Страница 7 из 150
Мэгвин выдохнула — прибегать к крайним мерам не пришлось. И спасибо за то всем высшим силам.
4. Богатая одежда
В следующее пробуждение Катерины домик оказался пуст. Что ж, тем лучше, хоть осмотреться и вообще понять, где она оказалась, и как тут живут.
Судя по домику Мэгвин — жили бедно. И безалаберно, раз щелей не конопатили и не делали в том, что у них тут, нормальную теплоизоляцию.
Умыться пришлось снова над ведром, и все прочие важные утренние дела сделать точно так же. Дальше ведро следовало вылить на улицу, и Катерина поискала выданный вчера плащ, но его не было — наверное, он принадлежал хозяйке, та надела его и куда-то ушла. Хорошо, хоть шлёпки меховые оставила. Но на сундуке, он же лавка, лежал принесённый вчера откуда-то тюк — и сказано было, что это для неё, Катерины, её одежда. То есть, этого вот тела.
Она никак пока не могла признать, что эти худосочные ручки и ножки принадлежат ей, Катерине Корякиной, как бы её теперь не называли. И про себя так и говорила — это тело.
Тело, конечно, было молодым, и скорее всего — здоровым. По крайней мере, у Катерины ничего не болело — ни голова, ни суставы, руки-ноги нормально поднимались и опускались, все пальцы шевелились, на стопах не было никаких шишек. И плоскостопия не было, вот радость-то! Катерина даже сделала несколько упражнений — неврологи рекомендовали делать зарядку до самого последнего момента, утверждали, что это помогает нейронным связям в мозгу, как и любая мелкая моторика. Значит, ещё и пальцами рук-ног пошевелим во все стороны. И пальцами к полу потянемся — ой! — ладони Катерины неожиданно легко коснулись пола. Какая гибкость у этого тела! Ещё и молодые глаза отлично видели — никакой вам близорукости или дальнозоркости. А хорошие зубы она отметила ещё вчера.
И ещё это тело было привычным к весьма прохладному воздуху в домике. Катерина родилась мерзлячкой, и всю жизнь ею прожила — одевалась тепло, и дома у неё тоже всегда всё было хорошо с отоплением, и на даче. У неё бы уже зубы стучали. А это тело — ничего, шевелится.
Тюк состоял как раз из толстого плаща с хорошим меховым воротником — кто-то очень похожий на черно-бурую лисицу пошёл на тот воротник, и ещё какой-то одежды. Одежду нужно было рассмотреть и переодеться уже, сколько можно в ночнушке-то ходить, раньше Катерина даже в больнице носила элегантный домашний комплект — трикотажные рубашку и бриджи, переодеваясь в халат и ночнушку только на умывание и сон.
Одежда была странна и, очевидно, неудобна. Суконная серая юбка — не иначе, в пол, кто ж так носит-то, это ж запинаться на каждом шагу! Жакетик из такой же серой шерстяной ткани, как юбка — с длинными рукавами, застёгивается впереди, на крючки. Пуговиц у них здесь нет, что ли? И между тканью и подкладкой зашиты металлические пластины, зачем ещё? Зато украшен — вышивкой, пришитыми бусинами — на первый взгляд, агат и янтарь, и ещё небольшие металлические украшения — серебро, что ли? Недлинная баска спускалась от талии и закрывала часть бёдер, это хорошо, дополнительное тепло. Только вот почему-то воротника нет, это что, ходить зимой с голой шеей?
Катерина отложила юбку и жакет, и стала смотреть дальше. Шерстяные чулки — отлично. Вязаные хитрым рисунком из мягкой тёплой пряжи. Так, а где какие-нибудь пряжки, или чем там ещё их прицеплять? И к чему прицеплять, где панталоны? Или какие другие нижние штаны?
Увы, ни трусов, ни панталон не предложили. Ещё в числе предметов нашлись две рубашки, подобные той, что сейчас на Катерине, только из тонкого полотна и обильно украшенные вышивкой. Что там говорила Мэгвин про богатство? Богатство — это много вышивки? И камушки на жакете? И хорошая ткань — явно стопроцентно натуральная, дома бы такая большие тыщщи стоила?
