Наверху

Рипли посмотрела на закрытый люк.

Что вообще Скейлси могла делать в этом месте? Рипли не верилось, что после той памятной прогулки по крышам девочка вновь захочет туда. Значит, она не собиралась вылазить. Наверняка не собиралась. А Шеди вовсе бы это не пришло в голову: она не слишком-то любила гулять. Значит, что-то выгнало их сюда… Или (этот вариант показался Рипли достаточно достоверным) они собирались куда-то лететь. Нет, учиться управлять летательным аппаратом можно было и на верхних улицах… но где же в таком случае сам аппарат?

— А где летательный аппарат? — проговорила она вслух.

— Не знаю! — удивленно взглянул на нее Все Равно.

— Скейлси улетела, — с неожиданной уверенностью произнесла Рипли. — Я знаю это… Раз они оказались на взлетной площадке — а Шеди наверняка пришла за девочкой, — они собирались куда-то лететь. Скейлси улетела, а… — Рипли замолчала.

Да, Шеди умерла — почему же она так боится этого слова? Разве только Шеди? Разве ее смерть — последняя в этом мире?

— Улетела, — Все Равно согласно кивнул. — Или ее увезли. Похитили — да?

— Возможно.

Мысль о том, что Скейлси все еще жива и, наверное, нуждается в ее помощи, привела Рипли в чувство. Что даст девочке ее депрессия? Ничего. Значит — надо бороться. Мстить. Выручать.

— Чтоб их черти разодрали! — проговорила она в сердцах и решительной походкой зашагала к выходу.

Рипли не сомневалась, что похитители наверняка не слишком задержатся с предъявлением своих требований.

15

Рипли ошиблась: к ней никто не пришел. До самого вечера она не находила себе места, то придумывая разные варианты произошедшего, один хуже другого, то грустно иронизируя по поводу того, что она уже заранее готова пойти на сделку с неведомым шантажистом и что поддаваться на шантаж становится ее привычкой, — но время шло, а требований все не было. Правда, зашел Медный — спрашивал о подготовке к отлету: им нужно было помочь рассчитать курс. Рипли выгнала его, сославшись на то, что они и сами спокойно справятся с этим делом, раз смогли доставить ее на свою Планету, — и ругалась затем безадресно и долго, чтобы хоть как-то разрядиться.

«Не может быть, чтобы Скейлси похитили только из-за этой проклятой — якобы дипломатической — миссии. У меня действительно нет выбора, наоборот: так я лететь не соглашусь. Или мы полетим вдвоем, или Медному придется обойтись без меня. Но что тогда им надо? Оружие? Что еще? Будь проклята эта ужасная планета — все мое горе от нее!» — и хотя после такой мысли Рипли раз за разом обжигал стыд, она все чаще ловила себя на том, что снова и снова повторяет это проклятие.

— Что мне делать? — в конце концов она пришла к Священнику, все еще лежащему в своей «кровати». — Я думаю, только вы сейчас можете дать мне совет.

— Хотелось бы…

— Я не знаю, где она. Я не знаю, кто забрал ее, я… — она вдруг замолчала, встретившись взглядом с Одиноким.

— Что такое?

— Прошу прощения, — дрогнувшим взглядом произнесла Рипли, — но я не могу сейчас видеть этого зверя. Шеди… Нет, честное слово, я понимаю вас, но видеть его все равно не могу.

— Из-за Шеди, — Рипли показалось, что Священник вздохнул. — Простите, Рипли, но тут я бессилен. Я доверяю ему — и только потому он доверяет мне. Если хоть кто-то из нас его предаст… Вы сами видите его мощь.

— Понимаю, — Рипли закрыла глаза и еще сильнее ощутила почти земной кошачий запах зверя. — И все же — что мне делать? Ждать? Я совершенно не представляю себе, как искать Скейлси в вашем Городе… Я просто не знаю его — мне всегда было не до этого.

— Ждать — что я могу еще посоветовать? И не переживать так — ей это все равно не поможет. К тому же, кто сказал, что все на самом деле так плохо? Кстати… а что об этом говорят наши хозяева?

— У меня нет хозяев, — Рипли передернуло от этой формулировки. — Ладно… Они считают, что Скейлси похитил жених. Шеди пробовала его остановить, но не успела. Обещают помочь в розыске, — она безнадежно махнула рукой.

