Страница 27 из 36
– Хочу поинтересоваться, его разыскивают? А кто из, не подскажете? М-да? Даже так?
Физиономия Фархада приняла лёгкий оттенок огорчения.
– А президент что? Тоже за него впряжется? И не только наш? Вас понял. Спасибо за ликбез, господин Консул. До свидания.
Билли дождался, когда Фархад закончит разговор по телефону, и теперь вопрошающе ожидал вердикта.
– Ну что там, брат?
Откинувшись в кресле, мрачный Фархад закопался в телефоне, ничего не ответив Билли.
– Что с Консулом? – повторил Билли громче.
Фархад проигнорировал и этот вопрос.
Билли нехотя вернулся в своё кресло и теперь молча дожидался, когда Фархад удостоит его вниманием.
На секунду мне показалось, что Петя их уделал. И я почти поверила, что он куда более властный, нежели Фархад. Чем сломал бы стереотип насчёт непобедимого и всемогущего мерзавца по имени Фархад.
Но Фархад, как истинный любитель пощекотать чужие нервы своими паузами, реабилитировал моё мнение относительно его властности.
– Какая сумма вознаграждения? – поинтересовался он у Билли где-то спустя минуту ожидания.
– У тебя ж телефон. Возьми и проверь, какая.
– Не могу. Я тут занятную переписку читаю.
О боже!
У меня перехватило дыхание.
Фархад нашёл переписку? Мою с Петей, где ничего такого? Или Танин секс-компромат???
– Три миллиона. – напомнил Петя, упростив ему задачу.
Фархад задумчиво почесал небритый подбородок и изрек высокомерно.
– Проще тебя закопать, чем пересчитывать эту мелочь.
– Это по-вашему мелочь? Мне кажется, это достойная сумма для выкупа.
Удивился Петя, с дрожью в голосе досадствуя, что проигрывает Фархаду, даже имея на руках козыри.
– Ах, да. Вам же невдомек, как деньги зарабатываются. Вы только воровать и можете, за честный труд и не слышали…
– Что ты знаешь о честном труде, гнида?!
Вспыхнув в секунду, Фархад оторвался от чтения переписки и перешёл на личности.
– Ты, меркантильный ублюдок! Ты ничего не умеешь! Ты нигде не мужик! Ты еб*ный папенькин сынок! Углём промышляешь, и не знаешь, как выглядит забой! Ты ж ни разу туда не спустился! Кирку не держал ни разу вот ими своими… ручками с маникюром и без единой мозоли! В тёплом кабинете ты смертельно уставал, в белом костюме в поте лица батрачил, спину срывал, жизнью рисковал, упиваясь кофеечком со сливками! Даже не заикайся, как трудно тебе пришлось, паразит! Я лично, на собственной шкуре испытал, каково это – зарабатывать деньги честно, без перерыва и выходных трудясь на такой адской каторге, которая тебе и в кошмарах не снилась! Что ты знаешь о честном труде, молокосос???
Где это Фархад трудился? На какой адской каторге?
Я всерьёз заинтересовалась этими моментами из его прошлого.
Более чем уверенная, что Фархад вдастся в конкретику, поскольку язык у него развязался благодаря вспышкам ярости, я очень ждала продолжения рассказа. Но Фархад лишь вскользь осветил эту тему, и на этом прекратил.
– С юных лет я пахал, как проклятый, чтобы иметь то, что имею сейчас! Я никогда не был содержанцем, не знаю и не хочу знать, что значит жить за чужой счет! Для меня, мужика, это позор! А ты, пинч конченный, жируешь на деньги, которых не заработал, и еще смеешь рассуждать о честном труде? Ты реально думаешь, что ты мужик после этого? Да ты шкура еб*ивая! Таких шкур, как ты, еб*т возле параши!
– Не моя вина, что у тебя не было богатого отца, и тебе пришлось работать в ужасных условиях. – заносчиво подмечал Петя. – О себе я ничего не скрывал изначально. И уже упоминал, что родился в многоуважаемой семье, и…
– Однажды отдал за бабу шестьдесят пять миллионов дирхам, которые копил ни один год! За бабу не из многоуважаемой семьи и без гроша в кармане я отдал всё, что у меня было, до последней копейки! И не пожалел об этом!
Фархад мельком обратил свой взор на меня.
– Ни на секунду не пожалел!
Он обо мне говорил? За меня Фархад столько денег Амирхану выложил? И не пожалел? Даже сейчас он не жалеет, что спустил на меня всё своё состояние на тот момент?
