Страница 7 из 11
Я зажмуриваю глаза, моля всевышнего, чтобы не выдать своего присутствия, но тщетно.
«Бу-у-у-р-р-р», – раздался протяжный, унизительный, и достаточно громкий звук, который не услышал бы разве что глухой.
«Черт!» – мысленно чертыхаюсь, когда слышатся тяжелые шаги в мою сторону, а затем резко жмурюсь от света, когда плотная шторка распахивается, являя мне ухмыляющегося соседа.
– Верочка Станиславовна, познакомься, моя Мэри Поппинс! Зонтик, наверное, ветром унесло. Я рад, что ты смогла зацепиться за шторку, а то моя нянечка думает, что я ее обманываю.
Нянечка? Перевожу ошарашенный взгляд в сторону не менее удивленной моим появлением женщине и сдавленно произношу:
– Здрасте…
– Здравствуйте, – часто моргая, изумленно смотрят на меня синие глаза, и в этот момент мне хочется провалиться сквозь землю.
– Ну, раз все в сборе, то давайте садиться ужинать. А то я после всех этих квестов знатно проголодался. Нянечка, передай нож, а то он сейчас выпадет у тебя из рук. Соседка, не стой столбом, бери вилки и сервируй стол, а я пока хлеб порежу, а то вы обе вне себе, – развернувшись к нам спиной он удалился к противоположной рабочей зоне, сопровождаемый двумя возмущенными взглядами.
Глава 6. Для женщины сумка – неотъемлемый атрибут в борьбе с мужским любопытством.
-Виктор-
У моей соседки оказалась поразительная черта быстро располагать к себе любимых мной людей. Сначала непонятная история с переводом денег от моего отца, теперь вот домработница…В чем же дело? В характере, природной харизме или ее умением повернуть ситуацию в нужное ей русло?
«Кто же ты такая?» – в тысяча первый раз задаю себе один и тот же вопрос, но в ответ слышу лишь звонкий смех соседки.
Морщусь и недовольно смотрю на свою домработницу. Я не соврал, представив ее как мою няню, так как после смерти матери, отец ушел весь в работу, и Вера Станиславовна заменила мне обоих родителей. А сейчас она сидела за столом с моей Загадкой и что-то оживленно жестикулируя, общалась, давясь от смеха.
– В связи с чем такой ажиотаж?
– Я рассказываю твоей очаровательной…соседке, какой ты в детстве был непоседа. Вечно дрался и спорил, а уж, какие он уловки придумывал, чтобы его почаще обнимали.
– Неужели? – соседка недоверчиво покосилась в мою сторону, а на ее губах блуждала загадочная улыбка.
– Конечно, глядя сейчас на этого бугая, это верится с трудом, но ты уж не сомневайся, у Виктора Снежного доброе и ранимое сердце.
Соседка на секунду задерживает на мне оценивающий с прищуром взгляд, и пытается сопоставить полученную информацию с тем, что видит, и мне становится неловко.
Так, надо прекращать эту женскую болтовню, а то еще и про горшок вспомнят.
– Верочка Станиславовна, мне в этом доме еще жить, а ты делишься с незнакомыми людьми семейными секретами…– выжидательно приподнимаю брови, давая шанс няне самой увидеть странность своего поведения, однако получаю в ответ дружеское подмигивание.
– Конечно, конечно. Другое дело, если Машенька была бы не просто твоей соседкой, – и снова подмигивание. У старушки что, нервный тик на фоне неожиданного появления Мэри Поппинс?
– Так ребятки, я поехала, а то Володенька мой уже пади заждался меня. Володя – это мой муж, – зачем-то пускается в объяснение старушка, плавно вставая из-за стола, – у нас с ним медовый месяц. Да, да,– увидев, как я закатил глаза, она с вызовом взглянула на меня, – дети уже взрослые, у них своя жизнь и мы тоже решили, что пора бы и нам взять свое от жизни. Вот на той недели на свидание ходили, сегодня в кино пригласил. Жизнь так коротка, нужно прожить ее, чтобы на том свете не стыдно было.
– Какой еще тот свет? Ты вообще о чем? Тебе рано еще об этом думать!
Ласково улыбнувшись, под мой ошалевший взгляд, няня с нежностью берет девчонку под руку и, не удостоив меня ответом, обе направляются в сторону входной двери.
