Страница 2 из 12
Единственное, что он сделал – разобрал рюкзак, сунул в машинку пропахшие кострами походные вещи и этим ограничился.
Если верить Л. Толстому, праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась в нас прежней, но покой от нас бежит. Бездельничая, мы подспудно осознаем, что это не хорошо. У Арсения Ратникова легко получалось быть праздным и спокойным.
В свое удовольствие он листал Льва Гумилева и потягивал домашнее вино с виноградников Сукко – отец привозил. Вино было божественным, Гумилев пассионарным, а Арсений – сонным, ленивым, чистым и сытым тюленем. И каждой клеткой организма наслаждался цивилизацией и комфортом.
– Думку изображаешь? – ехидно спросила Надька на третий день.
А на четвертый выступила с программным заявлением и озвучила оглушительную цифру:
– За эти четыре года, что мы с тобой живем, ты уезжал из дома пятьдесят раз, и отсутствовал в общей сложности тысячу четыреста восемьдесят восемь дней.
– Вообще-то это моя работа. И она нас кормит, – едва нашел, что возразить сраженный Арсений. – Я собираю научный материал в командировках. И нарабатываю полезные связи.
– Вот пока ты нарабатывал полезные связи, ты потерял связь со мной, – парировала Надежда. С хвостом на макушке и рваных джинсах выглядела она довольно воинственно, как амазонка. – В общем, я ухожу от тебя.
Не дав Арсению опомниться, выкатила из гардеробной чемодан и сумку на колесах и была такова.
Обнаружив ключи на брелоке в прихожей, Арсений покачал их на ладони и пробормотал:
– Была без радостей любовь, разлука будет без печали.
Без печали, однако, не получилось.
Размышляя о своей неудачной попытке создать ячейку общества, Ратников потерял нить обсуждения, сморгнул и прислушался к плавной, хорошо организованной речи Елены Вячеславовны:
– Первая ласточка – клиенты из Якутии, – излагала она, – им нужна экспертиза запасов и прогноз добычи. Мы отправили им коммерческое предложение, ждем ответа.
Леночка на секунду прервалась, заглянула в шпаргалку, набрала воздух в легкие, и у Арсения потемнело в глазах.
Слушать модуляции Леночкиного голоса больше не было никаких сил. Голова трещала, рот высох до самого пищевода, и пить хотелось до умопомрачения.
– О,кей, – взмолился он, – спасибо. На сегодня все.
Лена метнула испуганный взгляд в Ратникова, срезалась на полуслове, и сникла. Даже носик заострился от расстройства. Арсений скрипнул зубами.
«Вот пристала, – мысленно отозвался он. – Тебя-то не бросали, поди»
В этот момент Арсению в голову влетела интригующая мысль: интересно, а что делает эта умница-разумница после работы? Спасает бездомных собак и кошек? Макраме плетет? Африканскую фиалку выращивает?
«Не-е-ет! – с видимым удовольствием заключил Арсений, и даже похмелье его отпустило. – Такие пай-девочки вечно вляпываются в истории, влюбляются не в тех парней. Наверняка Векшина спуталась с наркоманом рок-музыкантом или сильно пьющим солистом из шоу «Мариячи». Вот откуда эта обреченность в глазах».
В любом случае парню ее можно посочувствовать, продолжал фантазировать Ратников. Наверняка и дома у этой «мисс Само Совершенство» такой же умопомрачительный порядок, как на голове, в голове, в одежде или вон, на столе…
Арсений покосился на Леночкин стол, и абстинентный синдром вернулся.
Компьютер, органайзер с канцелярскими мелочами, телефон для внутренней связи, мобильная трубка… Ни цветочка в вазоне, ни портрета в рамке, ни милых девичьих безделушек – никаких излишеств… Строгий офисный минимализм ничто не нарушало, а одна-единственная нахальная бумажка на столе – тезисы выступления Леночки на планерке – только подчеркивала педантизм хозяйки. Бумажка эта и добила Арсения.
Высушенный латекс, а не женщина. Асафетида.
