Проклятье

Она уже лежала в кровати, засыпая, когда грудь затопило болото сомнений.

В конце концов, она задалась вопросами: испытывала ли она радость от их близости, несмотря на то, что та была вызвана ошибкой и болью? Или, может, она настолько истосковалась по заботе и прикосновениям, что готова была принять их даже от Малфоя?

Ни на один из них Гермионе не хотелось отвечать, поэтому она накрыла голову подушкой, громко выдохнула и постаралась заснуть.

На второй день горечь сопровождала Гермиону повсюду.

Ей было, с одной стороны, противно от осознания глупости ситуации (как будто ей воспользовались, или она показала больше, чем нужно было, — Гермиона затруднялась описать это чувство), а с другой стороны, обидно, что радость так быстро улетучилась.

Малфой не подходил к ней и не встречался с ней взглядом, когда она мельком прошла мимо кабинета Грюма, где он сидел.

В гостиной он больше не появлялся.

Горечь сменилась разочарованием и беззащитностью.

На третий день Гермиона устала ругать себя. К тому же она приготовила достаточное количество обезболивающего снадобья, чтобы отвлечься.

Вместо утопания в обиде она решила принять, что произошедшее было одноразовым событием, случайным, и что оно больше не повторится. Поэтому, рассуждала она, и потому, что изменить прошлое не в ее силах, Гермиона пойдет дальше, оставит эту необычную ночь в своей копилке приятных воспоминаний и запомнит это удивительное чувство близости как вещь самостоятельную, ни к чему и ни к кому не привязанную.

День: 35, 23:50

Она засыпала.

Гермиона так и не сменила белье после их совместного сна.

День: 35, 23:59

Прямо перед тем, как ее мозг отключился, в нем промелькнула интересная мысль.

Как и все подобные мысли, она была больше одновременным ощущением, чем словами.

Но если бы Гермиона не заснула, то, скорее всего, нашла бы в себе силы сформулировать следующее:

«Нехарактерная забота и проницательность Малфоя кажутся очень подозрительными».

День: 37, 07:30

— Кофе?

Гермиона немигающим взглядом смотрела на Малфоя, замерев на пороге.

— Да, пожалуй, — проблеяла она в ответ на его предложение.

«Делай вид, что все в порядке. Ведь ничего не произошло», — повторяла она себе, но они были одни, и Гермиона безумно тушевалась в его присутствии.

Малфой поставил перед ней кружку с дымящимся напитком и направился к выходу.

Гермиона не поднимала глаз и дышала через раз.

Драко уже почти покинул кухню, но обернулся:

— Ты в порядке?

«Бам!»

Внутри Гермионы обрушился Лондонский мост. Она обернулась с дикими глазами и попыталась выдавить улыбку.

— Да, все быстро зажило.

Драко неуверенно кивнул, осмотрев ее с ног до головы, и выглядел так, будто хотел сказать что-то еще, но на кухню, зевая, зашла Тонкс.

— Ну и ночка выдалась, я вам скажу, — протянула она, даже не прикрывая рот ладонью. — Мне срочно нужен кофе, можно не заваривая, сразу в зернах внутрь.

Драко, не выдыхая, опустил взгляд и покинул комнату.

День: 38, 15:30

— Гермиона!!!

Крик Лаванды оглушительным эхом раздался в гостиной. Через пять очень долгих секунд Гермиона почти свалилась с лестницы, кубарем влетев в гостиную.

— Я здесь! Что случилось? Лаванда?!

Гермиона сжала ее плечи и с ужасом смотрела на окровавленные руки подруги.

Кровь была везде, но руки… Как будто Лаванда погрузила их в ванну с кровью. На ее животе расплывалось кровавое пятно, рыжея на белой рубашке, и все лицо было в кирпичного цвета полосках: видимо, Браун откидывала волосы.

— Это не моя кровь, Гермиона, не моя, скорее, — тянула Лаванда Гермиону за диван, туда, где на полу и расплывающейся бордовой луже лежал…

Драко.

— Нет! — закричала Гермиона, бросаясь к нему.

Из его живота торчала рукоятка ножа.

— Не вытаскивать! — завизжала Гермиона, видя, как пальцы Малфоя обхватили рукоятку. — Лаванда! Срочно бадьян! Бинты! Набор моих зелий! Быстрее!

