Страница 8 из 12
– Как бы не так, – замотал головой Герман. – В этот момент тебе будет не до анализа ситуации. Ты просто увидишь призрак и мгновенно на него отреагируешь. То бишь завизжишь, хлопнешься в обморок, не знаю еще что… Но уж поверь, ни при каком раскладе не станешь в такую минуту логически рассуждать: мол, привидений не существует и тому подобное…
– Допустим, – сказала Галина. – Но напугать человека до смерти привидением, думаю, все же нереально.
– Это смотря как напугать, – парировал Герман. – Если издалека показать, на горизонте, то, конечно, смертельного испуга это не вызовет. Но если, например, такое привидение выскочит на человека из-за угла да еще и зловеще завоет при этом…
– Ой, ужас какой, – поежилась Галина. – Но тогда и подложное привидение ни к чему. Просто выскакивай, и дело в шляпе.
– Суть не в привидении, – уточнил Герман, – а в том, кто чего боится… Универсальные способы до ужаса напугать кого угодно, пожалуй, все-таки есть. Можно, скажем, незаметно проникнуть к человеку в квартиру. Он думает, что находится дома один, а ты ночью внезапно выпрыгиваешь из шкафа, скажем, и как-нибудь так кошмарно рявкаешь…
– Жуть, – согласилась Галина. – Так действительно кого угодно можно убить… Так ты что, хочешь незаметно оказаться у Хучрая в квартире? Как тебе это удастся?
– Да нет же, – терпеливо сказал Герман. – Я вот о чем толкую: его надо напугать тем, чего он сам боится. А боится он, судя по его нелепой картине, ГУЛАГа.
– И как ты его в ГУЛАГ упрячешь? – пожала плечами Галина.
– Не упрячу, а только сделаю вид, что его собираются упрятать! И, разумеется, делать вид я буду не сам, поскольку меня-то он знает…
– А кто же тогда будет делать… этот вид? – захлопала ресницами Галина.
– Студенты, – пояснил Герман. – Вгиковцы. План такой: от имени Хучрая я пообещаю им роль в его новом фильме. Но только скажу: вы должны убедить глубокоуважаемого нашего мэтра в своих способностях. Изобразите-ка, мол, перед ним суровых энкавэдэшников, и, если он посчитает ваше исполнение правдоподобным, роли вам обеспечены.
– Гениально, – одобрила Галина. – А для полного правдоподобия дело, видимо, должно происходить на Лубянке?
– Да нет, Галочка, кто меня туда пустит…
– Где же тогда?
Герман сделал страшное лицо и призрачным голосом изрек:
– В черном воронке.
– Это что такое? – не поняла Галина.
– Автомобиль, – сказал Герман. – «ГАЗ М-1». Именно на этой машинке сотрудники НКВД приезжали в свое время арестовывать…
– Так, значит, аресты все-таки были?
– Само собой, – кивнул Герман. – В любые времена есть те, кого следует задержать, препроводить на пресловутую Лубянку, учинить допрос…
– Но только если они виноваты? – уточнила Галина.
– Естественно.
– Но ведь Хучрай едва ли в чем-то виноват. Тогда ему и бояться вроде как нечего.
– Галя, ну как ты не поймешь! – воскликнул Герман. – Конечно, он не виноват, но он же в заблуждении своем считает, что арестовывали в том числе и безвинных. На этом-то я и сыграю. То есть, по сути, он убьет сам себя. Ведь если за нормальным человеком, скажем за мной, приедет черный воронок, я же сразу пойму, что это розыгрыш. А если и не розыгрыш, то какое-то недоразумение, которое очень быстро выяснится. Потому что я знаю – ни в чем не повинному советскому человеку бояться чекистов незачем!
Галина покачала головой:
– И все-таки ты полагаешься на случай. Испугаться-то он испугается, но чтобы помереть…
– Да, он не помер бы, если б я решил разыграть его еще при Сталине. Но сейчас, когда Хучрай полностью уверен, что черные воронки ни за кем не приезжают, его напугает именно это! Полная неожиданность! Он решит, что старые времена вернулись и теперь невиновных снова забирают.
– Очень изощренно, – восхитилась Галина.
– А то! – весело отозвался Герман. – Короче, уже завтра, считай, Хучрай наш окочурится. И я бьюсь об заклад, что черный воронок до этого момента и километра не успеет проехать…
17
Следующим утром Герман пришел во ВГИК и принялся подыскивать подходящих молодых людей.
