Страница 13 из 19
Я устало прикрыла веки. Не стало сил носить привычную маску. Я хотела вырваться. Любой ценой.
– Ева… – неожиданно ласково позвал Влад. В комнату вошел Дима. До этого он топтался в коридоре. Теперь осмелел.
Собственный дом показался оскверненным. Никому из нас не было здесь места. Никому.
– Ева, – вновь позвал Влад. – Слезь, пожалуйста, с окна…
– Зачем?
– Ты можешь упасть. Это опасно. Разве ты не знаешь?
– Могу. Знаю. Что с того?
– Ева, не делай глупостей, – разволновался он. Дима бесшумно приближался. Но напоровшись на мой взгляд, остановился. Мы оба знали – случись что, он не успеет. – Я погорячился, но… не стоит принимать все так близко к сердцу.
– Не принимаю. Просто надоело все.
– Послушай, ты устала и расстроена. Но… ты должна думать об отце и…
– Об отце? – усмехнулась я горько. –Думать о нем нечего.
– Девочка моя, -ласково звал он. – Ты сама себя не слышишь. Не делай глупостей. Иди ко мне, мы все уладим.
– Все? – переспросила я и посмотрела него. – Все-все?
Он опустил глаза. Сказал, злясь на себя:
– Я не имел в виду…
Я кивнула на дуб за окном.
– Видишь это дерево, Влад? Оно растет здесь, сколько я себя помню. Бабушка говорила, дуб рос и до войны. Возможно даже, он ровесник дома. Дубы ведь могут жить веками. Люди- нет, а они могут… Весна в этом году поздняя, даже почки не появились на ветках. Но появятся совсем скоро. Ждать осталось недолго. Но вот, что страшно… Когда листья пожелтеют, отца уже не станет. Он не доживет и до конца лета… Так что, думать о нем необязательно. Случись что со мной, он, конечно, расстроится. Но долгим расстройство не будет. Если подумать, неделей позже, неделей раньше – не так уж и важно. К тому же, если хоронить двоих, могут дать скидку. Маркетинг на костях, я слышала, процветает.
– Детка, пожалуйста…
Я поморщилась. Уже все сказано. Он говорил, я не мешала. Зачем теперь об этом? Все неважно. Все.
Я спросила:
– Как ты думаешь, Влад, что ждет нас там?
Он, конечно, сразу понял. Вновь побелел. Но уже не от ярости. Сказал строго:
– Мне не нравится этот разговор.
– Бывает. И все же. Что?
– Кто что заслужил, – ответил, помолчав.
– Но разве может быть хуже, чем здесь и сейчас? Нет ада страшнее жизни.
Он отвел глаза. Мне стало жаль, что я тревожу его подобными пустяками. Он хороший человек и не заслуживает подобных разговоров, несущих в себе бесконечные печали. Даже если ведет себя как свинья. Ревность – скверная штука.
Я потерла лицо ладонями. Сказала, не смотря на него:
– Уходи. И стукача своего забери. Хорошего друг другу сейчас не скажем. Об остальном не волнуйся, я буду паинькой.
Коварство ранней весны дало о себе знать уже к вечеру. А может, все дело в накопившейся усталости. Как бы то ни было, температура поднялась до тридцати девяти и началась лихорадка. Последующие четыре дня она меня не отпускала. Я дрейфовала между реальностью и бредом и не находила сил даже вскипятить себе молока. Сколько бы продлилось мое столь скверное состояние неизвестно. Но появилась Люся, и все пошло на лад.
– Я так и не спросила, откуда ты взялась, – аккуратно, словно впервые взяв в руки ложку, я ела горячий куриный бульон и с благодарностью посматривала на нее.
– Евсей – олух, не сразу рассказал мне, что ты приезжала. Забаррикадировался в студии, и, пока не закончил работу, к реальности не вернулся. Я как узнала, что ты ключи забрала, сразу заподозрила неладное. К телефону ты не подходила. А у меня ведь еще одна связка была. Ты мне тогда все комплекты, кроме своего, отдала… Я и приехала. А тут ты с температурой сорок. Вызвала «Скорую». Они тебя забрать хотели, но я не позволила.
– Спасибо. Терпеть не могу…
–Знаю. Дома и стены лечат.
– И бульон.
– Без него в таких делах никак, – улыбнулась она. – Приходил еще рыжий парень. Забыла имя. Он привозил тебя к нам.
– Есть такой. Чего надо было?
