Призыв ведьмы

— А ты?

— А что я? Я злюка та ещё, мне видимо на роду было написано всех мором морить, вот и фигачу теперь, — она прищурилась и хихикнула. — Вместо откинувшей тапки предыдущей чёрной ведьмы меня призвали. Я им там этим магам такого шороху навела, что они меня вовек не забудут.

— А вот эти мужики, — нахмурилась девушка, вспоминая жуткого дядьку со шрамом и его суровый взгляд, которым он сегодня на неё смотрел, — они…

— Которых ты сегодня утром чуть не извела?

— Ну, я не знала, я просто очень расстроилась, — Милене стало стыдно и снова слёзы подступили к глазам. — Я так хотела дома проснуться… а тут… Я постараюсь больше так не делать.

— Да брось, мне понятно всё, — женщина махнула рукой. — То есть пока не топимся?

— Не хочу, чтобы ещё кто-то тут оказался вместо меня, — ей и вправду было грустно от этого.

Почему-то в памяти всплыли обидные слова матери, которые оказались действительно последними — кажется она всё-таки снова разрыдается.

— Ладно, если передумаешь — я к твоим услугам, — подмигнула Хэла, чем вызвала невольную улыбку. — Так вот мужики. Ага. Феран — он как местный, чтобы было понятно, лорд. Или феодал. Область, в которой мы находимся, называется Изария и она как бы на "северо-западе" этого континента и является частью страны, которая называется Кармия. Изария это граница и обязанность достопочтенного ферана её охранять.

— А феран?

— Достопочтенный феран, — поправила её Хэла.

— То есть они это словосочетание не просто так выговаривают? — уточнила Милена.

— Неа, не просто так.

— А достопочтенный феран — это тот, что со шрамом? — она была уверена, что он главный.

— Да. Достопочтенный феран Изарии Рэтар Горан, — подтвердила догадку Хэла.

— А тот, что меня сюда притащил… м… м… — Мила силилась вспомнить слово.

— Митар, — подсказала женщина и улыбнулась. — Шикарный молодец с внешностью голливудской звезды — это достопочтенный митар Изарии Роар Горан. Он заместитель ферана, его правая рука, полноправный наследник его титула.

— А тот темный?

— Элгор? Он достопочтенный бронар Изарии Элгор Горан, наследник титула митара, ну и в дальнейшем, если все помрут внезапно, наследник титула ферана.

— Они все братья что ли? — от этих названий Милена окончательно потерялась.

— Почти, — кивнула женщина. — Феран митару и бронару приходится таном, ну и они ему, или, если по-нашему, они двоюродные братья. Их отцы родные братья. А митар и бронар братья по отцу, единокровные, матери у них разные.

— Они совершенно друг на друга не похожи, — буркнула девушка пытаясь уложить услышанное в голове.

— Да нет, похожи, — ответила чёрная ведьма. — А если темень и колючесть из бронара убрать — прям вообще очень похожи.

— Единственное, в чём я вижу схожесть, это их размер, — заметила Мила. — Они просто огромны. Хотя, судя по всему, тут это нормально?

— В Изарии — да, — кивнула Хэла. — Почти все изарийские мужики здоровенные детины. Но вот там, в остальном мире, так сказать, есть разные. Я видела в столице совсем неприглядных мужичков.

— В столице?

— В столице Кармии, она называется Йерот. Там есть место недалеко от города, называется башня Хангыри, это башня магов. Туда призывают всех серых. Ты там была, но судя по всему не очень долго, а я вот долго была, и даже в столице побывала, — Хэла недовольно поморщилась.

— А много еще областей и городов? — стало интересно.

— Ну в целом достаточно, — снова кивнула Хэла. — Кармия, как я поняла, очень большая и богатая страна. В основном плодородная земля, есть горы, в которых добывают всякие всячноти — камни драгоценные, они тут вместо денег. Металл какой-то, сродни нашим золоту, серебру, меди там… Ещё какой-то прочный — из него делают оружие и доспехи.

Милену от воспоминания об оружии передёрнуло.