Вскоре он приметил двоих, по-видимому, приятелей, и подошел к ним.
– На актеров учимся, товарищи? – весело гаркнул им Герман.
– Учимся, – спокойно подтвердил один из парней.
– Как фамилии? – поинтересовался Герман.
– А вам, собственно, зачем? – недоуменно спросил второй парень, но Герман резко прервал его:
– Эх, молодые люди, молодые люди… Какие ж вы, с позволения сказать, актеры? Актер всегда должен быть начеку. Поскольку его в любое время дня и ночи могут пригласить исполнить какую-нибудь роль – в кино, скажем…
– Вы с киностудии? – спросил первый.
– О да, – отвечал Герман.
– С какой? – уточнил второй парень.
– С главной!
– «Мосфильм»? – дружно выкрикнули студенты, Герман с улыбкой кивнул им.
– Так как же ваши фамилии, которые, возможно, скоро станут всесоюзно известными?
– Нусинов, – ответил первый студент.
– Ростов, – сказал второй.
– Ну надо же! – дружелюбно рассмеялся Герман. – Прямо Нусинген и Растиньяк какие-то!
– А вы… товарищ? – поинтересовался Нусинген.
– Моя фамилия вам ничего не скажет, – скромно отозвался Герман. – Однако я работаю ассистентом того, кого вы наверняка знаете.
Студенты переглянулись.
– Это наш известный режиссер? – несмело спросил Растиньяк.
– Я бы даже сказал: общеизвестный! – поправил Герман. – Хучрай. Слыхали о таком?
– Слыхали, слыхали, – закивали приятели. – И что, он хочет позвать нас в свой фильм? – все еще недоверчиво уточнил Нусинген.
– Ну, не конкретно вас, – протянул Герман, – а просто двух молодых людей. Это задание поручено мне, – добавил он с гордостью. – И сейчас я понимаю, что, кажется, близок к тому, чтобы с блеском его выполнить.
– То есть вы нас уже берете? – не веря своим ушам, воскликнул Растиньяк.
– Да практически взял уже, – небрежно сказал Герман. – Считайте, что рольки у вас в кармане. Осталась только одна небольшая формальность…
– А именно? – насторожился Нусинген.
– Вы должны произвести впечатление на глубокоуважаемого нашего товарища Хучрая, – пояснил Герман. – Но я не сомневаюсь, что у вас это получится. Вы на каком курсе?
– На втором, – ответил Растиньяк.
– Ну вот и чудесно, – хлопнул его по плечу Герман. – Стало быть, азы уже знаете. И вам раз плюнуть будет сыграть требуемое.
– Вы приглашаете нас на кинопробы? – сообразил наконец Нусинген.
– Можно и так сказать, – кивнул Герман. – Но только это не вполне обычные кинематографические пробы. Хучрай – он вам, знаете, не какой-нибудь там рядовой режиссеришка. Нет, он мастер, причем с очень большой буквы! И всякие эти банальные кинопробы он начисто отрицает. Вместо этого товарищ Хучрай каждому, вы слышите, каждому, включая самых признанных вроде Стриженова и Урбанского, устраивает этакую проверку. Заставляет по-настоящему вжиться в роль, как поучал еще старик Станиславский… Вы его небось уже проходили? – подмигнул Герман студентам.
– Проходили, – дружно отвечали те.
– Ну, значит, справитесь! – без тени сомнения провозгласил Герман.
18
Через пять минут Герман уже тянул приятелей-второкурсников за собой на улицу. Они позабыли обо всем, включая занятия, и шли за Германом разинув рты.
А тот говорил без умолку:
– Эх, ребята, прямо завидую вам… В кино сниметесь! Да еще у Хучрая! Заметьте, не у какой-нибудь там, я прямо не знаю, Дуньки Раздолбаевой, а у самого что ни на есть выдающегося товарища Хучрая!
– А о чем картина-то? – робко поинтересовался Растиньяк.
– И в чем будет заключаться наша проверка? – уточнил Нусинген.
– Всему свое время, товарищи! – погрозил им пальцем Герман. Однако тут же начал вводить их в курс дела: – Картина, видите ли, будет посвящена не столь уж давним временам, которые вы, однако, едва ли застали в сколько-нибудь сознательном возрасте…