У него на столе наблюдался близкий к хаосу рабочий беспорядок: папки с документами, стопка увесистых печатных прогнозов, папки с экспертными заключениями… Органайзеру места не хватило, и он был задвинут на подоконник, а выдвижная панель с клавиатурой от компьютера заставлена чашками… Одна была забита фантиками от шоколадных батончиков (Арсений был сладкоежкой), в другой на засохшей нитке висел скукоженный чайный пакетик…
От сравнения Арсению стало невмоготу. Что это он так распустился, в самом деле?
Хвала богам, они с Надькой не расписались и не размножились, так что ни тебе имущественного спора, ни тебе споров из-за детей…
… Обида на Надьку вкупе с абстинентным синдромом сделали Арсения Ратникова прозорливцем: в жизни Елены имела место печальная история.
В школьные годы Леночка действительно пыталась спасти мир.
В качестве волонтера участвовала в озеленении родного города Хабаровска. То там, то сям при ее деятельном участии появлялись клумбы и скверы – мама у Леночки был архитектором, и дочь этим пользовалась.
Когда Лена окончила десятый класс, семья перебралась в Москву, и Лена пошла по стопам отца и поступила в «МИСиС», только на факультет экономики.
Не теряя времени, на первом курсе Леночка прошла отбор в команду рекрутеров-волонтеров для уборки мусора и загрязнений водоёмов.
Спасать мир оказалось намного легче, чем одну-единственную заблудшую душу – отца своего ребенка, Павлика Хохрякова.
Узнав о беременности, будущий папаша не только не сделал предложение руки и сердца, на что втайне рассчитывала Леночка, он вообще испарился. Еще вчера они до ночи собирали мусор на берегу Большой Гнилуши и целовались долгими поцелуями, а сегодня он пропал, будто утонул в той самой Гнилуше.
Лена засунула гордость поглубже и спросила куратора, где Павел.
– Какой Павел? У нас их несколько, – спросила Лену необъятных размеров активистка. – Если Чернышев, то он сегодня на другом объекте. Если Хохряков, то он предупредил, что уезжает по семейным обстоятельствам.
Демо-версия не удалась. Герой на поверку оказался антигероем.
Обжегшись, Леночка больше не экспериментировала. Если в девицах она не сумела найти стоящего мужчину, то теперь с дочерью на руках и мечтать нечего – к такому выводу пришла Лена Векшина. Последние семь лет она с переменным успехом воспитывала дочь и строила карьеру. И то, и другое – под присмотром родителей.
Выйдя из офисного полукруглого здания, Леночка накинула капюшон дубленки, подняла глаза к морозному небу без единого просвета, постояла несколько мгновений, принюхиваясь к загазованному столичному воздуху и припустила к парковке.
На пульт от машины ярко-желтая Nissan Juke пискнула и мигнула огнями. Устроившись за рулем, Леночка задалась риторическим вопросом: почему, ну почему ей так фатально не везет с начальниками, а если брать шире – вообще с мужчинами?
Из банка пришлось уволиться из-за домогательств начальника. Траченый молью ловелас вдруг зазвал ее в кабинет и спросил:
– Ты как спала сегодня?
Лена так растерялась, что даже не сразу поняла, о чем ее спрашивает босс.
– Нормально спала, – хлопая ресницами, призналась она.
– А я тебя видел, – перейдя на интимный шепот, сообщил босс, – в эротическом сне.
Не испытывая ничего, кроме отвращения, Лена процедила:
– Я дала повод?
– Да нет, это я так… Просто. – Стареющий греховодник сбился, дряблая шея пошла пятнами, но глазки продолжали замерять Ленины окружности.
Леночка думала, что все обойдется, но – нет. Босс захотел, чтобы сон стал явью. Пришлось уволиться.
Новый босс стал намекать на повышение через постель. Извращенцы! Такое чувство, что своим скромным видом она подогревает их больное воображение.
Она отвозила свое горе во Власиху, к бабушке по отцовской линии Агриппине Ивановне, и выплескивала его там.
К бабушке Агриппине Лена относилась с почтением. У Агриппины Ивановны всегда можно было отвести душу, получить совет и утешение. Лена такой представляла себя в старости: ухоженной, со стильной стрижкой, с обязательным неброским маникюром. Правда, бабушка Агриппина ходила в церковь и соблюдала посты, и Лена не была уверена, что последует и в этом ее примеру. Хотя… До старости еще дожить надо…