— Только вы им не верите. Понятно… А может, так оно и есть?

— Не знаю, — покачала головой Рипли. — Я уже совсем ничего у вас не знаю и не понимаю. А что, такое у вас часто случается?

— Не то чтобы часто… Но мне не раз приходилось выслушивать подобные истории. К сожалению, для девушек они обычно кончаются плохо… Когда их находят… — было похоже, что он смутился.

— Да лишь бы нашлась! Я уже на все согласна, — поморщилась Рипли. — Все равно мы тут как белые вороны, так чего уж мелочиться!

— Жизнь состоит из мелочей… Хотя вы правы: для вас это может и ничего не значить. Главное, чтобы человек не переступал ту мораль, которая живет в нем самом, не предавал себя. Пусть действительно все будет так.

— Хотелось бы в это верить, — опять вздохнула Рипли. — А я вот не могу — и все. Так и кажется, что сейчас кто-то придет, что-то потребует. А тут еще этот полет… Я ведь почти уверена, что после него Транслятор получит свое.

— Политики одинаковы во всей нашей Вселенной…

— Да… кому-то из наших это может оказаться выгодно.

— И окажется, — возник на пороге Медный. — В этом можно не сомневаться. Кстати, Священник, вы уже рассказали ей о нравах лесных обитателей? Нет? А зря… Да, Рипли, корабль отлетает завтра во второй половине дня. Вы готовы?

— Что? Вы могли сказать об этом раньше? — она развернулась, глядя на Медного сердитыми глазами.

— А вам не все равно? — с притворным равнодушием поинтересовался он.

— Да, не все равно! — резко ответила она. — И можете передать вашему Правителю, что без Скейлси я просто отказываюсь лететь!

— Отказываетесь? В таком случае вы не увидите ее никогда. Мы не станем тратить усилий на ее поиски — и все. Никто не сможет нас упрекнуть за это.

— Мерзавцы!

— Я не понимаю вашего языка, — уже с откровенной насмешкой проговорил Медный. — Но вы должны запомнить: если вы хотите, чтобы Скейлси хоть когда-нибудь вернулась к вам, вы будете делать то, о чем мы попросим, тем более, что на сегодня ни одна из наших просьб не выходит за рамки законности. Мало того — мы выставим перед землянами условие, чтобы дипломатический статус за вами был закреплен. А к моменту вашего возвращения, надеюсь, ваша дочь будет найдена. Мы будем поддерживать с вами связь, информируя о том, как идут поиски… Вы слушаете меня?

Да, Рипли слушала — закрыв глаза, зажав руками уши.

Слушала — и понимала, что она в ловушке и что выбраться из нее уже не удастся никогда, если не произойдет чудо, — чудо еще более редкое и могущественное, чем те, которые порой спасали ей жизнь. И она знала, что завтра полетит, что будет подчиняться снова и снова — насколько хватит терпения жить такой жизнью, до тех пор, пока смерть не придет и не станет единственным избавлением. Уж лучше никого не любить, чтоб не страдать от потерь! И лучше терять сразу, чем становиться недостойным этой любви, вновь и вновь уступая подлости этого мира…

16

— Что ты сказал? — Вожак приподнялся на дыбы и начал обходить Два Пятна по дуге. — Ну-ка, повтори!

— И повторю! — Два Пятна оглянулся на своих приятелей: все Охотники своим видом выражали готовность поддержать его, как только в этом появится необходимость.

Моросил мелкий, серый дождь-туман. И надсмотрщики, и рабы на время прервали свои занятия — все смотрели на стоящих друг перед другом противников, и едва ли не каждому второму приходила мысль о Большом Поединке. До сих пор Дикий лес не знал смены власти — но времена меняются, и ничто не вечно и в нем.

— Повтори, повтори! — еще выше приподнялся Вожак, как бы повисая над глинистой землей: ветерок подует — сорвется с места.

Два Пятна, напротив, прижимался книзу, превращая в пружины свои голенастые сильные ноги; тоже: тронь — взлетит…

— Так вот, повторяю: Новый был Святым. Настоящим святым. Я сам лично видел, как он общался с Одиноким.

— Ой-ой-ой! — едва ли не расхохотался Вожак, но все в нем, вплоть до кончиков щупалец, говорило — да нет, кричало — о заполнившей его ярости. — Мы тоже видели, как он корчил из себя идиота перед котенком.