времени не оставалось. Я не все слышал, но вроде бы у него была еще какая-то причина подозревать ловушку. Он сказал, что ваше письмо это подтвердило, и надо все отменить.

– Тогда почему здесь раненые?

– Потому что… – Паренек шумно выдохнул и продолжил: – С Жюстом они договорились быстро, и обоим отрядам объявили, дескать, отбой, расходимся. Но некоторые не захотели слушать. И наши, и те, которые из города. Они решили действовать самостоятельно.

– Идиоты! – процедил герцог. – Неужели так сложно просто послушаться командиров!

– У нас не армия, – вскинулся Мэтью. – Здесь все по доброй воле. Не по чьему-то приказу, а по зову чести!

Дайон закатил глаза. Парень явно цитировал чьи-то слова, и этот кто-то, похоже, знал, как привлечь на свою сторону наивных юнцов. Впрочем, если бы не такие юнцы, возможно, он, Дайон, до сих пор бы сидел в заточении и, скорее всего, давно бы сошел с ума. Безумный герцог! Что может быть лучше для узурпаторов? Он горько усмехнулся и тряхнул головой. Поиронизировать можно было и позже.

– Продолжай, – приказал герцог парню, который начинал странно на него коситься.