Страница 6 из 8
— Я не могу стать вашим выбором.
— Почему нет?! — повышая голос возражает Малфой. — Вы умная, красивая, талантливая. Вы обучены манерам, прекрасно держите…
— Я грязнокровка! — вдруг вскрикивает она, и в комнате повисает вязкое, тягучее молчание. Драко старается осознать её слова, смотрит на неё долгие секунды, отбиваемые часами на тумбочке, вдыхает полной грудью и отводит взгляд. Гермиона поджимает губы, жмурится, и ему становится так стыдно за то, что сейчас это имеет какое-то значение. — Я магглорождённая, Ваша Светлость. Я не леди, у меня нет богатств, нет семьи. Поттеры взяли меня под своё крыло много лет назад. И я не их дочь, а лишь лучшая подруга их сына.
Малфой слушает внимательно, впитывая каждую её эмоцию, и думает, попутно с тем, как слова укладываются в голове. Думает, каковы шансы сделать её той самой. Может ли он, как лорд, присвоить ей титул? Что скажут родители? Магглорождённая… Насколько это важно для него самого?
Люциус всегда относился к таким, как она, как к самому низшему классу волшебников. Ведь они чудом обрели магию и не несли её в своём роду так долго, как делала это семья Малфой. Столетиями они выбирали только самых лучших, чтобы магия не была утеряна. Это многолетняя работа. Грязнокровки же — лишь везунчики, которые ничем не лучше простых магглов.
— Я не могу быть ни вашей женой, ни вашей невестой, ни даже вашей возлюбленной, — с тоской заканчивает она и сглатывает подступающие слезы, что выдает дрожь в голосе. — Я уеду. Куда-нибудь далеко, как и хотела. Мне обещали помочь, а дальше я сама.
— Это в любом случае будет недостаточно далеко! — после долгого молчания Малфой наконец прерывает её, снова переходя на повышенный тон. — Разве на земле есть уголок настолько далекий, куда вы могли бы уехать и избавить меня от страданий?
— Ваша Светлость…
— Я — джентльмен, — он приподнимает брови, указывает на двери. — Мой отец воспитывал во мне благородство, но оно висит на волоске, становясь все более шатким с первого же мгновения, как я увидел вас.
Драко задыхается, смотрит Гермионе прямо в глаза, пока она молчит. И не понимает, какую эмоцию видит, но уже не может остановиться, и слова льются из него быстрее, чем мысли успевают образовываться в голове.
— Вы — боль моего существования, — он считает секунды, пока выдыхает и пытается умерить свой пыл, две-три-пять, пока ловит на её лице новый намёк на грусть и понимает, что вынужден закончить, — и объект всех моих желаний.
То, как громко она выдыхает, доносится до его ушей. По-прежнему удивлённая и напуганная. Драко идет к ней, а она внимательно слушает каждое его дальнейшее слово.
— Днём и ночью я буду мечтать о вас. И о том, что я… — «сделал бы с вами» почти срывается, но Малфой закусывает губу и молчит.
Он останавливается в миллиметрах от лица Гермионы, она прикрывает глаза, и кончик её носа почти касается его щеки.
Мерлин, рядом с ней так прекрасно. Ничего лучше в своей жизни он еще не испытывал.
— Знаете ли вы, сколько существует способов соблазнить леди?
Его пальцы касаются её запястья. Гермиона смотрит ему в самую душу, возможно, с вызовом. Но её поступки только доказывают, что ему не нужно её соблазнять. Она подарила бы ему своё сердце, если бы он мог дать ей единственное обещание.
— Я мог бы показать вам.
— Я не просила всего этого, — её дыхание тяжёлое, в нём звучит и желание, и разочарование, — терзаться от подобных чувств. Просить вас о таком решении. Сбиваться с мысли только при вашем взгляде.
Драко медленно проводит пальцами по её скуле, а затем запускает ладонь в её волосы и притягивает ещё на миллиметр ближе к себе.
— Вы понимаете? Это невыносимо, — шепчет он прямо ей в губы.
— Невыносимо, — Гермиона соглашается с ним таким же шёпотом.
Малфой резко накрывает её губы своими, и вкус клубники сразу вспыхивает у него на языке. Он целует её слишком жадно, слишком настойчиво, но она отвечает ему точно так же, обвивая сильные плечи хрупкими руками. Малфой познал вкус настоящего наркотика — любви. И теперь не может остановиться, подхватывая её ногу в кружевах и шёлке, ведя девушку к себе, вжимая в собственное тело.
