Первый из рода: Раб

– Хр-р-ра-рар-р, – тихо и зло прорычал я единственное, что не вырубало мой разум. Мне хочется сбежать, стать свободным, я был рождён не знавшим рабства!

«Сбежать легко не получится» – сразу отметил я, смотря на глинобитные домики и небольшие усадьбы, здешние улицы вымощены камнем. И повсюду канавы, в которых смердит не хуже чем на свалке, в рабской клетке или в полевом госпитале. В этом лабиринте городских улиц я потеряюсь на раз-два, да и как при этом добывать себе еду? Да, со знанием языка у меня почему-то нет проблем, но ни торговать, ни воровать я никогда не умел, остается, как вариант, лишь грабить, но с этим как раз и главная проблема. Затеряться мне в толпе не выйдет. Белый, высокий и в набедренной повязке, да кто не обратит на меня внимание? Даже окажись я на ином континенте что-то мне подсказывает, что при необходимости тут же найдут.

– Средневековье, твою мать! – проговорил я в своей голове, так как уже понял суть своего состояния. Говорить или думать выбираю лишь я, и только одно или пара слов могут отправить мой мозг в нокаут. – Как такой большой город вообще живет в таких условиях? И чем накурились вон те ребята, прыгающие по два метра в высоту и передвигаясь по крышам домов? – подумал я смотря на то, как по крышам перелетают, а по иному не скажешь, фигуры в серых одеждах. Здесь без магии точно не обошлось, ну не может человек перепрыгнуть улицу с крыши одного дома на другой. И пусть улица узкая, всего то метров в пять шириной, но прыгать то приходится метров на семь, при этом подлетая вверх метра на два, а то и на три в высоту с крыши соседнего здания.

«И почему стража не замечает этих ниндзя?» – подумал я, и тут у одного из этих прыгунов что-то блеснуло в руке.

«Нападение… Готовятся, как только мы подойдем ближе начнут» – промелькнула догадка в голове и я встал на месте, натянув цепь. Шея хрустнула, но стражники остановились и недоуменно посмотрели на меня, уставившегося на крышу ближайшего здания словно упрямая скотина, готовая задушить себя, но не пойти туда, куда ее тянут.

– Чего встал?! – рявкнул бородатый начальник охраны моей хозяйки и обнажил свою огромную саблю в виде полумесяца.

– Махшуд, не кричи зря, – донесшийся мелодичный голос из кибитки тут же остудил мужика. – Лучше проверь, куда смотрит раб.

– Но госпожа, там никого нет! – прокричал мужчина, а я между тем видел как серые, неприметные люди, замерев на крышах, сверлят меня своими взглядами.

Твою ж мать, стражники не видят их, а я вижу. И этим теням это не нравится, очень не нравятся, вон, уже ощетинились оружием. У меня же голые руки в кандалах…

– Там никого, – вновь подал голос начальник охраны, начертав светящийся символ прямо в воздухе. – Нет никого сокрытого, госпожа.

– У раба сейчас коленки затрясутся. И он готовится к бою, – усмехнулась девушка и вдруг резко стальным голосом произнесла:

– К бою!

От её рук пошли волны, словно марево нагретого воздуха, и кибитку окружила прозрачная подрагивающая пелена, затем последовала вспышка света.

– Ассасины! – закричали люди вокруг меня, и в этот момент убийцы атаковали, метнув в одно мгновение десятки небольших ножей в кибитку и воинов, что встали стеной вокруг своей хозяйки. Не забыли ассасины и про меня, и в мою сторону полетел еще один нож.

Время словно приостановила свой ход, я, закованный, уставший и жутко голодный напрягся всем телом, чтобы совершить лишь один шаг в сторону, но ноги не подчинялись. Мышцы выли от боли, в голове лихорадочно шли мысли, а нож все летел, прямо мне в грудь. Хозяйка защитила маревом свою кибитку, напротив которой застыли ножи, и воинов, от которых отскакивали ножи, но не меня.

– Сука! – взвыл я, но из горла вырвался лишь яростный рык. Я сделал проклятый шаг влево и в землю позади меня вонзился нож с зеленоватым лезвием.

