Страница 5 из 7
От испуга Тамура слегка дёрнулся. Стекло было чёрным, едва прозрачным, но только на самой двери. Табличка была прилажена вплотную с внутренней стороны. Стук повторился. При этом видно было загоревшие костяшки пальцев, касавшиеся стекла с той стороны.
– Что за шут?
Тамура постучал в ответ. Тишина.
Снова раздался стук с той стороны. Озорной, игривый. Видать, хозяин и впрямь был большой шутник.
Тамура принялся было снова стучать, как дверь распахнулась.
– Ну и видок у вас, если смотреть с моей стороны, доложу я вам!
Улыбчивый старик, кажется, на половину индиец, слал лучи света золотыми зубами всему миру. Один солнечный зайчик уколол Тамуру прямо в глаз. Где-то в правой верхней доле головы проснулась тупая давящая боль.
– Я вас раньше не встречал?
– Да, именно так, я обосновался здесь недавно, второго дня, можно сказать.
– Кажется, раньше здесь обитал один молодой человек…
– У вас к нему дело? Он, кажется, должен быть у себя.
– Нет. Но, думаю, мы с ним всё уладили.
– Прекрасно! Чертовски приятно заканчивать дела, не находите?
Тамуру этот вопрос почему-то поставил в тупик.
– Эээ… Весьма – протянул он с улыбкой.
– Ох, что же это я? – старик услужливо распахнул дверь шире – быть может вы составите мне компанию за, скажем, чашечкой крепкого чая?
– С удовольствием.
– Чудно!
Проходя по длинному коридору, Тамура не мог не отметить поразительной перемены помещения (на самом деле гараж был по-прежнему короток, но мебель расставлена так умело, что создавала иллюзию удлинённого пространства).
– Сколько же здесь зеркал!
– Удачное решение, не находите?
– Воистину!
– Особенно хорошо всё это будет смотреться, когда пустые полки заполонят их величество книги. Каждая из них – по-своему отражение человеческой души; если присмотреться как следует, даже в самой ничтожной книжонке можно усмотреть великие вещи. Даже в порнографии, знаете ли. “Красота и ум в глазах смотрящего подчас в намного большей власти, чем в руках того, кто эти зеркала ваяет”. Скучных книг не бывает.
О как сказал!
(Чертовски умный старик)
И где ж ты раньше был
– Говорите… знакомо. Вы выбираете слова так, будто я всегда их знал, но когда-то имел неосторожность забыть…
– Ну… жизненный опыт, знаете ли.
– Сколько вам лет?
– Тууу… ну и вопрос вы мне задали. Я, признаться, давно не заглядывал ни в паспорт, да и день рождения не справлял… лет с… вот как сорок пять стукнуло, больше не занимался этими глупостями.
– Вы поразительный человек!
– Хотелось бы верить – старик одарил его одобрительной усмешкой – между прочим, фраза, что, должно быть, произвела на вас столь сильный эффект, не моего сочинения. Та, что про книги. Это цитата одного… своеобразного автора.
– Вот и мне кажется, что я где-то её уже слышал… или читал. Не поделитесь, кто он, этот мудрец?
– Ну, мудрецом я бы его не назвал…
– Как не окрестили бы и глупцом? Как не окрестили бы и круглым идиотом?
– О, ни в коем разе! Исключительной наблюдательности молодой человек, что это написал. Ганс Снайдер – так, стало быть, его звали. Полагаю, имя до сих пор при нём. Если только он не завёл себе псевдонима, что, сколько я его знаю, не в его характере совершенно. Однако, в связи с последними новостями, большей остроты умозаключений от него ждать не приходится…
– Шнаудер? Тот самый Снаудер! Скажите мне, нет, ущипните меня, скажите мне, что я не сплю!
– Спите… ну – старик поставил чайник на горелку – это весьма… сомнительно. Щипать себя извольте сами, в этом я не специалист.
Оба оценили уровень остроты.
– Кажется, я попал в рай преждевременно!
– У вас разве верят в рай?
– Верят в то, во что приятно верить, как и везде.
– Тогда вам повезло. Не знаю, кому из нас двоих это знакомство приятнее. Я верите, ли, давно не встречал приличных молодых людей, увлечённых его творчеством.