— Есть много лесов, в которых много дичи. На полях пасется скотина. Реки, выходы к здешним морям. И всем соседям хочется это заполучить, поэтому здесь постоянно кто-то с кем-то воюет. И если конфликты внутри страны как-то удалось усмирить, то с соседями всё не так просто. В целом, если ты хоть немного знаешь о том, что происходило в Средневековой Европе, то ты очень даже знаешь, что твориться здесь.

Милена была в ужасе. Ей было по-настоящему страшно. Она не понимала, что она здесь делает и даже вот все эти чудеса, которые показывала Хэла не давали ей понимания того, что происходит. Внутри была невыносимая пустота, заполняемая страхом, отчаянием, болью. Милена словно хоронила себя. Это было невыносимо. И мозг всё ещё отказывался принимать то, что это реально, что это не сон.

Розовый свет постепенно стал более тёмным, потом вернулись девушки. Зажглись верхние люстры. Они болтали, смеялись, кто-то снимал свои серые платья и шёл куда-то в нижних одеждах без рукавов, похожих на ночные сорочки бабушки Милены, но в отличии от них, эти были серого цвета.

Привычного белья не было: ни лифчиков, ни трусов. Эти нижние сорочки до колена, к удивлению Милены мягкие, как трикотажные, хотя на вид они были похожи скорее на накрахмаленный хлопок. Сверху надевали платье, похожее по виду на шерстяное. Оно было теплым, будто с подкладкой, не сковывало движений, сверху некоторые девушки надевали что-то вроде безрукавок, внутри подбитых мехом, а еще был плащ с капюшоном, как кстати и платье. На головах у девушек были как будто платки или чепцы, серые конечно.

Сами девушки были разные — светлокожие и темнокожие, с волосами цвета воронова крыла и светлыми, почти белыми непослушными прядками, была даже такая у которой волос был цвета буро-зеленой болотной жижи — Милена подумала о краске, но когда увидела девушку обнаженной поняла, что нет… дело не в краске. Но все они были людьми. Ничего необычного — худенькие и полненькие, высокие и совсем нет, смешливые и угрюмые. Одни весело болтали друг с другом, словно девчонки из летнего лагеря, а кто-то придя после, как поняла Милена, работы, мылся и сразу ложился спать не желая участвовать ни в каких дискуссиях.

Но что было совсем странным для самой Милы всё всё совершенно не походило на комнату, где содержались невольницы или рабыни, похищенные из своих домов и привезенные на чужбину для суровой и тяжелой работы.

Внутри у самой девушки всё рвалось и опускалось. Она хотела выйти вон, или закрыть глаза, а когда открыть — оказаться где угодно, но не здесь. В конечном итоге она закуталась в то, чем её укрыли ещё с утра и снова провалилась в сон.

[7] — Iowa “Мама”

Глава 5

Вставать рано утром Хэла ненавидела всегда. Это была почти мука смертная, в обыденной жизни доставляющая невероятный дискомфорт. Но тут поднимались рано и с лучами первого светила надо было уже вылезать из постелей.

В Трите было приятнее с гигиеной — умылись, оделись, причесались. Потом еда, за ней — дела. И хотя Хэла могла не делать ничего, она всё равно делала. В разные дни она помогала серым то в одной работе, то в другой.

Думать о доме она себя отвадила — было слишком больно, слишком щемило сердце, выворачивало наизнанку, накатывала паника и казалось, что ещё немного и Хэла умрёт. И, несмотря на то, что в своей обычной жизни она домашнюю работу не любила, но тут это была просто отличная идея — натирать полы, стирать бельё, убирать в этих бесконечных комнатах, даже мытьё посуды, тем более, что в нём она практиковала свои магические умения.

Когда была в башне магов, она справлялась с состоянием пустоты и страха просто напиваясь. Делала из воды какой-нибудь забористый алкоголь, вставляла в уши наушники и умирать было уже не страшно, а “ну, норм”. Но в башне не было понятия времени. Не было дел. Ничего не было.

А тут…

Попав в Изарию, Хэла поняла, что своим алкогольным трипом окончательно подорвала здоровье, угрохала режим дня и перестала спать. Но, по правде говоря, она никогда не могла нормально спать, когда была пьяна. Могла отрубиться только, когда алкоголь попадал в организм, а вот потом — пропустил момент и, здравствуй, бессонница, а порой и паника.