— Нет, — вдруг заявляет он и сам же отстраняется от неё. — Я остановлюсь.
— Не смейте, — яростно отвечает ему Гермиона и тянет к себе за лацканы пиджака.
— Я остановлюсь, — твёрже уверяет её Драко.
— Не. Смейте, — чеканит она каждое слово прежде, чем утягивает в новый поцелуй.
Он не задает ей вопросов, а она и не планирует отвечать. Всё, что его волнует,— она. Она, она и только она.
Заперев двери магией, он проводит языком по её сладким губам и думает, что определенно оказался в мире куда лучшем, чем свой. Драко чувствует, как она улыбается, когда он кусает её, затем целует, а потом снова кусает и, скрывая внутреннее ликование, резко разворачивает её спиной к себе, пытается найти пуговицы на платье. Он соврал бы, сказав, что не делал это тысячу и один раз, но сегодня, с Гермионой, всё ощущается иначе. И он пытается, но никак не может избавиться от совершенно ненужной ткани. Может, всё из-за того, как тихо она выдыхает от прикосновения его губ к её шее. Или из-за того, как он чересчур сильно тянет её кожу зубами, заставляя дрожать в своих руках.
«А может, и из-за того, и из-за другого»,— думает он, пока вторая рука шарит по её телу радикально бесстыдно.
Драко сдается и тянет ленту в её шоколадных кудрях на себя. Вытаскивает цветы, имена которым не знает, бросает их то ли на пол, то ли на стол, пока все пряди шёлковых волос не упадут на её плечи. И, зарываясь в них носом, Малфой вдыхает её великолепный аромат, а затем почти сразу же нащупывает застежки чёртовой одежды и срывает пуговицы резким движением. Ткань спадает к её идеальным стройным ногам.
Если она не потомок вейлы, то к чёрту вейл.
Грейнджер прекраснее.
Его губы покрывают всё, до чего могут дотянуться. Плечи, ключицы, руки. Её колени подкашиваются. Драко снова резко разворачивает её и тянет на себя. Гермиона берёт секунду на то, чтобы отдышаться, её легкие разрываются, но даже по этой причине она не в силах остановиться, поэтому давит на его плечи, и Малфой садится на кровать позади себя.
Он может лишь надеяться, что это гостевая комната.
Одной рукой Грейнджер снимает с него пиджак, а он аккуратно придерживает пальцами вторую, стягивая и эту перчатку, как совершенно лишний предмет и без того избыточной одежды на ней. После Драко опускает её ладонь на свою щёку, и она целует его вновь, углубляя поцелуй, плавясь в его руках от таких простых ласк.
На ней корсет, шёлковое белье, и ему хочется избавиться от всего, чтобы оставить её полностью обнаженной под светом луны и любоваться ещё несколько часов. Гермиона нависает над ним, упираясь коленом между его ног, пока Драко торопливо расстёгивает жилет и рубашку и смотрит на него так, словно он рассыпал звёзды по небу только для неё. А он хочет подарить ей всю свою жизнь, если этого будет достаточно.
Её волосы касаются его плеча, когда он тянется к ней и кладёт руку на поясницу. Это не вопрос, это, скорее, приказ, хотя Малфою не кажется, что он имеет на это право. Но Грейнджер не возражает. Она наклоняется, привстаёт, и он наконец может поцеловать открытый участок прямо под её бюстье. Её кожа сразу покрывается мурашками, а внутри него разливается чувство собственного удовлетворения.
Ведь он делает это с ней, никто другой.
Драко оставляет мокрую дорожку на её идеальном плоском животе и упирается подбородком меж грудей.
— Что? — она улыбается, на щеках образуются ямочки, и Малфой очерчивает линии черт её лица большим пальцем.
— Ты красивая.
— Чего только не скажут мужчины, чтобы залезть даме под юбку, — снисходительно бросает Гермиона и откидывает прядь светлых волос от его глаз.
Малфой лениво поднимает брови.
— Думаешь, дело в этом?
— Сколько там существует способов соблазнить женщину? — добавляет она и смеётся, когда Драко кусает её снова, оставляя на коже следы зубов, пока тянется руками к своему пиджаку. В переднем кармане верхней одежды лежит крошечная коробочка, которую он открывает, и перед Гермионой предстаёт небольшое кольцо, выполненное из золота. В центре — камень светло-зеленого оттенка, а по бокам маленькими бликами сверкают бриллианты.