Страница 44 из 84
«Не-э-э-т! Это совсем не то, какой-то удар колючкой в сравнении с островом Чугунный, а далее и вовсе великолепная сказка, рассказанная на ночь». Вначале, наверное, прошла полная минута, а то и более, непонимания и растерянности в темноте, зато затем все заполнил неописуемый восторг от полета. Нахлынувшие на Ву эмоции и ощущения ему не с чем было сравнивать. Как это все охватить? Как собрать в единое? Эти огромные бушующие пространства будто тысячи и тысячи Ниагарских водопадов, только состоящих из воздушных потоков, целых полноводных рек из ветра и холода, осадков и энергий. Несмотря на все эти нахлынувшие громады ошеломления и море информации, Ву чувствовал, как в него последовательно гвоздями вбиваются скрижали. Боль от этого им уже воспринималось как что-то мешающее, досадно отвлекающее. Да за такое обучение, знания, ощущения и не такое можно потерпеть, разве эти комариные укусы могут перевесить происходящее. Он, громогласно трубя от восторга, вызывая сходы снежных лавин, кувыркался, падая с ними, взлетал, хохоча громовыми раскатами, вился вокруг горных вершин, лавировал со свистом в извилистых ущелья, иногда шаля, выбивая из скал огромные камни мощным хвостом. И только иногда ему досаждало обледенение, заметно сковывая, тогда он, подчиняясь инстинкту, изрыгал огромный шар огня и с превеликим удовольствием пролетал его насквозь.
Все когда-то заканчивается, вот и его переполненный ликованием и упоением полет завершился, Ву вдруг ощутил себя лежащим на прохладном гранитном основании. Безудержное разочарование, вот что он почувствовал, ощутив себя человеком. Слава богам, эта зудящая занозой ностальгия как-то с секундами, минутами рассосалась, хотя ей на замену тут же подступила чернушная грусть. И только Оранжевый дружище и таб вернули, можно сказать, к жизни. Так он и сидел нагишом, медленно отпиваясь божественным напитком, а перед глазами все так же призрачными видениями мелькали заснеженные вершины, а с ними, будто послевкусие ощущений высоты, свободы и невероятной силы.
Нахально отвлекло выпятившееся перед глазами вот это:
Ву почти что горько вздохнул.
— Ну, здравствуй, по секрету всему свету, — он уже хорошо представлял себе, как прямо сейчас обрадовались его друзья и хорошие знакомые, и как скрежещут зубами от злости враги, коих у него образовалось несопоставимо больше. — Ну что ж, смотрим, наконец, за что весь это сыр-бор случился, — и он вывел характеристики получившего.
Ву орал, сжав кулаки, тряс руками — типа получилось, получилось — и даже позволил себе несколько раз подпрыгнуть, как оказалось, клапан эйфории и у людей иногда срывает, он хоть и надеялся, что будет круто, но чтоб настолько, конечно, нет. Даже слов у главы Багровых не нашлось, куда тут, спешка.
— Я дракон! — крикнул Ву, казалось, онемел уже сам мозг, вполне оправданно от таких-то метаморфоз, как к такому подготовиться. — Невозможно, даже если в каких-то деталях ты и в курсе.
Наверно, с час Ву находился в прострации, как-то заторможенно привыкая к пропорциям, поочередно рассматривал свои массивные лапы и выдвигающиеся почти метровые когти.
«Жуть жуткая, но моща».
Затем наступило время и для остальных частей дракона, очень по-человечески Ву методично ощупал свою башню. А как еще скажешь, танковая башня и есть, не голова же, да и на удар ощущается бронь бронью, даже звук похожий металлический, гулкий. Орудия, конечно, не нашлось, зато присутствовало два изогнутых рога и приличная такая грива вдоль хребта, что-то среднее между крепчайшей щетиной и перьями, еще из примечательного частокол зубов, право, тираннозавр бы уплакался от зависти. Что удивительно, к перевоплощению, помимо зрения слуха и обоняния дракона нежданно-негаданно присовокупился и богатый эмоциональный внутренний мир большого хищного зверя. От осознания этого у главы Багровых человеческого вздоха сожаления не получилось, разве что угрожающее рычание, вот такие метаморфозы.
«Похоже, — с опаской подумал Ву, — у меня в этом состоянии больше не будет терзаний и колебаний, драконы совсем не дипломаты, чуть что, и смерть переговорщика как наилучший выход».
А еще Ву прочувствовал внутри себя такую всеобъемлющую ярость, будто чудовище, притаившееся лишь до времени, до случая.
Как оказалось, очень хорошо, что он вживую видел дракона Виго и, более того, разговаривал с ним, а то, наверное, надолго бы потерялся или и вовсе выпал из реальности, побаиваясь своей боевой формы. Ведь, на первый взгляд, в этаком патологически агрессивном состоянии дел можно наворотить, мамочки мой родные, вовек не расхлебаешь. Теперь же с ходу Ву определил для себя следующие ограничения: использовать боевую форму только напрямую и только по назначению, и заранее со всей серьезностью и очень доходчиво предупреждать своих. Ко всему прочему, Ву решил параллельно с боевой формой запускать биорегуляцию, по идее, вполне могущую помочь обуздать эту клокочущую ярость берсерка в обличье дракона.