Страница 12 из 20
– О, Боже… – невольно вырвалось у него шёпотом.
– Не может быть, чтобы отец… – начала она, но Арольд вдруг перебил её нетерпеливо, чувствуя, как внутри начало скапливаться раздражение на эту глупую ситуацию:
– Может! Всё он может! Он отдал меня своим наёмникам… Он хотел, чтобы я кричал… Он хотел, чтобы мне делали больно… Хотел, чтобы мать моя меня слышала…
Девушка молчала, нахмурив брови, думала над его словами, покусывая губу, потом шепнула вопросы:
– Мать слышала? Кто вы? Откуда?
– Я из Оранта! Моя мать – графиня Эйвин Орантская! Я – наследник Оранта! Будущий граф Орант!
От услышанного девушка эта аж отступила на шаг невольно, и губы её изумлённо распахнулись. Да уж, Арольд её удивил, это точно.
– Но ведь… – шепнула потерянно. – Вы же будущий граф, почему же отец… – Быстро глянула на цепь на ноге Арольда. – Почему он с вами так? На улице? В цепях?
– Я спрошу его, когда он приедет… когда… – Он хотел добавить, но кашель оборвал его фразу, не дал договорить, и Арольд придавил к губам кулак, поверх него глянул на собеседницу. До сих пор не мог поверить, что она – его дочь! Нет…
А что, собственно, хотел? Что у неё, как у его дочери, внешность, что ли, будет особенная? Рога или зубы? Клыки вырастут, и она вцепится ими в него, что ли? Нет, конечно!
Там и граф ничем внешним этого самого изверга не напоминает, кстати. Человек как человек. Да, вид серьёзный и жёсткий, это Арольд помнил хорошо. Как он бил его по лицу, как допрашивал в первую ночь, как таскал за шиворот и как приказал заковать в цепи… И эти его наёмники – тоже… До сих пор мурашки по спине и рукам при воспоминании о том страхе и о той боли.
Но при всём при том граф не был уродом. И дочь его тоже такой не была. Напротив, она была хорошенькой. Такая молоденькая светленькая девочка – дочь графа Годвина Андорского. И стояла она сейчас напротив Арольда с выражением растерянности и замешательства на своём хорошеньком лице.
– Как вас зовут? – спросил он первым, поджимая губы.
– Эллия… – она шепнула чуть слышно.
Ну вот, а он какие только имена для неё ни подбирал, так и не угадал. Красивая девочка, красивое имя. Отец вот только не удался…
А она сама спросила вдруг, чем удивила безмерно:
– А вас?
Он помолчал немного. Зачем ей его имя? Что оно ей даст?
– Арольд… – ответил всё же.
Она кивнула и продолжила негромко:
– Я постараюсь вам помочь. Чем смогу…
– Да ладно… – Арольд хмыкнул в ответ и демонстративно стал смотреть мимо её лица, тем более по двору проходила служанка, и он отвлёкся на неё. – Ничего мне не надо. Ваш отец просил – приказал! – создать мне тяжёлые условия, так что… – Опять демонстративно пожал плечами, не глядя на дочь графа.
Она прочитала сама эту вдруг его проявившуюся холодность и, постояв немного, пошла прочь. А Арольд пересилил себя, свои чувства, и всё же посмотрел ей в спину.
Ну почему, почему она оказалась его дочерью? Почему ей было не быть дочерью кого-нибудь другого? Он бы просто любовался ею со стороны, она бы радовала ему взгляд и сердце. А теперь к тому, что он чувствовал, примешивалось что-то непонятное. Обида, злость, желание сделать ей больно, как ЕГО дочери… И всё это противоречивое боролось сейчас в его душе. И восхищение ею и одновременное желание мести…
А она сдержала своё обещание. К вечеру конюх притащил большую охапку сена, а старая служанка принесла тёплый плащ с капюшоном и одеяло. И как Арольд ни злился на эту молоденькую дочь графа Годвина, он почувствовал себя почти счастливым от её заботы, такой неожиданной.
И ночь он поспал почти нормально и даже сумел заснуть, пока под утро не пошёл дождь. Всё враз промокло, и Арольду пришлось искать укрытие, но его даже относительно длинная цепь не позволила спрятаться ни под одну крышу располагавшихся рядом строений.
Он стоял под дождём, завернувшись в плащ и в одеяло, прислонившись к кладке колодца. А чего он, собственно, хотел? Ему же должны были создать невыносимые условия. Вот это как раз они.