– О здоровье твоем спрашивал.
– Ты сказала, куда ему идти?
– Нет, а надо было?
– Всегда успеется.
Люся принялась прибираться на кухне. По молчанию, нервным движениям я поняла, что ей есть, о чем печалиться. Причина мне была известна. Оттягивать разговор не имело смысла.
– Вы нашли дом?
Люся вытянулась в напряжении словно струна. Нерешительно обернулась. Кивнула.
– Ты напрасно переживаешь. Я рада за вас.
– Знаю, – глухо сказала она. – Только вот…
– Брось. Перемены неизбежны. Я давно смирилась с этим. Привыкнешь и ты.
Она поспешно отвернулась. Украдкой смахнула слезы. Мне следовало сказать ей что-то ободряющее. Но слов я не находила. Казалось, я повисла в воздухе. Мне не на что было опереться.
Окутанная заботой Люси, я довольно быстро поправилась. И через некоторое время окрепла настолько, чтобы вновь совершать небольшие прогулки. Правда, мне то и дело требовался перерыв. Но это все же лучше, чем сиднем сидеть дома.
Дима уселся через скамейку от меня. Я предпочитала делать вид, что не замечаю его. Подставила лицо солнцу и расслаблено откинулась на спинку скамейки.
Я бы с удовольствием поставила все свои мысли на стоп. Но к великому сожалению, подобным умением я так и не овладела. Я скользила от прошлого к настоящему, от Тоши к Владу и обратно. Я пыталась понять что-то важное, но топталась на месте.
Вспомнилось, когда однажды ночью я проснулась и не обнаружила его рядом. Поежилась зябко. Кажется, я разучилась просыпаться и засыпать одна с самой первой нашей ночи.
Накинув халат, шлепая босыми ногами по полу, отправилась искать мужа. Он курил на балконе. Всегда так делал, когда не спалось. Я прижалась щекой к его спине и позвала:
– Выбрось из головы всю эту ерунду, и пойдем спать.
– Как ты догадалась, что я думаю о ерунде? – улыбнулся он.
– Единственно важное, о чем ты можешь думать, – это я. Но раз я проснулась в одиночестве, значит, твою голову занимают мысли о чем-то другом.
Он обернулся и заключил меня в объятия. Над головой раскинулось звездное небо. Большая Медведица сияла так ярко… Прекрасная ночь. Сказочно-дивная.
Одарив меня нежнейшим поцелуем, Тоша прошептал:
– Клянусь, я сделаю все, чтобы мы были счастливы. Ты никогда не пожалеешь, что стала моей женой. Клянусь. Веришь мне?
Я верила.
– Бабы – дуры, – констатировала я. Проходивший мимо старичок подскочил от неожиданности. Видимо, его пугали разговаривающие сами с собой горожане.
Последующие дни шли ровно по тому же сценарию. Я бродила по улицам или парку. Когда не было ветра, подолгу сидела на пляже Петропавловской крепости. Дима ошивался рядом.
С каждым днем мне становилось легче. Думать. Дышать. Жить выбранной когда-то жизнью.
Влад несколько раз присылал мне цветы. Роскошные букеты белоснежных роз. Он всегда дарил мне только эти цветы. Но не звонил ни разу. Я отвечала тем же.
Сколько бы это продолжалось неизвестно. Однако в мире, где ставки так высоки, беспечности нет места. Не говоря уже о слабости.
Ссора с Владом и последующая лихорадка оставили меня за бортом происходящих событий. Я, что называется, убрала руку с пульса. Подобные ошибки всегда стоят дорого.
Что настало мое время платить, я поняла не сразу. Лежа на полу мчащегося по улицам города в неизвестном направлении фургона, я вращала глазами и пыталась осознать, какого черта я здесь делаю. Страха не было. Все произошло слишком быстро, и я не успела испугаться. Пока.
Возвращаясь с очередной прогулки, я подходила к дому. Замерла у пешеходного перехода, послушно ожидая, пока загорится зеленый.
Серебристый фургон поравнялся со мной, распахнулась дверь. Я успела заметить двух мужчин и вроде бы даже удивиться, что они в масках. И, пожалуй, все.
Не успев моргнуть и глазом, я уже оказалась в машине. Надо мной склонился один из похитителей (то, что меня похитили, я поняла сразу – не даром смотрела телевизор). Он был в маске, которую так любят сотрудники ОМОН и иных схожих структур. Продемонстрировал мне пистолет и сказал по-доброму: