Страница 7 из 8
Малфой берет её руку в свою, осторожно разводит тонкие пальчики и надевает золотую полоску на один из них. Грейнджер открывает и закрывает рот несколько раз, не находя, что сказать.
— Ваша Светлость…
— Драко, — он поправляет её и целует костяшки пальцев.
— Но почему? Ты ведь знаешь меня буквально несколько часов. И моя кровь…
— Не имеет для меня никакого значения. Я сказал тебе всё, что должен был. Для меня любая женщина меркнет на твоём фоне. Я был и буду влюблён в тебя с того первого момента, как ты позволила утонуть в своих глазах.
Наверное, если бы Малфой мог подобрать более удачные, красивые слова для описания всего, что она сотворила с ним за короткие минуты их знакомства, он бы их выразил. Но когда она просто целует его, отдавая всю себя, падая ему на грудь, он уже не думает о поэмах и любовных письмах. У него будет целая жизнь, чтобы написать ей миллионы таких, восхваляющих каждое из её многочисленных качеств.
— А что насчёт тебя? — Драко позволяет себе отвлечь её, покрывая горячими следами ключицы под тихие звуки её прекрасных стонов. — Вот так сразу отдать всю себя?
— Если любовь и существует, то только та, что с первого взгляда, — смело говорит Гермиона, и у него нет ни единого повода ей не верить.
Малфой подхватывает её за талию и тут же опускает на огромную постель. Дергает за верёвки на подпорках, чтобы балдахин окутал их полностью. Спрятал от всех. На всю ночь она принадлежит лишь ему. А теперь, вообще-то, на всю жизнь.
— Только не останавливайся, ладно? — просит она, и Драко кивает.
— Никогда.
Он берётся изучать её всю, каждый миллиметр кожи. Стягивая корсет, он тратит драгоценное время, чтобы насладиться открывшимся ему видом. Её грудь небольшая, легко помещается в его ладони, пока другой рукой он скользит по рёбрам своей будущей жены. И сразу же запечатывает каждое своё действие поцелуем. Это касание столь интимное и чувственное, что Гермиона выгибается под ним, тянется ему навстречу и встречается с его бёдрами.
Ей стоило бы думать о приличиях. Но ведь она не леди. Пока ещё нет.
Драко вжимает её в матрас сильными руками, буквально придавливает к поверхности, и сразу же очерчивает губами нежную кожу под правой грудью, а затем аккуратно цепляет зубами сосок и слышит писк, сорвавшийся с её губ.
Это не услада для его ушей, это настоящая музыка.
Опускаясь ниже, Малфой обводит языком маленькие неровности на её коже, которая на вкус как настоящий мёд, поэтому и нравится ему столь сильно. Она будет высечена в его голове со всеми своими недостатками, которые он назвал бы преимуществами, навечно. И когда он сползает к её ногам, становится на колени и поднимает к ней свой взгляд, то видит лишь протест в её глазах. Но пока тот остается немым, и пока она все ещё обнажена на покрывалах перед ним, Драко не останавливается. Цепляя шёлковое белье, он стягивает его вниз по стройным ногам и откидывает за границу их постели.
Она задыхается перед ним, буквально мечется по постели. Малфой целует её слишком хрупкую коленку, царапая ногтями кожу, поднимаясь выше, пока не достигает ступни и не устраивает ту на своём плече. Грейнджер меньше его, ниже, может, почти на голову, и сейчас он смотрит на неё и понимает, что она действительно маленькая. Ему даже становится страшно сломать её.
Драко переворачивает Гермиону на живот и тянет на себя, пока она не становится на колени вместе с ним. Его член настолько восхитительно упирается ей в спину, что она стонет так, что ему приходится зажать её рот ладонью.
— Чуть тише… Там внизу ещё идёт бал, помнишь?
Ей необязательно знать, что на комнате стоит заглушающее заклинание.
Гермиона откидывает свою голову ему на плечо, целует в шею, точнее, в то самое место за ухом, и Драко пронизывает зарядом от этой ласки насквозь. Он чувствует её улыбку кожей.
Малфой рисует круги на её ребрах, проводит обеими руками по изгибу её талии и понимает, что может обхватить ту почти полностью. Одной рукой он продолжает удерживать девушку близко к себе, а второй соскальзывает ниже. Перпендикулярная линия невидима для неё, но горячее касание поперёк низа живота заставляет её вздрогнуть. Драко кусает её плечо, опуская пальцы, и она моментально подаётся навстречу его движению, но его руки удерживают её.