Ассасины поспешили скрыться, ибо крыша, на которой они стояли, осыпалась в труху от заклинаний, а на земле у кибитки стояла моя хозяйка, и ее глаза были будто наполненные тьмой. Один из ассасинов взорвался прямо в прыжке, забросав ошметками соседние крыши, пара капель крови упала даже на меня. Еще четверо убийц смогли скрыться, но не думаю, что им удалось уйти без последствий.

– В поместье, – властно бросила слово хозяйка, возвращаясь в кибитку. – В боевом порядке.

И мы пошли еще осторожнее, после нападения начальник охраны шел около меня с саблей наголо, посматривая в мою сторону и внимательно следя, куда я смотрю.

– В том переулке нет никого? – спросил он, на что я лишь мотнул головой. – А там? На крыше?

– Р-р-р, – недовольно ответил я ему, за час дороги он уже успел порядком меня достать.

– С меня кусок мяса и полкувшина вина, – вдруг заговорщицки проговорил Махшуд. – Только ты… никому не говори. Ты молодец, полегли бы мы там, если бы не ты.

– Р-р-р, – соглашаясь, ответил я ему. Мясо и вино мне бы сейчас не помешали. – Жрать. Сейчас.

И хоть я чуть не отошёл в небытие от этих слов, но я не был намерен оставлять в неведении никого в том, что есть хотелось так, что в желудке уже не на шутку все болело.

– Дойдем до поместья и я лично прослежу чтобы тебя накормили, – проговорил Махшуд, и ускорив шаг направился к кибитке хозяйки.

Время тянулось, арабские постройки нищеты сменились пусть и арабскими, но все же дворцами, здесь на улицах более не встречались попрошайки и не было толп людей как в начале пути, от чего мы ускорились. Наконец наш путь закончился возле огромной пятиметровой желтой стены, за которой и скрывался замок с круглыми башенками . Похоже, это место станет моим новым домом. На входе огромные ворота полыхнули магией в виде искрящихся молний, после чего меня увели в небольшой глиняный сарай без двери, где цепь от ошейника прикрепили к стене, а в углу бросили охапку соломы прямо на землю.

– Да, жизнь раба это тебе не курорт, – подумал я, наблюдая сквозь дверной проем как десятки рабов снуют по двору, носят воду и дрова, а буквально напротив меня, за стеной раб-кузнец кует то-ли гвозди, то-ли еще что.

С того момента как я очнулся в этом мире все указывало на то, что огромная часть населения этого города не принадлежали себе, рабы с печатью на теле, клейменные как скот. Рабочие и охрана в отличие от рабского клейма имели на оголенных руках одинаковые татуировки, и, по всей видимости, принадлежали к какому-то сообществу.

Здесь есть кланы или рода? Может общины? Сам пока не понял. Но людей, которые не имели ни клейма, ни татуировки на видном месте тела, было мало, и что забавно, в отражении лужи было видно, что даже в рабстве я был уникален. Треугольник посередине лба, выжженный словно с рождения, и еле заметная серебристая точка внутри треугольника немного пугали меня. И подобного знака я еще не видел ни у кого кроме меня самого.

Единственное, что меня порадовало сегодня, так это то, что Махшуд сдержал свое слово, хоть и наполовину. Килограммовый кусок мяса и полкувшина вина, разбавленный водой, добили меня окончательно и я уснул прямо на земле в углу, еле успев доесть и допить свою, так сказать, праздничную трапезу.

Во сне мне снилась прошлая жизнь, и я не понимал где сон, а где реальность. А краем уха сквозь сон я слышал дивную песню. Приоткрыв глаза я увидел что наступила кромешная ночь, а где-то вдали нежный голос женщины лился на эту грешную землю.

Я не понимал ни слова, но песня резонировала в моей душе, и я решил, во что бы то ни стало узнать, о чем поет это дивный голос.

– Да, узнаю, – усмехнулся я, держа в руках цепь, которая шла к моей шее. – Только вот когда я смогу быть свободным? Через пять, десять лет? Дожить бы до завтра, вот что важно, как никак это моя последняя жизнь.

– Раб, – вдруг раздался голос Махшуда. – Пошли.

– Р-р-р, – ответил я ему. Куда еще идти? Ночь на дворе!

– Приказ хозяйки прибыть к ней, – строго проговорил Махшуд, и он не врал, удар ледяного холода в моем лбу активировал что-то во мне и я против воли встал и последовал за Махшудом.