Страница 49 из 63
Кроваво-красный вихрь ослабевал и стихал. За стенкой все еще пляшущих жуков уже можно было разглядеть поделку из собранных мной материалов. И она совсем не походила на склянку с зельем. Это была здоровущая коса — с чуть изогнутой костяной рукояткой, зеркальным лезвием и черным блестящим оком кмина, который, словно болт, скреплял на вершине лезвие и кость.
Вот это я понимаю: оружие так оружие. Тяжелое и устрашающее — не то что какая-то там дубинка. Мне эта коса точно не помешала бы в Ирейском подземелье. Наверное, выкашивать ей зомбаков и мумий — одно удовольствие. Я не отказался бы от такой смертоубийственной штуки и даже готов был ради нее на некоторое время забыть о зелье. Но, судя по всему, Акпати не собиралась расставаться со своей косой. Как только изнуренные жуки дотащили грозное оружие до рук своей мрачной и удивительно молчаливой повелительницы, она обняла ее, словно старую лучшую подругу, которую не видела много лет.
— Ты исполнил мою просьбу, грешник, — заговорила Акпати, продолжая гладить зеркальное лезвие косы. — И заслуживаешь щедрой награды. Прими этот дар. Он поможет тебе в трудную минуту.
Наконец-то, с облегчением подумал я, забирая флакон с маслянисто-бурой жидкостью.
Зелье мертвой плоти — уникальное зелье, притупляющее любую боль. По легендам, это зелье, сваренное из костей, мозгов и мяса умерших, придумала богиня смерти Инву, чтобы облегчать страдания своего верного мужа Агха, который был жаден до поединков и прочих опасных развлечений, сулящих страшные раны. Можно купить у редких торговцев за очень большие деньги. Поэтому подумайте, нужно ли это делать, так как зелье действует лишь сутки. И возможно, стоит потратить звонкие монеты на что-нибудь более полезное и долговечное.
Поучите еще! — встрепенулся я. Сам разберусь, на что и когда тратить бабки. Ясно?
Несмотря на пещерный морок и на глубокий капюшон, скрывающий лицо Акпати, я чувствовал, что она упрямо наблюдает за мной.
— Ты хорошо мне послужил, — вдруг сказала богиня смерти, лишь подтверждая мои догадки. — Поэтому я хочу предложить тебе свое покровительство, если ты, конечно, желаешь его принять.
Я вспомнил про пустующую вкладку в инвентаре, понимая, куда клонит Акпати. И подумал: почему бы нет? Надо только узнать, что я обрету и чего лишусь, если рискну согласиться.
— И что я получу за преданность? Надеюсь, бесконечный запас твоего замечательного зелья? — Я не сумел сдержать смех. — Ладно, просто прикалываюсь. Так что я реально получу за преданность?
— Любая нежить, почуяв мой дух, ослабнет. А когда твоя грешная жизнь повиснет на волоске, твое оружие станет бить гораздо злее.
— Звучит неплохо. А что потребуется от меня?
— Вера. Твоя истинная вера.
Ну этого добра мне не жалко, подумал я и все-таки решил уточнить:
— Только и всего?
— Иногда мне может понадобиться твоя помощь.
— Я догадывался. Ладно, у меня хорошее настроение. Согласен. Что мне, встать на колени или вроде того?
Акпати покачала головой, сделала шаг, вытянула руку и коснулась моего плеча. Из-под ее тонких пальцев, лежащих на моем темном оперении, засочился красноватый свет. Она стояла так близко, а свечение было столь ярким, что я наконец-то сумел разглядеть ее лицо. И обмер, когда увидел… знакомые черты.
Богиня смерти так походила на… маму, так походила на… сестру.
Глава 24. Тени прошлого
В лагерь я вернулся растерянным, угрюмым и озадаченным. То, что пряталось в тени глубокого капюшона богини смерти, ошеломило меня настолько, что я даже не помнил, как звонил в колокольчик и заходил в портал.
Жар, звуки и запахи уже привычного нвалийского летнего дня остались где-то там, в другом мире, за порогом моих чувств, уступив место тревоге и непониманию. А молодое лицо Акпати висело голограммой перед глазами и преследовало повсюду. Отпечаталось в мозгах, словно выжженное клеймо.
Не в силах прогнать приставучее наваждение, сел на свое любимое место, перед остывшем очагом, напротив Одо. Кажется, он что-то сказал. Но я его не расслышал и просто кивнул в ответ.