– Ты хоть представляешь, сколько я в неё вложил? Да ты и цифр таких не знаешь, сколько было потрачено на неё! А ты? Что ты сделал для неё? Хоть один миллиард на неё потратил? Нет? Сиди и помалкивай, раз нет. Три миллиона – это копейки, а я не работаю за копейки. И точка.
Похоже, я слишком дорога Фархаду, и дело не в том, сколько денег вытянула из его кошелька. Фархаду ничего для меня не жалко.
Даже не зная меня, как человека, но заранее зная, что сделка убыточная и никогда не окупится, Фархад отдал Амирхану всё, и деньги и волю, только бы я вышла из гарема. Шестьдесят пять миллионов дирхам за рабыню, которую знал от силы три дня…
Фархад действительно меня любит.
Боже, какая я идиотка.
Что же я наделала… Как его вернуть?
– Так это не в рублях три миллиона.
Петя с его противно дрожащим голосом снова отвлек меня от глобальных дум насчёт того, скольким же пожертвовал Фархад ради меня и что я просто обязана вернуть его доверие.
– А в фунтах стерлингах, господа.
Фархад и Билли с интересом переглянулись.
По крайней мере, в Билли, помимо основного инстинкта, четко виднелся и финансовый интерес к Пете. Фархаду бы больше пришлась по нраву его отрубленная голова в мешке. Ему вообще вся эта затея с выкупом не нравилась, и он этого не скрывал.
– Какой нынче курс?
– Один к ста, кажется…
– Больше чем один к ста, уверяю вас. – Петя упорно убеждал братьев в своей дороговизне. – За меня вы получите более трехсот миллионов, если посчитать в рублях.
– Треть миллиарда, значит… – прикидывал Фархад, рассматривая стену, что напротив. – Треть миллиарда за рыжее мудо*бище… Что скажешь, Дилияр? Как тебе такой расклад? Отдадим этого пинча за треть миллиарда?
Я с замиранием сердца смотрела то на одного, то на другого.
– Ровно пополам.
Получив чёткий ответ, я выдохнула. Но, как оказалось, рано. Билли не досказал.
– Я бы предпочел деньги. Но наш повелитель ты. Тебе и решать, казнить или миловать. Последнее слово как всегда за тобой.
Любитель зловещих пауз по имени Фархад немного размял шею и ушёл в глубокие раздумья.
Тёмный, равнодушный взгляд его, обращённый к Пете, сочетался с раздутым до вселенских масштабов презрением, чувством недосказанности и зловещей пустотой одновременно.
Любитель пауз молчал достаточно долго, но всё же озвучил свой вердикт по прошествии времени.
– Так уж и быть. Дарую тебе жизнь, конопатый.
Петя обрадовался, и у меня на душе отлегло. Рано было делать выводы, но раз Фархад отказался от мысли закопать Петю, можно и успокоиться. По крайней мере, Петя останется жив и вернётся домой.
– Но!
Добавил Фархад, выждав недолгую паузу.
– Я отдам тебя президенту, как только ты искупишь вину за то, что сделал с ней. А сейчас, – он указал на место перед собой. – Ползи сюда и целуй мой полотенчик.
– Зачем мне этим заниматься, позвольте? – возмутился Петя, явно ожидая наступления должных, по его мнению, привилегий к своей персоне. – Потому что ты чокнутый извращенец?
– Потому что я твой повелитель, а ты мой раб. – высокомерно запрокинув голову, пояснил Фархад. – Я пощадил тебя, даровал жизнь, хоть ты и не заслуживал. Отныне ты обязан кланяться мне, целовать руку, подол моего кафтана, подножие моего трона и землю, куда ступала моя нога и падала моя священная струя.
У меня глаза с орбит полезли.
Ничего себе Фархад отмочил! Он что, возомнил себя султаном? Совсем ополоумел?
Но Фархад и на этом не закончил.
– Поскольку кафтан постиран, целуй всё то, что есть на мне. Ну же. Поторопись, конопатый. Я могу и передумать.
Петя, шокированный очередным унизительным испытанием, выпавшим на его несчастную долю, продолжал стоять на месте.
– Не хочешь выказывать уважение своему повелителю, значит.
Фархад, царственно отведя взгляд в сторону, щелкнул пальцем.
– Зови сюда палачей. – приказал он Билли. – Пусть при мне его потрошат.