ГЛАВА 9
Чем-то он сразу понравился ей, даже не внешностью, нет, скорее, что-то другое было в нём. Какой-то он был такой несчастный и одинокий на вид, брошенный и больной. И ещё эта цепь на ноге, прямо поверх высокого кожаного сапога. И ещё этот кашель, нехороший такой кашель…
Он заболел, потому что спал на земле, а ночи ещё такие холодные. И рука… Сломанные пальцы, потому что отец приказал пытать его… О, Боже мой! Столько несправедливости и столько боли на голову одному человеку. За что? Почему отец с ним так?
Он же ещё даже не воин, чтобы мстить ему за что-то, он только надеется им стать, а отец уже отдал его своим наёмникам. Если это был Аин… О, Аина она и сама боялась. А он всегда смотрел в её сторону с лёгкой полуулыбкой, и от этой улыбки под сердцем замирало. Если Аин мучил его, если это он ломал ему пальцы…
Он при близком знакомстве оказался вполне неплохим парнем. Сколько ему? На сколько он её саму старше? Года на два или на три? Не больше. Молодой и симпатичный, грязный только и больной. А глаза у него красивые, тёмные и выразительные. Брови тёмные, глаза тёмные и волосы тёмные… И это так необычно.
Как внимательно и долго рассматривал он её саму. Этот взгляд такой же долгий, как и взгляд у Аина. Тот тоже смотрит так же долго. Но у Аина улыбка холодная, злая, будто мыслит он что-то плохое. А у этого Арольда улыбка хорошая, добрая, нет, не просто хорошая, она такая, что от неё сразу легко на сердце делается. И всё лицо его преображается, и эту грязь на щеке и порезы сразу не замечаешь. Ничего не замечаешь! Так и любовалась бы его улыбкой. Его глазами. И голос бы слушала бесконечно…
Эллия помогала на кухне, а сама думала об этом пленном Арольде. За что отец его так? Почему на цепь? Зачем пытал? Хотел, чтобы графиня слышала крики сына? Он же будущий граф, так нельзя с равным себе обращаться. Да и как ему можно больно делать? Он же такой молодой, такой несчастный… такой одинокий и такой больной…
Бэт сказала, дождь сильнее пошёл, а он так и стоит под дождём, ему даже спрятаться негде. И он, поди, кашлять станет ещё сильнее. А если сляжет? Заболеет серьёзно? Нельзя так, нельзя!
Отец, конечно, воюет с Орантом, получается, что этот Арольд сын врага, но нельзя так и с врагами. Матушка Вита в монастыре говорила, что Господь призывал прощать врагов и любить тех, кто вас ненавидит. А получается, что никто никого не прощает, а старается делать больно. Почему? Всё наоборот!
«Я спрошу отца, когда он вернётся… Обязательно спрошу…»
Эллия всего три года как жила в Андоре. До этого она всю жизнь жила в монастыре святой Агнесс, там же она родилась и воспитывалась. Она даже знать не знала, кто её отец до этого момента, пока он сам не приехал за ней в монастырь.
Эллия была дочерью графа Годвина, рождённой вне законного брака. Оказывается, у него была связь с её матерью – баронессой Лоран. Та была вдовой и уже три года жила без мужа. Как-то граф Годвин остановился в её замке проездом и… остался на всю зиму, сам от себя такого не ожидая. А поняв, что ждёт ребёнка – плод греха и любодеяния – вдова ушла в монастырь. Там и родилась Эллия. Мать умерла спустя несколько лет, а граф вспомнил о дочери только как три года назад, после того, как погиб его последний из трёх сыновей.
Он вообще остался без наследников и вспомнил о незаконнорождённой дочери-бастардке и привёз её в Андор.
Собирался ли он объявлять её наследницей в собственном праве? Или просто хотел, чтобы рядом был кто-то из близких? Этого Эллия не знала, но отец любил её. Это она поняла сразу. Она напоминала ему его неожиданную любовь.
Эллия всю жизнь до Андора прожила в монастыре, поэтому характером была очень мягкой и доброй, неиспорченной высоким положением, неизбалованной вниманием и подарками.
Эллия искренне радовалась всему, даже малейшему знаку любви и внимания со стороны властного отца, не гнушалась общением с людьми низкого происхождения, любила помогать по домашним делам. Все любили её за доброту и простоту, и если возникали какие-то вопросы и жалобы, знали, через кого можно попросить строго графа. Его дочь никому не отказывала и всякому старалась помочь по мере сил.