Страница 5 из 18
– Милости просим в наши пенаты, госпожа агент, – проговорил он сочным басом, мельком глянув на жетон. – Не закрывайте дверь, пусть открыто будет… Это я вам тогда, так сказать, доклад отсылал? По ходокам?
– Мне, – кивнула Марина. – Нового начальника назначили на днях, он ещё не прилетел из Питера.
– Ага, – удовлетворился пристав.
– Владимир Кириллович? Правильно?
– Не забыли! – заулыбался полицейский. – Так и я при памяти! Марина… э-э…
– Васильевна, – подсказала девушка.
– Во-во! Так вы… как? Уточнить чего хотите?
Облонская кивнула.
– Выяснили, с кем общался тот кули… ну, который «несуном» был?
Пристав пощипал ус.
– По кругу знакомств «несуна» мы прошлись, так сказать, – неохотно заговорил он, – да без толку. Двоих не нашли, соседи говорят – уехали, а третий… А третьего зарезали намедни.
– О, Господи…
Владимир Кириллович мрачно покивал.
– По всему видать, тайной здесь не то что, так сказать, пахнет – смердит!
– А откуда у «несуна» тот груз, ясности пока нет?
– Зацепок не осталось, Марина Васильевна! – вздохнул пристав, и сразу, без переходов, хитро прищурился. – А почто ж вы, извиняюсь спросить, сами-то прибыли? Я бы вам всё, как есть, отписал. Или… э-э… на место преступления, так сказать, потянуло?
– Потянуло, – коротко ответила девушка.
– Ага… Ну, на задержание казаки выезжали, так сказать. Есаула Исаева люди. Кстати, он здесь, у нас. Позвать?
– Ну-у… Если вам не трудно.
– Да чего там! – махнул рукою пристав, и трубно взревел: – Николай Ефремыч!
Эхо, погуляв по коридору, словно отклик донесло:
– А?..
– Зайди!
Вскоре на пороге нарисовался справный казак лет пятидесяти с гаком, в полевом камуфляже и в кубанке, лихо сдвинутой на затылок.
– Чего звал? – прогудел он.
Пристав в двух словах изложил ситуацию, и вежливо выпроводил гостей из кабинета – мол, разбирайтесь сами.
– Глянуть хочете на «окно»? – поинтересовался Исаев. – Понимаю. Сам первый раз видал. И штоб ходока живьем – тож впервые.
– Это далеко? – спросила Марина.
– Да не… На полдороги до Бринеровки, где дачи. Версты четыре будет, или пять.
– Покажете?
– А чего ж… Со всем нашим удовольствием.
Тут на лестнице раздался гул и топот. В коридор ввалился молодой казак и, зыркая на девушку, доложил:
– Господин есаул, еще один!
– Ходок? – воскликнула Облонская.
– Так точно!
– Где? – выпалили дуэтом Николай Ефремович и Марина.
– Да под Бринеровкой, за Вторым мостом!
Не возвращаясь к «Руссо-балту», Облонская с Паратовым сели в таксомобиль, и «погнались» за казачьим броневиком.
Очень скоро дома Тетюхе сошли на нет, за кладбищем Главная улица снова стала дорогой, ее обступили лиственницы вперемежку с берёзами.
Мелькнул поворот к селу Горбуша, в отдалении показалась и пропала газофабрика.
Зелёный броневик с вытянутым передком, с пупырышками заклёпок, походил на рептилию. Фыркнув парком, он свернул на мост через бурливую речку, пенившуюся среди отвесных стен каньона, проехал ещё немного, а когда завиднелся Второй мост и домики Бринеровки вразброс, казаки съехали на грунтовку, углубляясь в тополиную рощу.
За нею открылись дома и огороды, узкие зелёные улочки, больше похожие на ухоженные аллеи. Броневик затормозил, пуская клуб пара,16 и Марина крикнула:
– Стой!
Таксомобиль резко затормозил. Оставив Паратова расплачиваться, Облонская рванула к казакам. Хорунжий как раз выходил навстречу гомонившей толпе, в которой местные жители перемешались с военными. Дачники сжимали в руках топоры, косы, лопаты даже, а казаки сдерживали их напор, ведя под руки мужичка средних лет в странных шароварах с надписью «Reebok», заправленных в блестящие синие сапоги, вроде как из каучука. Весьма объёмистое чрево ходока прикрывала растянутая грязноватая майка с большой семёркой и бледными буквами, складывавшихся то ли в имя, то ли в фамилию RONALDO.
На самого мужичка жалко было смотреть – бледное, перекошенное лицо, блуждающий взгляд, растрёпанные волосы.
