Страница 2 из 6
— Хозяйка квартиры, Катерина Игнатьевна Краснощекина.
— Где она сейчас?
— В дворницкой. Только она… тово… — домовладелец замялся.
— Что?
— Умом маленько… тронулась.
— Доктор Фомин ей окажет необходимую помощь. А теперь, любезный, посмотрите внимательно и скажите, кто есть кто.
Рогожку распахнули во всей красе. Господин позеленел и с трудом пробулькал:
— Вот это Ольга Лексеевна, а это Лешенька и Леночка. Господи!
Домовладелец поспешно выскочил вон из квартиры.
Коломейцев оставался спокойным.
— Григорий Илларионович, дверь черного хода открыта, — Сергей Анатольевич вернулся весь в пыли и паутине.
— Интересно. Возьмите фонарь. Надо осмотреть.
На лестнице под ноги шмыгнула облезлая кошка. Григорий Илларионович чуть не поскользнулся в луже помоев. Дверь, расколотая надвое, уныло висела на сорванных петлях.
Следователь заметил, что на ступенях кровь.
Топор нашли за поленницей. В куче дров торчали чьи-то ботики. Коломейцев заинтересованно дернул ногу. Обувь слетела, а тонкая девичья нога оказалась теплой.
На миг сыщика объял ужас, он что-то пробурчал. Городовые начали отбрасывать наваленные дрова.
На щеке «трупа» алела ссадина, а платье непристойно задралось. Григорий Илларионович одернул подол и велел городовым растянуть шинель.
С губ девушки сорвался стон. Сергей Анатольевич вздрогнул, как ужаленный, и закричал сыщику:
— Она жива!!!
Коломейцев бросил осматривать топор с налипшим клочком светлых волос и подошел к помощнику:
— Доктора Фомина немедленно! В дворницкую ее!
========== Глава 4 ==========
На покосившемся столе стояла миска с уксусной водой. Катерина Игнатьевна, приведенная в чувство, хлопотала над сидящей девушкой. Та глупо таращила глаза в сторону, беспрестанно подносила израненные пальцы ко рту и мычала. Коломейцев бился над ней около часа.
— Увы, Григорий Илларионович, потрясение было для нее слишком сильно. Она лишилась рассудка. Вы ничего не добьетесь. Марию Румянцеву надо отправить в лечебницу доктора Фогеля. Только под опытным руководством специалиста она, может быть, придет в себя. Но на это потребуются годы.
Следователь молча кивнул и сказал:
— Зарубить топором могла и женщина. Сергей Анатольевич, обыщите всю квартиру Румянцевых. Головы должны быть там. Убийца слишком торопился.
— Вы подозреваете девушку в убийстве? — удивился Фомин.
— Но это невозможно! — вскинулась Катерина Игнатьевна. — Я близко знала Ольгу Алексеевну и ее деточек. Царство им Небесное!
— Кто такая? — нахмурился сыщик.
— Это Екатерина Краснощекина. Она трупы нашла-с, — подсказал домовладелец.
— Сколько лет? Род занятий?
— Четвертый десяток скоро будет. Я из модисток, денег мало, решила часть квартиры в найм сдать.
— Как вы нашли трупы?
— Я Ольге Лексеевне всегда по праздникам пироги ношу. Она их страсть как любит. Вот и сегодня утром иду с Рождеством Христовым поздравить, дверь отперта. Я вошла. Никого нет. Тихо.
— Дверь отпертая вас не смутила?
— Нет, ваше высокоблагородие. Ольга Алексеевна чистым человеком была, блаженной немного. Добро нищим раздавала и воров не боялась. Красть у них было нечего, бедны-с. Вот и на щеколду не запиралась. Довело до греха! Довело! — Краснощекина жалобно завыла. — Девочки умницы, Лешенька так чудно на скрипочке играл. Погубил изверг! Деточек невинных загубил!
— Что было дальше? После того, как вы вошли, — прервал ее завывания Коломейцев.
— Иду по прихожей. Тишина. Думаю, что спят еще. Умаялись праздновать. Хотела в столовую пройти, пирог отнести. А путь через гостиную…
Женщина вытерла подбородок передником и перекрестилась:
— А там страсть, не приведи Господи такое увидеть… Сидят на диванчике… Обезглавленные… Мученики святые! — заголосила она и обняла Машу. Румянцева дернулась, отпихнула ее и забилась в угол топчана.