— Тш-ш-ш, — попытка успокоить заканчивается тем, что он улыбается подобно коту.
Блять, она горячая и мокрая для него, и ему дурно от этого, как в первый раз. Эйфория накрывает с головой. Он раздвигает её, касается средним пальцем клитора, опускается ещё чуть ниже и едва входит в неё на одну фалангу, тут же ощущая укус на своей шее. Её рука цепляется за его волосы, чтобы удержаться, а его вторая перекатывает меж пальцев чувствительную вершину на её груди, чтобы вырвать из Гермионы ещё один стон.
Драко хочет довести её до сумасшествия.
До той же степени наслаждения, до какой доводит его она.
Малфой не контролирует себя, рычит ей в кожу плеча, и Гермиона выдаёт ему что-то невнятное в ответ.
Искусство. Великолепие. Идеал.
Он двигает пальцами по её клитору, постепенно набирая темп, пока она не содрогается абсолютно вся, так, что даже его ладони чувствуют все вибрации её тела. Одновременно с тем, как оргазм сотрясает и разум, и тело Грейнджер, Малфой толкает её вперед и переворачивает на спину. Её щеки красные, опухшие губы приоткрыты, и ему хочется покрыть засосами и укусами каждый участок открытой кожи, чтобы заставить её выкрикивать его имя. Но он все ещё не уверен, что она готова на большее этой ночью. Даже несмотря на то, что пообещал жениться на ней.
Гермиона внимательно смотрит на него, и её глаза застилает такой туман похоти, что у Драко дергается член от невыносимого желания оказаться внутри неё. Он оставляет укус на груди так, чтобы скрыть тот под тканью платья, а затем засасывает и обводит языком сосок левой груди, что явно нравится Гермионе.
Она вся будет покрыта следами их ночи, когда будет покидать эту спальню, к чёрту остальное.
На животе, на боку, на внутренней стороне бедра. Грейнджер не пугают следы его зубов и красные кровоподтеки, а его уж подавно. Малфой целует её и грубо, и нежно, и чувствует, что ей не нужны розовые единороги и исключительная аккуратность. Поэтому он позволяет себе оставить дорожку поцелуев на её бедрах, а затем резко смещается и захватывает губами клитор.
Твою мать.
Гермиона выгибается дугой. Он двигает языком вдоль входа, и она хватается за простыни под собой. Драко сжимает губы чуть сильнее. Она стонет его имя. Хватается за его волосы. Он скользит внутрь. И, Салазар, он вылизывает её всю, потому что она прекрасна до последней капли.
Грейнджер останавливает его тогда, когда он уже решил, что ей не хватает совсем немного до достижения разрядки. Она резко поднимает его за подбородок и тут же приникает к нему своими губами. Проходит несколько секунд, и она обводит своим языком его, собирает свой вкус, и Драко не пытается сдержать ухмылку.
— Хочу всего. Тебя. Пожалуйста, — она заикается, теряется, и он не способен ей отказать.
Она сама тянется к его брюкам, но, нет, Малфой заключает её руки в замок над головой. Гермиона подаётся к нему бёдрами, и он чувствует, что она намеренно дразнит его, пачкая ткань брюк следами возбуждения.
Он больше не может ждать.
Драко стягивает с себя брюки под её довольным взглядом, и она… кусает, чёрт подери, губы. Он целует их, и это слишком соблазнительно, ведь она всё такая же сладкая. Ему страшно целовать её шею, потому что на той он бесспорно оставит следы, а это чревато последствиями.
— Уверена? — уточняет он, обдавая горячим дыханием её щеки.
— Без всяких сом…
Драко затыкает её в начале фразы поцелуем, резко толкаясь вперёд.
И всё.
Его реальность распадается на кусочки столь мелкие, что он никогда не будет способен собрать их воедино. Это что-то не сопоставимое ни с чем из того, что он переживал когда-либо раньше.
Гермиона дёргается под ним, и когда он чувствует, как её ноги оборачиваются вокруг его талии, решается выйти из неё почти полностью, толкнуться назад, чтобы услышать восхитительный шёпот её голоса.