Муридова Смерть

— Испанской нации? — удивилась Кодаста и ещё тщательнее стала вглядываться в флаг.

— Да, я — испанец. Не верь, что человечество едино, — вдруг поменялся он в лице и заметно помрачнел, поджав губы. — Дух нации был уничтожен, его променяли на бездушный космополитизм.

Кодаста замерла, не зная, как ей реагировать на изменения в движениях Модесто. Она не могла найти слов, чтобы описать его поведение, и могла лишь наблюдать, как тот сел на стул, что находился у стены. Он продолжил:

— Но мы боремся и после поражения.

— Как? — с явным подозрением спросила Кодаста и напряглась.

— Подрываем власть космополитов изнутри! — громко ответил Модесто, активно жестикулируя руками и показывая подобие взрыва. — Я свой первый теракт в девятнадцать лет совершил, представляешь?

Кодаста просто стояла и ничего не понимала. Она чувствовала, как шок пропитывал всё её тело. Выражение лица осталось нечитаемым, но глаза выдавали её чувства. Но она нашла в себе силы дернуться, выйдя из оцепенения.

— Бросил мешок взрывчатки в полицейский участок! — начал проникновенно рассказывать тот, даже не обращая внимания на реакцию хатрака. — Тогда погибли пять или шесть человек и один мурид.

Она больше не могла это слушать. Вдохнув побольше воздуха, она категорично произнесла и наставила на него дробовик:

— Вы террорист!

Он, удивлённый, вскочил со стула и отвёл ствол в сторону.

— Я воин нации! — парировал он не менее серьёзно. — Ты не понимаешь, какое зло совершают космополиты! Они совершили его с моей нацией и со всеми остальными. Сейчас они совершают его с твоей расой.

Кодаста отошла от него в ужасе. Одна единственная мысль засела в её голове: не таких союзников она желала, не таких. Она хотела всё бросить, поскорее уйти, но только собралась воплотить всё это в реальность, как Модесто остановил её одним движением руки, другой указывая на дверь.

— Идём со мной. Я тебе всё покажу.

Он быстрым шагом направился на улицу и повлёк за собой Кодасту. Через пару быстрых мгновений они оказались на ступеньках, ведущих в переулок. Над небоскрёбами возвышался муридский корабль, который продолжал распылять споры. Модесто взглянул на него и указал рукой.

— Вот с каким злом я борюсь. Вот с каким злом боролись твои сородичи. А ты готова бороться с ним?

В этих словах чувствовалось превосходство. Победное выражение лица источало уверенность в собственной правоте. Он думал, что нельзя пойти против своих, нельзя пойти против своей природы.

— Они сами виноваты в этом, — без эмоций, но твёрдо отрезала Кодаста.

А человека пробила дрожь. Былой уверенности как ни бывало. Он медленно опустил руку, но продолжал сверлить взглядом хатрака.

— Что?! Что ты сейчас сказала? — вдруг взорвался Модесто. — Ты понимаешь, что ты сейчас сказала?

— Да, — даже не шелохнувшись, ответила Кодаста.

Тот просто промолчал, проглотив слюну. Ему нечего было сказать. Он развернулся и пошёл обратно, оставив Кодасту наедине со своими мыслями. Доказывать ему что-то она не видела смысла. Но опять какая-то мысль, почти неуловимая, пробралась внутрь неё. Он спас ей жизнь. Но хотела ли она этого? Она ничего не понимала. Была лишь надежда на то, что этот ужасный человек поможет ей разобраться с этим.

Ещё раз глянув на муридский корабль, она вернулась в помещение. Всё тот же свет встретил её, но сейчас атмосфера переменилась. Человек сидел на стуле и пялился на контейнеры, а затем поднял взгляд на Кодасту.

— Вернулась? — спросил он со скепсисом. — Мои родители были горды мной, когда я резал космополитов одного за другим. А будут ли горды твои твоими сомнениями?

Она остановилась. Её захлестнуло чувство, будто облили ледяной водой. Дрожь охватила всё тело, сковывая все попытки движения. Перед глазами встали картины, воспоминания, что так свежи в её памяти. Она оставила на погибель трёх хатраков. Всё, что испытывалось в то мгновение, так чётко ощущалось сейчас. Но все, что так быстро пронеслось перед её глазами, так же быстро исчезло. Смущение быстро сошло на нет, а ответ сам нашелся.

