Френдзона для бэдбоя

Что ещё остаётся? Авторитет-то мой шаткий пока. Одно неверное слово и грязным похитителем в глазах прохожих стану уже я. А судя по взгляду, каким нас провожала Мари, лимит её доверия ни черта не резиновый. Ещё раз накосячу и запросто нарвусь на долгую, мучительную казнь.

Так что идея скрыться с поля битвы уже не кажется такой уж безответственной. Прогуляться определённо лишним не будет. Хоть мозги перед назревающим разговором остынут и нормально работать начнут. У всех.

По крайней мере, очень на это надеюсь…

Заворачиваю к первому же приличному кафе и галантно открываю перед Ксюшей стеклянную дверь. Девочки всех возрастов трепетно любят внимание, и моя маленькая спутница не становится исключением. По-взрослому чинно проходит в зал, сама выбирает свободный столик. Мне остаётся только усадить её на стул, оказавшийся значительно выше детских возможностей.

Очередной приятный момент — персонал здесь расторопный. Официантка не заставляет долго томиться в ожидании. И вот тут я в очередной раз растерянно почёсываю бровь. Кнопка-то меню взяла, а умеет ли читать — неизвестно. Стыдно признаться, но я, как истинный отец года, даже приблизительно ничего о ней не знаю. Ну кроме странной неприязни к внедорожникам.

— Тебе помочь? — интересуюсь, стараясь, чтобы голос звучал обыденно, а сам от волнения пальцы на ногах поджимаю.

Угодить такой самостоятельной девочке — та ещё головная боль. А в силу особенностей возраста к недовольству наверняка прилагаются цирк с конями и цыгане на вагонетке. В общем, не самая подходящая для нас сейчас компания.

— Я сама.

Взгляд, брошенный на меня поверх меню, в устном дополнении не нуждается. Смиренно давлю в себе благие порывы, прекрасно понимая, что я для ребёнка, по сути, человек чужой, а значит и права настаивать не имею. Благо в моём экземпляре обнаруживаются иллюстрации к каждой позиции, достаточно ткнуть пальцем. Разберётся.

Пока Ксения сосредоточенно разглядывает цветные картинки, возвращаюсь мыслями к брату Мари. Жаль, что ослеплённый яростью, лицо его совсем не запомнил, но сам факт, что он у Ахметовой есть, беспощадно расталкивает дрыхнувшую доселе совесть.

А не его ли Мари так трогательно обнимала, когда я смог, наконец, приехать?

Что она тогда твердила про подарки? Примет только от родни или парня. Помню, увидев, как незнакомый пацан наряжает её в белоснежную шубу, даже мысли о родне не проскочило. Слишком они гармонично смотрелись вместе. Слишком порывисто обнимались.

Тут сложно судить. Катя мне неродная сестра, а правильный Рома постоянно нудил над душой вместо папочки. Ух, как у меня от этого порой подгорало! Повезло, что у нас с Мари девочка просто с характером, а не как я — с конкретным прибабахом.

А в том, что Кнопка моя, сомнений больше нет. Пока Ахметова спала, я не только мастерил поделку, но и основательно порылся в шкафах. На этот раз сунул нос в документы. Интересное у Ксении Максимовной свидетельство о рождении. И датой… И красноречивым прочерком в графе «отец» …

Пока держусь. Не спрашиваю. Не лезу нахрапом в душу. Хотя порой нестерпимо хочется предъявить права. А дальше что? Опять оставить Мари без нормальных, человеческих ухаживаний? Пусть наслаждается. Пока могу — поддерживаю в ней иллюзию выбора. Вот только фиг я кому их на самом деле отдам.

Как же глупо всё тогда получилось. Ершистый сопляк… Я б на месте брата Ахметовой себя точно прибил.

— Я всё, — сообщает вдруг сероглазое чудо, указывая на картинку, выбранную, очевидно, по принципу «чем больше зелени, тем лучше».

— Петрушка, сельдерей, огурцы… — перечисляю на всякий случай ингредиенты. — Салат и всё?

— Мы пришли говорить.

Кнопка подпирает кулачком подбородок, вкладывая в этот жест всю важность предстоящего разговора. А я так и сижу с разинутым ртом. Ну и дети пошли! Акселераты. Впрочем, видеть её такой серьёзной и сосредоточенной даже забавно.

Паёк для фито-коз путём хитрых дебатов, удаётся заменить на «Цезарь» с куриной грудкой. В остальном моя Царевишна, увы, непреклонна.

