Калека

— Снова тупик, — Антон Андреевич хлопнул по столу, и в этот момент в кабинет прошел дежурный с депешей.

— Это мне, — Штольман вскрыл пакет и быстро пробежал глазами по строчкам. — Телеграфируйте в Петербург в Первый медицинский институт — у них ли учился Мальцев Дмитрий Михайлович? Этого года выпуска курс. Отрицательный ответ нам нужен, но он уже особо не повлияет…

Яков Платонович разложил веером фотографические снимки и кивнул:

— Посмотрите, Антон Андреевич.

========== Глава 5. Калека ==========

Полицейские оцепили Вязьминки. В густеющих сумерках было видно, как по дорожкам едет кресло. Высокий мужчина и хрупкая женщина. Кресло останавливается, и женщина легко, быстро встает и поворачивается к спутнику.

И сад ожил.

— Не двигаться! — Яков Платонович вскинул револьвер. — Сопротивление бесполезно! Игитов, бросьте оружие!

Замелькали лампы, полицейские подошли ближе. Коробейников держал на прицеле девушку, а та держала на мушке Штольмана.

— Мы не сдадимся!

— Если не хотите, чтобы вас изрешетили, то бросьте оружие! — крикнул Яков Платонович, подбираясь ближе. — Екатерина Львовна! Вам лучше сдаться!

— Хватит, Катя. Они знают, кто мы. А за убийство полицейского нас точно повесят, — голос Мальцева был усталым, и доктор выдернул из пальцев девушки револьвер. Свой кольт он бросил под ноги и поднял руки.

Яков Платонович сделал глоток чая и спросил прямо:

— Кто начнет рассказывать? Вы или я?

— Было бы что говорить, — Евгения Федоровна облизала губы.

— Есть что сказать. Для начала маленькое отступление. Если бы не две маленькие ошибочки, то вы осуществили свой замысел до конца, а потом исчезли ли бы, получив миллионы госпожи Гржимальской. Но в целом все было безупречно. Вы, Иорданская Екатерина Львовна, были актрисой театра и последней любовницей Федора Аларина. Никаких тайн из своей семьи он не делал, поэтому вы знали и про тетку-богачку, и про калеку, и про Дмитрия. И в уезде новый доктор Мальцев, он же убийца Александр Игитов, появился не случайно. Вы узнали, что калека, настоящая Евгения Аларина, умерла в Крыму и решили сыграть ее, чтобы получить деньги. Вам удалось познакомиться с Гржимальской, представиться ее племянницей, это было легко — Аполлинария Евгеньевна никогда не общалась со своей бедной родней. Потом вы приехали в Затонск. И тут появился доктор.

Штольман посмотрел на Игитова:

— Конюх видел вас незадолго до смерти Гржимальской. Вы встречались с какой-то женщиной. Только он не мог представить, что вы встречались не с Глафирой, а с здоровой «Евгенией Федоровной».

— Да. На этой встрече я передал Кате яд.

— А я отравила старуху. Потом написала письмо Дмитрию, попросила приехать.

Яков Платонович кивнул:

— На станции вы его встретили. Вы, Игитов, сидели с Пашкой-поездушником в одной камере в Ростове, поэтому сумели с ним договориться.

— Они сделали свое дело — выманили Аларина подальше. А там я его задушил, — убийца пожал плечами. — А Пашке сказал, что он жив.

— После этого мы разделились, — Иорданская поморщилась. — Я в меблирашки ехать не захотела, поехала к поездушнику. Он подумал, что я его девка, пустил спокойно, а там я его застрелила. Саша прирезал эту гулящую. Только я одного не понимаю. Как вы на нас вышли?

— Ботики. Ваша компаньонка отнесла обувь к сапожнику. Каблуки и подошва были стоптаны. Но была не обувь Глафиры, у нее размер ноги гораздо больше. А как у вас, неходящей, могла быть обувь в таком состоянии? Потом на очной ставке, которая была устроена специально для этого, я присмотрелся к вашей обуви. Вы шли в ней по улице, а кресло — маскировка. Тогда сделал запрос в Крым и получил известие о смерти Евгении Алариной. Ваша же личность была подтверждена архивом Богатяновского централа. Маруха Сашки-Щеголя, известного на юге гайменника, проходили по одному уголовному делу, только вас оправдали. А теперь вам обоим пожизненная каторга светит. Но остался один вопрос. Где тело Дмитрия Аларина?

— Заложено кирпичом под новый дровяной сарай.

***

Были приговорены к каторжным работам: Сашка-Щеголь — бессрочно, Екатерина — к двадцати годам. Игитов был убит при попытке побега. Иорданская была освобождена по амнистии по случаю рождения цесаревича Алексея. Дальнейшая ее судьба неизвестна.