Долго сидел молча и неподвижно, пока через стенки тонкого кокона, воздвигнутого внезапным потрясением, потихоньку не стали пробиваться звуки. Шелест травы на поле, щебетание птиц и шорох собственного оперения. Отпечаток знакомого лица, повисший передо мной черно-красной маской, все-таки сдался и постепенно исчез, растворившись в горячем воздухе виртуального мира.
Я смотрел на круглое, как блин, пятно золы от костра и понимал, что больше оно меня не раздражает своими ровными круглыми краями, какие, наверное, можно увидеть только в видеоигре. Это было обычное пятно. И уж точно не черный провал в бездну, как мне недавно чудилось. Просто зола, просто мелкие и аккуратные кубики остывших углей.
Ветерок подбросил пепел и разбросал его над очагом. Я посмотрел на советника. Тот встретил мой взгляд, привычно перебирая пальцами свою длинную и густую бороду.
— Я был в пещере Акпати, — со вздохом начал я. — И видел нечто странное. Ее лицо. Мне оно показалось знакомым.
Одо хмуро спросил:
— Это лицо, оно из твоей прежней жизни?
— Она выглядела как моя сестра, как Ева, если бы… сейчас ей было лет двадцать пять.
— Так бывает. Я ведь тебя предупреждал, чтобы ты забыл о своей прошлой жизни. Но ты все еще сопротивляешься, продолжая изводить себя. Акпати не может быть твоей сестрой. Она богиня смерти, а ты обычный грешник.
— Да понимаю я, не дурак. И пока еще вроде бы не спятил. Но это было так… Хотя, наверное, ты прав. Разум цепляется за прошлое, и, возможно, мне просто привиделось, что они похожи. Всего лишь плод моего буйного воображения… Кстати, о плодах.
Я вытащил неприглядный сморщенный фрукт и показал его советнику.
— Что теперь с ним делать? Просто его съесть, как яблоко?
— Именно так.
— А что потом?
— Ты будешь как чистый лист и сможешь изменить все, что пожелаешь. Свое имя, свою внешность и, конечно, свой путь.
— Все это надо будет изменить разом, или я могу поменять, например, только внешность?
— Нет, так нельзя.
— Печально. Пока я хочу сменить имя и избавиться от рогов и хвоста.
— Ты так и не решил, каким путем идти?
— Оказывается, это не так-то легко. У меня в сумке лежит крутой лук, и мне страсть как хочется его опробовать. И еще есть полный комплект брони гхота, которая выглядит намного надежнее моего оперения. Однако, чтобы держать лук, я должен стать охотником, а чтобы носить тяжелые доспехи, — воином.
— И в чем проблема?
— Проблема в том, что мне, похоже, начинает нравится быть бродягой, — признался я.
Мысль, которая долго и упорно вызревала в голове, наконец-то обрела форму. Несколько слов слетели с языка, заставляя Одо одобрительно кивать. В том, что Борода — непись, имелись свои плюшки. Перед игроком я бы не стал так откровенничать. А тут выложил все как на духу. И сразу стало легче. По сути я признался сам себе: меня полностью устраивает держать лезвие Аиолор, носить темное оперение и распределять полученные очки по своему желанию. А не как того требует путь.
Я поднялся, сбил песок с оперения и посмотрел на часы. Времени до ежедневного подношения было предостаточно. Пора. Пора найти вестника! Каждая рана… Каждая… смерть вела в его храм.
Колокольчик тонким звоном раскроил пространство, неровные края портала привычно вспучились тьмой. Я выбрал место назначения и, сделав шаг, оказался рядом с подземным фонтаном, ощущая, как на лицо падают брызги. Голубые отблески волшебного фонтана играли на стенах и на потолке. Перед глазами маячили двери лаборатории.
Зайти или не зайти? С одной стороны, Игвакота — тот еще персонаж, с другой — только у него есть успокоительное и ростки для улучшения фляги. Да и кому, как не алхимику, знать, где разжиться зельем мертвой плоти. А разжиться им хотелось чрезвычайно.
Я подошел к лаборатории и открыл дверь, ныряя в море ядовитых запахов. Игвакота оставался Игвакотой. То есть, как и прежде, не взглянул на посетителя, продолжая ловко жонглировать пробирками и смешивать разноцветные жидкости. В бездонной сумке лежало несколько крысиных хвостов, и ничто не мешало мне прикупить еще одну склянку с успокоительным.