Живи и не бойся

Максим не опоздал – это недопустимо в приличном обществе – но когда он прошёл в светлую гостиную, то увидел, что все гости уже были в сборе. При виде Валери у него ёкнуло сердце.

Они виделись всего пару дней назад, а он словно заново открыл для себя, какой хрупкой и утончённой она казалась в чёрном платье до щиколоток, смотревшимся чуть ли не монашеским одеянием, если бы не изящные разрезы на рукавах, оголявшие её худенькие плечи, которые он так любил целовать. Взглядом художника Макс отметил, что чёрный цвет невероятно шёл её белокурым волосам, и любое украшение уже было бы лишним. Её большие зелёные глаза внимательно следили за его реакцией. И когда Валери убедилась в произведённом эффекте, то улыбнулась такой нежной улыбкой, от которой Максу захотелось немедленно заключить её в объятья. Ему жгла карман коробочка, внутри которой лежало кольцо с нежным зеленоватым топазом, под стать глазам Валери.

Рядом с дядей Бернардом сидел сухощавый, высокий мужчина лет шестидесяти – отец Валери, господин Дюран. Волосы его были зачёсаны назад, так что открытый лоб казался неестественно большим. Руки и ноги тоже производили впечатление слишком длинных, но его это не смущало – он поздоровался с Максом и снова сел, вытянув огромные ступни на всеобщее обозрение.

Квартира Бернарда сияла скрытой роскошью, которая не сразу бросалась в глаза. Однако достаток хозяев выдавали дорогие напольные часы, стоящие у входа и мелодичным звоном отбивающие каждый час, итальянская мебель из цельного дерева и восточные безделушки, купленные наверняка на аукционах. Ненавязчивая музыка звучала словно из потолка и проникала во все комнаты, не мешая разговору, а создавая уютную атмосферу.

На изящном белом столике стояли бокалы с аперитивом. Дамы предпочитали белое вино и шампанское, а мужчины брали виски. Максим особенно не участвовал в разговорах, молча наблюдая за Валери и лишь изредка вставляя словечки в беседе с Бернардом, Дюраном и Жераром. Ему только досаждал встревоженный вид матери, которая словно контролировала его каждое слово. Она беседовала с Катрин и Валери о летней моде, а сама внимательно наблюдала, не слишком ли резко высказывается Макс. Он удивлялся и в детстве такому контролю, но со временем понял, что всеми силами Алис пыталась доказать родным, что хотя, по их мнению, она сделала ошибку, что вышла замуж за русского, её единственный сын вырос настоящим французом.

Зато дядя Бернард выглядел именинником. Каждое слово сына он встречал с понимающей широкой улыбкой и блеском в глазах, словно Жерар рассказывал что-то новое, чего он ещё не слышал.

– А что тебя удивило в Багдаде, Жерар? – с вялым интересом спросил Дюран, потягивая виски. – Мы чего-то не знаем об арабах?

Жерар пожал плечами.

– Здесь мы их не замечаем, не интересуясь их культурой, а там всё наоборот – сам боишься попасть впросак, не зная чужих обычаев.

– И чем это может грозить, если ты сделаешь что-нибудь не по правилам?

– Если нечаянно обидишь хозяина заведения, то вместо кофе тебе принесут воду, и больше ты ничего от них не добьёшься, – со смехом заметил Жерар, – я прав, Макс?

Максим замечтался, глядя на Валери, и едва услышал последнюю фразу.

– Согласен, обычаи иракцев весьма занимательны. Например, мы не знали, что пожимать руку и смотреть в глаза – признак дурного тона. А если дорожишь дружбой человека, то после рукопожатия надо поцеловать свою ладонь, а потом дотронуться до своего лба.

– Я смотрю, ты не просто рисовал, а ещё и успел с кем-то познакомиться? – спросил Бернард.

– Да, было дело, – уклончиво ответил Макс. Ему не хотелось много рассказывать о себе, зато Жерар с увлечением поведал и об американской базе, и о бравых военных, которые везде сопровождали французских журналистов.

– Могли бы просто дать нам оружие, мы бы и сами не испугались, – чуть-чуть красуясь, добавил Жерар, – но порядок есть порядок.

Максу было немножко смешно видеть, как хвастается брат, но он его не осуждал – показать себя в выгодном свете – это нормально для французов, хотя сам Макс этого не любил.