– Вы мне льстите. Однако знакома ли вам последняя его работа “Каскад_6”?
– Как же. Читал, читал. Вот это всё, про книги, зараз оттуда.
– Не припоминаю такого. Быть может, я успел подзабыть… верите ли, со мною приключилась небольшая неприятность. Вернее сказать, неприятности посыпались одна за другой, просто скопом.
– Но теперь-то всё наладится?
– Полагаю. К слову, можно попросить вас об одолжении?
– Конечно, о чём же речь?
– Разбавить чай. У меня, в связи с травмой, адски раскалывается голова.
– Как будет угодно. Так вот к чему эта ваша странная повязка! Под ней, должно быть, находится согревающий или охлаждающий пластырь? Я было подумал, что это какая-то новомодная безделушка, что-то вроде украшения.
– Всегда терпеть не мог никаких украшений.
– Быть может, напрасно. Конечно, если вы не питаете интереса к противоположному полу.
– Я бы предпочёл избегать с ним контакта в том самом смысле, покуда это возможно.
– Жаль. Вы многое теряете. Хотя, быть может, вы, как многие дети этой освящённой солнцем страны, слишком рано повзрослели. “Принялись строить стены, не успев как следует рассмотреть того, что ими скрыто”.
– Вы точно мысли мои читаете.
– Это всё тот же Снайдер. Как вижу, вы им не на шутку прониклись, раз эти слова так глубоко в вас засели? Я ли не прав?
– В точку.
– Приятно слышать. Позволите познакомить вас с моими трудами?
– Почту за честь. В чём они состоят?
– О, это будет жемчужина моего магазинчика. В своих путешествиях я имел наглость раздобыть старую немецкую печатную машинку образца 43-го года. Как знать, быть может, машинистка Геббельса в спешке отпечатывала на ней его поганые строчки прожжённых антисемитизмом мыслей. А, может, какая-нибудь прелестная фрау сотворила ею шедевральный роман или ворох рассказов, быть может даже сказок для своих непосед-детишек. Чтобы читать их им на ночь.
– “Кто знает, какие истории скрывает заржавевший кинжал!”
– Золотые слова. Так вот, моё хобби состоит в… как бы это приличнее назвать… пожалуй, другого слова не найти… состоит оно в переводах любимых книг. Незадолго до переезда в Японию, а это, возможно, конечная точка моего путешествия длиною в жизнь, я взял за правило переводить и отпечатывать в день по крайней мере два листа текста. И побудила меня к этому книга Снаудера. Тот самый “Каскад_6”.
– Великий человек…
– Да, он объединяет поколения… пускай и весьма своеобразно. Так вот… вдохновила меня конкретно эта строчка про глаза смотрящего и власть. Видите ли, мне по силе не менее одиннадцати языков. На семи из них я свободно изъясняюсь. На четырёх могу позволить себе скверно ругаться и один освоил, кажется, в совершенстве.
– Позвольте угадать, на каком…
– Воля ваша.
Окинув старика оценивающим взглядом, Тамура на миг зажмурился. Чего гадать, лишь один язык в современном мире открывает столь огромное число дверей. Дверей в удивительные литературные миры. Дверей в передовые страны с историей, достойной пера поэта.
– Английский.
– Вне всякого сомнения, мальчик мой. Можно мне вас так называть?
– Извольте.
– Так вот, недели три назад я закончил свой непосильный труд. Отправил листы в типографию, попросив сшить из них книгу в твёрдом переплёте. Последние три дня, разобравшись с обстановкой этого гаража, с переоборудованием его под магазин – замена дверей, развешивание зеркал, покончив со всем этим я сел рисовать обложку на папирусе. Современные издатели называют то, чем я занят, “Супер-обложкой”. Занятие медитативное. То, что надо после потрясений, пускай и приятных.
– Ей отведено особое место, я полагаю?
– На витрине ей предназначена особая резная подставка. Я намерен давать её читать другим людям… как бы на время. Не напрокат, это слишком меркантильно для меня. В этом хобби я намерен находить скорее отдушину, нежели выгоду. К тому же извлечение прибыли несёт с собой неизбежное нервное напряжение, от которого я намерен, напротив, всеми методами избавляться.