Фомин поспешно накапал Краснощекиной каких-то капель. Она успокоилась.
— Что было дальше?
— Я обмерла. Потом к Никитичу побежала. Он до городового побежал, но того не было. Полиции на месте не было. Грабеж!
—Вы близко знали Румянцевых, — Григорий Илларионович пропустил реплику мимо ушей. — Кто их посещал? Знакомые, родственники?
— Они, — женщина всхлипнула, — родных не имели. Умерли все в холерный год. А знакомых было мало, только соседи. Господин Сомин из квартиры выше навещал. Его воспитанница была подругой Машеньки по гимназии. Да и я, грешная.
— В каком часу вы пришли к ним?
— В шесть.
— А смерть наступила между десятью и одиннадцатью часами вечера прошлого дня. Где вы были в это время?
— Была в мастерской. Все портнихи салона мадам де Льен могут это подтвердить.
— Мы это проверим. Вы по нашему требованию можете быть вызваны в управление. А вот что еще.
Коломейцев вытащил найденный платок и поочередно поднес к носу Краснощекиной и домовладельца:
— Эта вещь вам известна?
Помощник, запыхавшись, ввалился в дворницкую. На него все вопросительно повернулись.
— Головы нашли, — отдышавшись, сказал он.
— Где?
— В дымоходе. Запихивали с силой. Помялись немного.
— На эту гадость пусть доктор посмотрит, — брезгливо поморщился Григорий Илларионович. — Городовой, дуйте в околоток и вызовите медицинскую карету. Трупы отправить в морг, Румянцеву — в лечебницу. Под усиленным конвоем. А вы, доктор, что считаете по поводу Марии? Могла она убить?
— Никак нет. Девушка слабая, да зрелище убийства матери потрясло ее и изменило рассудок.
— А топор рядом с ней?
— Возможно, она в панике бежала через черный ход. Потом вышел убийца и выкинул орудие убийства. Нет, это полностью исключено.
— Тогда этот платок. Он принадлежал убийце. Я в этом уверен. Осталось лишь найти владельца. Извините, доктор, отвлекать вас не буду. Головы ждут.
Григорий Илларионович вышел во двор. И тут на него налетел Сомин.
Волосы Василия Павловича были взъерошены, а пальто расстегнуто.
========== Глава 5 ==========
Час назад Сомин вернулся в квартиру. Забытые тетради лежали на столе, а кругом беспорядок. Вещи Виктории валялись на полу. Чемодана и верхней одежды не было. Сомин растерянно заглянул в полупустой шкаф, прошелся по комнатам. В гимназию Енгалычева не явилась, это было второй причиной возвращения Василия Павловича домой.
Дверца шкафа скрипнула от сквозняка, и тут до учителя дошло, что Вика сбежала. Он заскрипел зубами от бешенства и грязно выругался. Сомин метался, как разъяренный тигр.
— Я тебе устрою сладкую жизнь, мерзавка, — он погрозил кому-то кулаком. — Запоешь ты у меня!
Василий Павлович выдвинул ящик с деньгами и со столовым серебром. Все было на месте. Старик гнусно улыбнулся и завернул ложки в платок, туда же легли все деньги. Сверток вместе с тетрадями отправился в портфель. А сам Сомин спустился вниз за полицией.
Ему повезло. За первой же поленницей наткнулся на начальника сыскной Коломейцева. С ним Василий Павлович был знаком по картежному столу.
— Григорий Илларионович, голубчик, помогите! — он схватил его за рукав.
— Что случилось?
— Воспитанница моя, Виктория Енгалычева, сбежала. Она украла все мое серебро!
— Не может быть! Пройдемте в вашу квартиру.
Полицейские лениво бродили по управлению. Шел обед, многие разворачивали нехитрые пожитки. В кабинете Коломейцева Сергей Анатольевич дописывал протокол, Сомин расписывался в заявлении.
Коломейцев прохаживался по кабинету и поглядывал на учителя географии. Его внезапно осенило.
— Это ее платок? — Григорий Илларионович протянул ткань инициалами вперед.
Сомин внимательно осмотрел его и кивнул.
— Где вы были между десятью и одиннадцатью часами прошлого дня?
— Ужинал. Это может подтвердить кухарка, — Василий Павлович усмехнулся. — Виктории не было.