А пара кожаных светло-коричневых башмачков с белой меховой оторочкой Катерине понравилась. Сразу видно — сделаны аккуратно и по мерке. Ещё один явно тёплый предмет из уже знакомой серой шерсти больше всего походил на странную манишку — были такие в Катеринином детстве, ей мама такую вязала. Чтоб и шею прикрыть, и горло. И тут явно можно закрыть горло, и шею, и ещё немного плечи и грудь. Разумно. Внутри у всех шерстяных предметов одежды Катерина обнаружила мягкую льняную подкладку — приятно к телу и удобно.
Ещё один предмет сшили из зелёного льна, он больше всего походил на сарафан — юбка, сверху корсажик и лямки. Корсажик чем-то уплотнён — не кости, и на том спасибо. В боковых швах обнаружилась шнуровка — дырочки аккуратно обшиты нитками в тон ткани, верёвочки скользкие — кажется, для такого эффекта их натирали воском. А это диво куда? Под шерстяные верхи?
Катерине пришлось вспоминать всё, что она слышала и видела по истории костюма. Всё же, немного знакомства с предметом было, опять же в школе последние лет пять младшая коллега Алина Александровна устраивала балы для старшеклассников — с погружением, шитьём нарядов и разучиванием танцев, и что-то такое как раз приносила на классный час перед стартом проекта. И рассказывала — про многослойную одежду, что особенно актуально зимой. Вот да, актуальнее некуда. Кто б знал, что придётся осваивать!
И во всём тюке — ни одного машинного шва, только ручные. Нда, значит, с прогрессом тут не очень.
Катерина сняла хозяйкины шлёпанцы и осмотрелась. Увы, на полу не лежало никакого коврика, даже старого и завалящего. Пол был обильно присыпан соломой — так дешевле, что ли? Неужели никакой старой тряпки?
Видимо, никакой. Придётся стоять на соломе.
Она сняла рубаху, в которой спала, и рассмотрела тело. Ох, плохо это тело кормят, все рёбра наружу. Рыжие волосы топорщились из подмышек и меж ног, значит — с растительностью на теле здесь никто ничего не делает.
Ещё одна мысль пришла и добила, да так, что Катерина села на кровать прямо как была. У неё есть муж, значит — ей придётся рожать детей? Опять беременности? И здесь у них, скорее всего, с медициной отвратительно, значит — смертность рожениц, смертность младенческая, никаких антибиотиков, антигистаминных препаратов и капель в нос?
Такого удара под дых Катерина от судьбы в лице непонятной Мэгвин не ожидала.
Ладно, разберёмся. И с мужем, и с детьми. А пока одеться, что ли.
Она надела свежую рубаху, и тёплые чулки — они вроде не спадали, но она пока и не двигается особо! Затем тот зелёный сарафан — и пришлось извернуться, чтобы зашнуровать бока хоть как-нибудь. Он неплохо зафиксировал небольшую грудь — у самой-то Катерины даже в дозамужней юности грудь была хорошего, ощутимого размера, не то, что это вот недоразумение.
Сверху — юбка и жакет. Юбка застёгивалась на булавку, обычную булавку. Жакет — на крючки, и пришлось повозиться, прежде чем все они застегнулись.
Две верёвочки серого цвета, сплетённые из шерстяных ниток, Катерина не придумала, куда применить, и пока не применила никуда.
Ещё на сундуке лежал кожаный пояс, и он был продет в петельки на небольшой кожаной же сумке. Катерина открыла и посмотрела.
Костяной гребень — замечательно. Волосы невероятно мешались и везде лезли, а навыка ухода за таким их количеством у Катерины не было. И если честно — их давно следовало помыть. Ещё бы ленточек каких или шпилек! Ладно, сейчас попробуем.
Ещё в сумке лежал платок — носовой, вероятно. С вышивкой. Веточки, листики, в них — буква, и над буквой — корона. Откуда-то Катерина поняла, что незнакомый иероглиф — это аналог её родной буквы К. Кстати! Умеет ли тело читать? И писать? А то придётся век крестики ставить! А рядом лежал ещё один платок, и в него что-то было завёрнуто. Она глянула — надо же, крестик и кольцо. Очень похожие на золотые. Крестик — простой, но изящный. Наверное, нужно надеть его на шею? А кольцо хорошо село на тонкий палец — оно было без камня, но с рельефным рисунком, какое-то переплетение линий, похожее на кельтские орнаменты, которыми в юности увлекалась Наталья.
Оставалось надеть ботинки, но тут поджидала засада, как говорили внуки. Металлические кости в жакете никак не позволяли согнуться и достать до пола! Это что же, кто эту Кэт одевает-то? Прислуга у неё, что ли?