Ноги его от ужаса, от оторопи подкашивались, но крепкие казацкие длани удерживали ходока.
– Просьба сохранять спокойствие! – покрикивал молоденький подхорунжий. – Не напирать!
Завидев старшего по чину, он подскочил, молодцевато бросая руку к лихо заломленной фуражке.
– Ваше высокоблагородие! – звонко отчеканил он. – Задержали ходока!
– Вижу, – проворчал есаул. Обернувшись к Марине, он ухмыльнулся: – Ну, што? Берете? Вроде как, ваш подопечный!
– Беру, – кивнула Облонская, обшаривая взглядом трясущегося мужичка. Губка ее дернулась, выдавая брезгливость. – Еще что-нибудь было при нем?
– А вота! – пробасил пожилой казак с окладистой бородой. Он вынес яркую сумку и осторожно положил на траву. В сумке звякнуло.
– Илья.
Паратов присел на корточки, мигом обыскав ручную кладь, но ничего, кроме пары пустых бутылок из-под пива со странным названием «Клинское», не нашел.
– Кто был свидетелем явления? – строго спросила Марина.
– Я! Я! – послышались взволнованные голоса. – Да мы все, почитай, свидетели!
Облонская указала на женщину в строгом синем платье с кружевами, и та затараторила:
– Рамка такая образовалась вдруг, прямо над огородом соседским! Голубая вся, и светится, а потом будто кто окошко отворил – прямо в воздухе висит, а за ним… Господи пресвятый! Машина такая, вроде паровика, желтая вся, костер горит, музыка откуда-то, а потом этот появился, – свидетельница указала на сжавшегося ходока. – Он спиной ко мне шел, Лёху какого-то окрикивал, да так и вывалился – прямо на клубнику! Помял всю, проклятый…
– Спасибо большое, – серьезно сказала Марина, и подала знак казакам, не отпускавшим ошалевшего мужичонку: – Проводите нас к речке поближе, приватности ради.
Оглядев взволнованную толпу, она вздрогнула, заметив давешнего «прожигателя». Мужчина в пальто перехватил ее взгляд, и отвел глаза.
– Марина Васильевна! – позвал Илья.
– Иду, иду, – недовольно сказала девушка.
Допрос ходока ничего особенного не дал. Зовут «Кот… то есть, Костик… Тьфу, ты! Константин. Константин Попов».
Отдыхал с друзьями на речке, выпивали вместе. Шашлыки еще были, а пиво кончилось. Бросили жребий: «Кто идет за «Клинским»?»
Переквалифицироваться в «гонца Золотые Пятки» выпало «Коту». Только, вот, сбегать за «пивасиком» не вышло – оказался здесь.
– Да где ж я? – скулил мужичок, терзая майку. – Где?! Или это всё глюки? Так я и не пил почти…
– Успокойтесь, – ворковала Марина. – Все будет хорошо. Вы не сошли с ума, вы живы-здоровы. Вам просто не повезло… Или – повезло.
Ходок, вроде бы, успокоился, понурился, и вдруг резво отскочил, едва не кувыркнувшись с бережка в речку, да и задал стрекача. До казаков не сразу дошло, а вот Илья не сплоховал – бросился «Коту» наперерез, повалил мужичка.
Тот заверещал, отбрыкиваясь и неумело тыча кулаками, а после вцепился зубами делопроизводителю в руку. Теперь уж Илье пришел черед орать.
Казаки будто опомнились – навалились, споро скрутили вырывавшегося ходока, трубно ревущего и матерно поносящего всех подряд. Паратов отвесил ему ха-арошую затрещину здоровой рукой, сказав с укоризной:
– Как же можно при дамах-то? Стыдно-с!
– Илья! Да он тебе до крови прокусил! Совсем с ума сошел…
– Так-то так…
– Николай Ефремыч! Будьте так добры, передайте аптечку!
Обработав рану, Облонская перевязала Паратова, после чего велела ему срочно связаться с командором Ордена во Владивостоке, и вызвать дирижабль – не с собой же тащить ходока?
Публика эта известная… Покусает еще.
Комтурия Ордена расположилась на острове Русском, через пролив от Владивостока.
Обнесенная по периметру высокими стенами, словно маленький Ватикан, комтурия не поражала скученностью, хотя орденские спецы много чего тут понастроили.
16
Даже в нашем мире паромобили отличались от «огненной телеги» Кюньо. К примеру, паровые котлы в них уступили место спиральным парогенераторам с радиатором-конденсатором, охлаждавшим отработанный пар и пускавшим его снова в оборот. Видать, не следили казаки за броневиком, а то с чего бы ему парок пускать? Или радиатор маслом забился, или цилиндр высокого давления пропускает…