Ты полюбишь вновь

— Саш, ну что опять? — не скрывая реальной обиды, спрашивает Аля.

— Ничего. Я… не хочу ничего.

— Дорогой. Я понимаю, что это суматоха, нервозность, конец года, в конце концов. Но мне так хочется, чтобы ты тоже принял в этом участие. Чтобы тебе нравилось все, что будет происходить в наш день. Представь, как будут радоваться наши родители, друзья. Потом будем рассматривать фотографии со свадьбы, вспоминать… Ну, Саш. Посмотри на меня.

Не хочет. Он не хочет смотреть на нее, поворачиваться к ней и видеть эту идеальную картинку перед собой, чувствовать этот запах розы, который вызывает тошноту. Он никогда ей не подходил. Ведь роза — она чистая, нежная, невинная, пусть и с шипами. Это не Аля. Она — ландыш. Маленький, красивый, но ядовитый цветочек.

Звонок. Он звучит отдаленно. Будто из параллельной реальности, очень тихо.

“Полина”

Правильней было бы сбросить, не брать трубку. Ведь сейчас он с Алей, со своей невестой. Он не может брать трубку, когда звонит его любовница.

Любовница… Мерзкое слово. Для Полины оно мерзкое. Она не заслуживает такое, даже несмотря на то, что сделала.

Она сука, эгоистичная сука, которая снова ломает его жизнь. Но она его. Такая неидеальная. Как и Саша. Они оба неидеальные.

— Я не могу говорить, — сухо ответил Саша.

— Саш, — всхлип, жалостливый, отчаянный.

От него все внутренности свело большой и сильной судорогой. Ее голос далекий и дикий.

— Что случилось? — хлопок двери.

Саша вышел из кабинета. Он захлопнул за собой дверь. Оставил Алю одну, даже не вспомнил о ней.

— Я попала в аварию. Мне страшно.

— Где ты?

Противный визг шин. Он оставляет такие страшные следы на асфальте. Но нет времени плавно выжимать педаль газа. Она там одна, и ей страшно. Саша гнал. Последний раз он ехал с такой скоростью очень давно. Еще в прошлой жизни, когда его лучшим другом был наркотик. А сейчас… он мчал к своему наркотику, которая не своим голосом просила его о помощи.

Большой черный внедорожник, стоящий на аварийке, он увидел издалека. А еще синюю мазду, у которой был смят капот.

Дикий страх за свое море. Он расползался по всему телу. Бросало то в жар, то в холод.

Сначала он увидел ее взгляд. Пустой, практически безжизненный. А потом кровь. Он вернулся в свою квартиру на несколько лет назад, когда так же захлебывался собственной кровью, пока катался на волнах, а по венам его текла огненная лава, уничтожая его изнутри.

У Полина была разбита бровь, кровь текла из носа, она пыталась ее остановить, а еще она сильно прикусила губу. Та немного опухла и тоже была в крови.

Саша готов был разорвать того, кто стал причиной. Разорвать, порвать на куски, уничтожить. Потому что та, кто сейчас стоит перед ним — это не Полина. Это не его наркотик, не его море. Это оболочка некогда красивой женщины, которая стала частью него, частью его жизни. Его судьбой, сколько бы он не противился этому.

— Саш, — ее голос. Нет, это не ее, чужой. Он не звучит, в нем нет мягкости, нет задора. Нет ничего. Это просто звуки, тупые, бездушные звуки.

— Бл*ть, Полинка.

Он подошел к ней близко. Больше не чувствовал аромат луга. Это убивало. Полина его убивала. Убила. Именно сейчас она его убила.

Он крепко сжал ее. В своих объятиях. Сейчас это самое дорогое, что у него есть, самое ценное. Что он готов отдать за то, чтобы вернуть ее? Вернуть ту Полину? Все. Он готов отдать все.

Вокруг ничего нет. Нет тех потоков машин, что сигналят, нет снегопада, что так не вовремя пошел. Никого и ничего нет. Есть только он — Саша и его Полина. Его неидеальный пазл, который подходит только ему.

Он гладил ее теперь светлые волосы, пока она плакала. Горько, с надрывом, выплескивая ту боль и отчаяние, что были внутри. Слезы очищают, так говорят.

— Садись ко мне в машину. Я все решу, — Полина схватила Сашу сильнее, не давая сделать и шаг от нее.

Он ее вдох. Выдох она сделала, когда не успела нажать на тормоз, врезаясь.

Саша посадил ее тело на пассажирское сиденье, а сам пошел к тому внедорожнику, пытаясь сохранить хоть толику спокойствия.

— Ты кто такой? — спросил водитель внедорожника, когда Саша резко открыл его водительскую дверь.

— Вышел!

Он был такой же высокий, как и Саша, но шире. Эта гора мышц, накачанный, до безумия опасный.

— Чего? — опешил тот.

Саше не было страшно. Он был в ярости. А она является хорошим стимулом, правда иногда затмевает разум.

— Вышел я сказал!

— Ты охренел?

Он вышел из машины, и они сравнялись в росте. У обоих гнев в глазах, неконтролируемый. Когда любое слово может спровоцировать.

— Почему не вызвал ГАИ?

— Ты свою бабу сначала ездить научи!

Слово спровоцировало. Он ударил его в челюсть, выплескивая весь гнев, что был у него внутри. С криком, из самой души, надрывно, ранено, с болью. Так защищает свою женщину только ее мужчина. Готовый пойти до конца, только бы снова увидеть блеск в ее глазах, ее улыбку, почувствовать нежность ее кожи. Пусть это и будет последнее в его жизни.

От удара он головой ударился о дверь своего внедорожника.

Саша схватил его за горло, сильно сжимая. Сейчас он сильнее его, потому что ярость дает еще и силы, злость дает силы. Он непобедим.

— Ты сейчас садишься в машину и валишь отсюда нах*р. Мне все равно кто ты и что ты. Если я узнаю, что ты как-то появился в ее жизни снова с намеками на деньги, клянусь, я тебя уничтожу, сгною, выжгу. Ты меня понял?

Не дожидаясь ответа, Саша вернулся к своей машине и сел на водительское кресло. Необходимо было еще набрать в службу, чтобы эвакуировали Полинину машину: та, скорее всего, уже не на ходу.

Она сидела так же. Пустая, холодная, с потухшим взглядом. Смотрела куда-то вдаль. Там был он, Саша, разбирался с тем мужиком. Но она ничего не видела. Полина была где-то далеко, не с ним.

— Полин? — тихо позвал он ее.

Ответа нет. Она сломалась.

— Я так больше не могу, Саш, — наконец, тихо произнесла она. — Мне плохо, очень плохо. В душе. Мне казалось, со временем будет легче. Нет. Все это вранье. Легче не становится. И не станет. Я тебе никто. Когда … удар. И все… Я поняла, что моя боль — вот она. У меня внутри сейчас то, что ты видишь перед собой, — она засмеялась. Истерически. Этот смех горький, как слезы.

А потом тишина в машине. Гнетущая. Осязаемая.

— Ты когда-то говорил, что ни один нормальный мужчина, встретив свою женщину, не будет размениваться на других.

— Да, говорил. Только я не нормальный мужчина. Я обдолбанный наркоман. И мой наркотик — ты. Не могу я без тебя…

Плач. Дикий, от которого мурашки по всему телу, он безумный. И истерический смех.

— У тебя такая печаль во взгляде. Ты сломалась, Полина. Я так хотел это видеть. Боже, я так этого желал, — Саша закинул руки назад за голову и закрыл глаза. — Чтобы ты страдала, как и я, чтобы сгорала.

— Доволен?

— Нет, Полинка. Моя самая сильная боль не от твоего предательства. Она — видеть тебя такой.

Глава 19

— Полин, давай выходить, — тихо сказал Саша, поглаживая ее скулу.

Саша давно заметил несвойственную ей худобу, впалые щеки, заостренные плечи. А еще цвет ее глаз теперь не был таким ярким. Заметил, но не придал значения. А сейчас он смотрит на нее и видит, как она ночами обнимала подушку и просто выла в нее от бессилия. Как слезы душили ее, как любой вдох давался с трудом после надрывного плача. Она притворялась, во всем притворялась, когда шла на работу, ездила по делам, встречалась с друзьями. Ее реальная жизнь была притворством, иллюзией. Она построила себе домик, чтобы никто не узнал, какой ад творился внутри нее, как страдала ее душа. Даже тогда на вечере, он видел, что она изменилась. Видел пустоту ее взгляда. Но… не придал этому значения. Зачем думать о ее душе, когда его — такое же выжженное поле после битвы.

— Мы где? — хрипло спросила она Сашу.

На некоторое время она заснула. Закрыла глаза, в которых стояли еще слезы, и заснула. Ей первый раз за все время снилась теплая Италия и та квартирка. Ранней весной. Она гуляла вдоль моря и вдыхала его соленый аромат. Было прекрасно и спокойно.