Пока Лаванда бросилась исполнять поручение, Гермиона упала на колени перед Малфоем.

— Смотри мне в глаза, Драко, — приказала она. — Я вытащу тебя. Все будет хорошо.

Он цеплялся за нее взглядом, пока Гермиона оказывала ему помощь.

Она удаляла клинок и останавливала кровотечение. Она убирала яд из крови Малфоя и сшивала его рану. Она поила его крововосстанавливающим зельем, пока его глаза не закатились, и ей пришлось ударить его по щеке, чтобы он не уходил — потому что она не могла его потерять.

Что бы ни произошло между ними.

День: 40, 12:03

Это был клинок Беллатрисы. Отравленный, острый, всегда разящий в цель.

Драко больше суток провел без сознания.

Гермиона меняла ему повязки, следя, чтобы рана оставалась чистой.

Ей было одновременно и неловко, и сладко прикасаться к его телу. Конечно, она не позволяла себе ничего такого. Просто чуть дольше задержаться взглядом на его обнаженном торсе. Просто чуть дольше задержаться ладонью на ребрах. Просто всю ночь прождать, что он очнется.

— И где моя простынь? — его хриплый голос и усмешка заставили миллион иголок пройтись по позвоночнику Гермионы.

Она мгновенно проснулась и выдохнула:

— Как ты?

— Не отказался бы от стакана воды.

Рука Гермионы метнулась к тумбочке, на которой она предусмотрительно оставила графин и бокал.

Наливая воду, Гермиона старалась унять дрожь в руках.

— Ты не приходил в себя тридцать шесть часов, — сообщила она Драко.

— Спал как убитый, — кивнул он, принимая бокал.

— Это не смешно! Я… мы все очень испугались. Это и правда очень долго.

— Ты все это время провела здесь? — нахмурился Малфой, и Гермиона покраснела.

— Мне нужно было убедиться, что яда больше не осталось. Этот клинок, он… Он же Беллатрисы, верно? — Гермиона облизнула губы под пристальным взглядом Малфоя.

— Верно, — сухо ответил он и откинулся на подушку.

Они просидели так еще какое-то время.

— Что ж, по-видимому, твоей жизни больше ничего не угрожает, — уголками губ улыбнулась Гермиона.

Драко глядел на нее с тем же непонятным выражением лица, что и раньше. С какой-то тоской и еще чем-то, что Гермиона не могла отгадать.

— Надо было сделать это раньше, — усмехнулся он в потолок.

— Сделать что?

— Поймать нож. Кажется, это хороший способ обратить на себя твое внимание, — хрипло рассмеялся Малфой, и Гермиона готова была ударить его, так сильно он ее разозлил.

— Что ты такое говоришь! Как ты можешь?! — она вскочила на ноги.

— А разве нет? Я определенно добился успеха, — парировал Малфой и зашипел, когда кулак Гермионы все-таки угодил в его плечо.

Удар был слабым, и он хотел поймать ее запястье, но его руки двигались слишком медленно.

— Это ненормально, — со слезами в голосе прошептала Гермиона. — Никогда так не делай.

— У нас мало что было нормально, не так ли? — ответил Малфой с грустью в голосе. — Я должен извиниться.

— Тебе не нужно, — выдохнула Гермиона.

Она уже разложила все по полочкам, и новая информация лишь снова внесет переполох, защемив ее сердце.

— Разве? — поднял брови Малфой и попытался привстать, но охнул от болезненных ощущений.

— Лежи, — Гермиона положила руки на его грудь и только потом поняла, что сидит на кровати, касаясь его бедер своими.

Малфой медленно поднял руки и накрыл ее кисти, прикрывая глаза.

— В моих словах была отчасти правда. Я не знал, как быть. Может, я и правда подставился под удар, чтобы ты оказалась рядом? Знаю, что это ненормально. Но я не хочу, чтобы ты думала, что я намеренно тебя избегал.

У Гермионы, кажется, поднялось давление, потому что ее мозг функционировал, как никогда, и даже зрение улучшилось, что бывает от притока адреналина.

Ее губы сами собой расплывались в глупой улыбке, с которой она ничего не могла поделать.

— Тебе нужно отдыхать, — почти проблеяла она, сжимая его ладони.

Драко прикрыл глаза.