— Мама говорит, что я липкое ем как поросёнок, — наконец, сознаётся Кнопка. — Но ты закажи ещё эти эклеры… И вот этих тоже парочку. С собой заберём.

— Договорились, — расплываюсь в довольной улыбке, подмигивая смутившейся егозе, и отдаю официантке меню. — Дома потренируешься их аккуратно кушать.

Малышка фыркает, поднимая на меня понурый взгляд.

— Так вкуснее.

— Ладно, как скажешь. Ну начинай, — заговариваю примирительно в ожидании заказа. — Что тебя волнует?

— Мама, — обречённо тянет Ксюша. — Она будет ругаться.

— Я отправил маме сообщение, что мы немного погуляем. Она не против.

— Тогда Амиль, — пригорюнивается она пуще прежнего. — Он очень хороший. А ещё он боксёр.

— Ты уверена?

Нет, парень-то, конечно, крепкий, но что-то я не заметил профессиональной реакции. На ринге бы его давно ногами вперёд вынесли.

— Я слышала, как он обещал маме хорошо размять кулаки, если встретит моего папу.

— Наверняка Амиль так пошутил.

В этот момент приносят заказ. Кнопка о чём-то интенсивно думает. Я ломаю голову, к чему она сейчас заговорила про папу. Неужели что-то знает?

— Ты на маме поженишься?

Внезапно, однако.

Неожиданный вопрос заставляет моментально приосаниться.

— Женюсь.

Губы ребёнка трогает довольная улыбка, что не мешает тонким бровкам тут же сосредоточенно нахмуриться.

— Значит, будешь моим папой… — здесь следует многозначительная пауза, призванная выразить все тяготы грядущих последствий, а заодно проверить на вшивость мою силу духа. — Надо было с ним подружиться. Знаешь, что теперь будет?

— Не представляю, — вполне искренне развожу руками.

— Каюк тебе будет, Макс!

— Ничего, — зловредно улыбаюсь, отхлёбывая чёрный как мои перспективы кофе. — Мы ещё посмотрим, кто тут и кого разомнёт!

Боксёр, мать его, самоучка… И Мари тоже хороша! Нет бы альбом семейный показать, она мне коники строит. Ну и семейка меня ждёт… Пусть только попробует не ждать!

— Ты только Амиля не обижай, — просит Кнопка жалостливо, но с ноткой металла в голосе.

— Не бойся, детка, — расслабленно откидываюсь на спинку стула, закидываю лист салата в рот. Шутка ли, меня только что назначили отцом. Я горд, я крут, я уверен в себе… — У тебя папа кто?

— Козёл?

Закашлявшись, выплёвываю зелень.

— Это кто такое сказал? — строго смотрю на своё невинно хлопающее глазами чадо.

— Амиль.

Похоже, я кому-то мало всыпал.

Кстати, про рукоприкладство.

— Твой дядя — шутник, говорю же. Я поступлю как супермен. Уложу его на лопатки бесконтактно.

— Без чего?

Вот же… губка моя любознательная. И синоним понятнее, как назло, не подберу.

— Вот смотри… — Достаю из салата два сухаря, выкладываю оба кубика на крышку солонки и один сразу же отщёлкиваю на стол. — Вот этому сухарю я, скажем так, дал в нос. А второму…

А на второй я дую во всю силу лёгких до тех пор, пока он не падает рядом со своим румяным братом-близнецом.

— Бумц! — комментирует Кнопка, хлопая в ладони.

— Видела, я к нему даже мизинцем не прикасался, — поясняю довольный не столько собой, сколько детским восторгом. — Это называется бес-кон-так-тно.

— И что, ты просто будешь дуть на Амиля? — уточняет малая с сомнением. — А тебе воздуха точно хватит?

Мне уже самому любопытно, что ж там за зверь такой этот дядя? Уж больно загадочной выглядит Ксюша, кося на меня сочувствующим взглядом.

— Я просто поговорю с ним, — поясняю задумчиво, пытаясь понять, каковы на самом деле мои шансы сдержать обещание. Да ещё при заведомо тухлых прогнозах. Впрочем, не время отвлекаться, поэтому мысль свою развиваю — В словах силы не меньше, чем в ударе или в объятьях. Поэтому обращаться с ними нужно умело.

Вот как сейчас примерно, ага. Говорю и сам с себя в экстазе. Умею же двинуть речь, когда надо! Осталось разобраться, что со мной не так, когда рядом Мари. И почему в её присутствии я вечно творю какую-то дичь.