– А на новый год мы думаем поехать в Крым к нашей дочери. Она у меня в положении. Скоро должна родить. Витя ведь сделает старушке одолжение, и предоставит ей отпуск на месяц?
– Да хоть на два.
– В Крыму знаешь как хорошо? Особенно летом. Тепло, хорошо. Можно взять палатки, и заночевать прямо под открытым небом, на берегу моря.
– Ничего себе! Как романтично!
Бросаю удивленный взгляд на соседку, у которой завистливо блестят глаза, будто моя домработница только что рассказала ей о поезде на Мальдивы, а не о бомжевательстве на курорте.
– И у вас все будет, – обе косятся в мою сторону, причем у соседки испуганный взгляд, будто ей только что пожелали прокатиться в ад, а у нянечки лукавый, с отблеском озорства и понимания, – Ну, ну, я же не совсем слепая. Да и ваша история с якобы захлопнутой дверью попахивает фантастикой.
– Хм-м-м, а я вроде ничего, кроме плова, не чувствую, – делаю вид, что принюхиваюсь, отчего нянечка громко фыркает:
– Тоже мне, нюхач, выискался. Иди лучше принеси мне мою сумку, я ее на кухне оставила.
– А разве у тебя была с собой сумка?
– Конечно! Какая приличная дама выйдет на улицу без такой важного аксессуара. Давай, не болтай попусту, меня Володя ждет.
– Говоришь так, будто, если ты на минут десять задержишься, то он уйдет к соседке, – ворчу, но иду на кухню за няниной сумкой.
– Не исключено. Вы мужчины народ не постоянный. За вами только глаз да глаз нужен.
Вновь смех. Женщины…
Конечно, на кухне я ничего не нахожу. Почему-то сегодня все хотят пошатнуть веру в мое здравомыслие. То соседка загадочно исчезает, а затем появляется за шторой, то теперь сумка-призрак…
Просканировав внимательным взглядом помещение еще раз, возвращаюсь с пустыми руками и твердым намерением доказать, что не было никакой сумки, и нахожу одетую няню, о чем-то сосредоточенно беседующую с соседкой. Она все еще продолжала держать девушку за руку, а на ее локте, висела, видимо, та самая пропажа, которую я должен был принести.
– Ой, Витенька, ты пока искал сумку, я ее на полке заметила.
– Что же не крикнула мне?
– Заболталась, – легко соврала этот божий одуванчик, и как ни в чем не бывало, вновь перевела взгляд на соседку.
«Да что в ней особенного?» – начал раздражаться откровенным игнорированием моего присутствия и непониманием всей ситуации.
– Машенька, приходи в гости, я тебя угощу своим фирменным пирогом с вишней. Витенька его за обе щеки уплетает.
– А я думала Виктор не сторонник сладкого… – прищурившись, косится в мою сторону, видимо, вспоминая день нашего знакомства.
Начинается…
– Нет, что ты, он еще тот сладкоежка! Помнится как то, поспорили они с отцом…
– Так, Верочка Станиславовна, может на сегодня достаточно воспоминаний о моем детстве? Если хочешь продолжить, то можешь взять мою соседку с собой в кино. Хотя сомневаюсь, что Владимир будет рад третьему колесу…
– Витя, ну, в самом деле! – возмущенно вспыхивает домработница, в то время как взгляд соседки в мою сторону гневно сверкает.
Пожимаю плечами и открываю входную дверь.
– Мужу привет, – с этими словами пытаюсь ускорить процесс прощания, на что няня закатывает глаза, не забыв бросить напоследок:
– До свидания, Машенька.
– До свидания.
– Пока, – закрываю дверь, а затем, скрестив на груди руки, смотрю в ожидании.
– И о чем это вы говорили, пока я безуспешно пытался найти якобы оставленную на кухне сумку? – глядя в глаза соседки, напрямую задаю интересующий меня вопрос.
Девчонка не тушуется. Чуть склонив голову набок, прищуривается и, воинственно уперев руки в бока, дерзко парирует:
– Это допрос?
– Нет. Но я привык, что на мои вопросы отвечают.
– А я разве промолчала?
– Ответ вопросом на вопрос не совсем то, что я ожидал услышать.
– Жизнь вообще несправедлива, – легонько пожимает плечами, а меня начинает подбешивать ее не к месту взявшееся упрямство.
Как будто я ее про танки спрашиваю. Стоит партизан, смотрит на меня ангельскими глазами, но я-то знаю, что в глубине души это Загадка тот еще чертёнок.