— Мои родители всегда гордились тем, что я делала и что я делаю.

Модесто поднял бровь и, уже остыв, сказал:

— Это мы ещё посмотрим.

Затем он повернулся к Цавару, который продолжал смотреть на них с недоумением, хоть и скрывал это за непрозрачным визором.

— Цавар, давай ты с Кодастой найдёшь близкую высотку, чтобы нам осмотреться. А я пока приберу всё.

Воктонец кивнул и, взяв свою лазерную винтовку, медленным шагом направился к выходу, а Кодаста пошла за ним. Их снаряжение и костюмы так неприятно шумели, что даже думать мешали.

Покинув подвал, они оба отправились по узкой улице, перед глазами открывались виды на обвалившиеся заграждения и заборы, через которые они с особой осторожностью проходили. По сторонам виднелись и разные обломки. Упавшая арматура, выделявшаяся на фоне остальных своей величиной. Множество самой разной поваленной техники: большой, маленькой, поломанной или почти целой. Даже был виден сгоревший танк сквозь побитые стёкла одного из множества зданий. Временные напарники шли в полной тишине, занятые либо разглядыванием окружения, либо своими накопившимися мыслями. Кодаста побаивалась расспрашивать нового знакомого о Модесто. Даже его настроение определить из-за боевого костюма химзащиты у неё не получилось. Лишь уверенные, но слегка медлительные шаги давали понять, что тот настроен серьёзно и непоколебимо.

А вот сама Кодаста шла в подавленном состоянии. Этот разговор всё не давал ей покоя. Вроде бы и довольна своими ответами, а вроде бы и полную чушь говорила. А ещё больше она не понимала, зачем вообще осталась с этими двоими, но она уже ввязалась в эту игру.

Пока никаких подходящих высотных строений никто из них не видел. Да и как выбраться с этой немного пугающей, захламленной разрушениями улицы, тоже было неизвестно.

— Ты видишь что-нибудь подходящее? — спросила Цавара Кодаста, хотя понимала, что ничего внятного он всё равно бы не ответил.

— Нет, — холодным тоном и низким басом произнёс тот. — Кажется, нам придётся идти через дом.

Кодаста быстро осмотрелась, но ни одного более-менее нормального входа ни в одно здание нигде не было. Риск пораниться был слишком велик. Она вздохнула, поняв, что им, вероятно, придётся лезть через треклятое окно. В поле зрения попалось одно низкое и вполне подходящее, которое позволяло попасть внутрь здания. Дав знак напарнику, они по очереди залезли на какой-то бронированный транспорт Вортааг и спустя полминуты мучений оказались во тьме коридора.

— Следуй за мной, — вдруг сказал Цавар. — У меня есть режим ночного зрения.

— А у нас, хатраков, природный режим ночного зрения, — в шутливом тоне ответила Кодаста. — Меня больше пугает то, что мы можем заблудиться.

— А у нас, воктонцев, природное запоминающее устройство, — спародировал тот. — Не заблудимся.

Этот непринуждённый разговор разрядил обстановку, и изучать эти полуразрушенные помещения стало куда проще. Хотя Кодасту почему-то полное отсутствие людей и муридов немного напрягало. Даже звуков, примерно похожих на человеческие или муридские, не было слышно. Тишину нарушало лишь шуршание костюмов.

— А о чём вы ругались? — вдруг спросил воктонец.

Кодаста резко остановилась, и у неё в этот момент сжались её широкие плечи. Она абсолютно не знала, что ему ответить. Только она хотела перевести тему, как он продолжил:

— Я вам могу помочь.

— И чем же? — Кодаста обернулась и подозрительно на него посмотрела.

Тот прошёл немного дальше и, оглянувшись, будто чего-то боясь, сказал:

— Мы, воктонцы, славимся своим даром убеждения. У нас в Вортааг есть даже специализация: «примиритель».

— И ты хочешь сказать, что сможешь нас примирить? — всё ещё скептически была настроена Кодаста. — А тогда почему ты в химвойсках? — вдруг решила поддеть она его, чтобы он отстал.

Тот от такого выпада отвернулся и посмотрел куда-то вдаль. Ей удалось перевести тему, но от укола совести ей стало не по себе. Но Цавар быстро оправился от такого морального удара.