– Бернард, тебя можно поздравить, твой сын стал почти военным, – поднимая бокал в приветственном жесте, произнёс Дюран, – всё-таки командировка в Багдад – это не увеселительная прогулка.

– Ты прав, – с достоинством ответил Бернард, – и я горжусь сыном. Как нарочно, во время пребывания в Ираке Жерара и Макса случился очередной теракт. Хорошо, что Катрин и Алис об этом узнали только тогда, когда мальчики вернулись.

– И что же случилось, Жерар? – с любопытством в глазах спросил Дюран.

– Ну-у, – замялся брат, – я прибыл на место, когда террористы были уже мертвы. Честно говоря, я страшно испугался за Макса. Он меня не послушал и без охраны отправился на рынок – рисовать местных. Повезло, что рядом оказался профессионал, который уложил обоих террористов.

– Какой такой профессионал? Кто-нибудь из американцев? – уточнил Бернард.

– Нет, русский.

– Откуда там русские, да ещё военные профессионалы? – Бернард наклонился вперёд, почувствовав жареный факт.

– Там много русских специалистов, а охраняют их, вероятно, ребята из частных компаний. С одним из них я случайно встретился в чайхане. Мы только заговорили, как снаружи раздался взрыв…

Макс рассказывал о случившемся, а сам краем глаза заметил, как женщины прервали беседу и стали внимательно слушать его рассказ. Алис и Катрин сидели нахмурившись, а Валери сначала крутила в руках браслет, а потом вдруг замерла, вглядываясь в его лицо.

– Почему ты вышел вслед за русским, Макс? Неужели тебе не было страшно? – наконец, спросила она. Её крупные табачные глаза смотрели тревожно и так участливо, что Макс почувствовал жар в груди, как в первый раз, когда она ответила на его поцелуй…

– Я решил быть осторожным, но любопытство погнало меня наружу, – с усилием отвлекаясь от собственных мыслей, ответил он.

– Безрассудство, – проворчал Бернард. Он был явно недоволен, что не Жерар был главным действующим лицом в этом происшествии.

– Однако мы засиделись, прошу вас в столовую, – Катрин как радушная хозяйка пригласила всех за стол, где гостей уже ждало горячее.

Немного отведав вкусной стряпни хозяйки и не забыв похвалить её кулинарные способности, мужчины снова заговорили о делах. Бернард поведал, что хочет выпускать журнал и на английском. Дюран одобрительно покивал, но, заметив, что прекрасный пол заскучал, решил перевести деловой разговор в шутку. Посыпались всем знакомые остроты, которые женщины знали наизусть, но им было приятно внимание, а потому над каждой шуткой они заливисто смеялись.

– Ох уж эти англичане, – отдуваясь от сытного блюда, проговорил Бернард, – лучшее из того, что есть между Англией и Францией – это море, как говаривал Дуглас Джерролд. И это единственный англичанин, с которым я согласен.

Мысли Макса всё время возвращались к тому разговору, ради которого он пришёл сюда. Надо остаться с Валери наедине. Может, вызвать её в гостиную? Гости потихоньку вставали из-за стола, чтобы перейти на террасу, которая освещалась будто сцена невидимого театра.

Был чудесный июльский вечер. Кругом, из всех кустов и деревьев, высаженных неподалёку от дома, сладко голосили птицы, словно подавая пример любовной песни и подталкивая влюблённого Максима не тянуть с признанием. Да он и не хотел тянуть, ему надоело одиночество. Но кроме желания жить вместе, его обжигала ревность. Сегодня взгляды Жерара снова были такими выразительными, а интонация голоса по отношению к Валери такая нежная, что сердце Макса останавливалось. Но Валери отвечала Жерару с неизменно спокойной улыбкой, и Макс успокаивался, однако ненадолго, подозревая, что не сможет удержать девушку, если она увлечётся другим…

Бернард и Дюран позвали Макса на террасу.

– Макс, иди к нам, и, кстати, ты не знаешь, где Жерар?

Макс вышел на террасу и покачал головой, оглядываясь. Катрин и Алис сидели на диване и что-то обсуждали. Валери и Жерара нигде не было. Гонимый ревностью и подозрением, Максим немного погодя вышел из дома. Тёмная улица окутала его запахом жасмина и тишиной. Жёлтые фонари мягко светили среди деревьев, словно необычные цветы в волшебном саду. Он огляделся, но никого не увидел. Среди тёмных веток пронёсся странный вздох. Макс замер и прислушался.