Крестные дети

— Что ж, мне кажется, что это неправильно, но раз ты настаиваешь…

Когда Амариллис закончила свой рассказ, Сэффрон встала и направилась в ванную. Там, ее долго рвало, после чего она, ни с кем не попрощавшись, вышла на улицу и в одиночестве побрела через Хокстон-сквер.

Глава 48. Март 1999 года

— Кстати, а сколько продолжался твой роман с Маркусом?

— Мой роман? Ох, Джеми, каким же милым старомодным джентльменом ты можешь быть иногда.

Наш «роман», как ты его поэтично называешь, который сводился к паре-тройке ночей в старинном «Рембрандт-отеле», продолжался две недели. Хотя, нет, даже меньше того — одну неделю. С перерывом на выходные, когда он вернулся к своей жене. Вот и весь «роман»!

— Как странно слышать, что Маркус когда-то был женат. Я не могу представить себе этого. Каждый раз, когда мы оказывались у него в гостях, там были любовницы крестного, но ни одна из них не стала его второй женой.

— Может быть, он не сумел смириться с гибелью первой. Он не очень-то хорошо к ней относился, и мне кажется, что его потом преследовало чувство вины. А потом он исчез. Полностью ушел в работу, и это сильно изменило его.

— Что ты можешь сказать о его жене?

— Люси была прекрасной девочкой. Милая, невинная и доверчивая, свежая, как весенний цветок. Маркус не был достоин ее, он был совсем из другого сословия, но Люси сразу же клюнула на него. Они встречались в клубе «Сторк-Румз»: он расположен позади магазина «Свобода» и до сих пор работает. Там снаружи стоят факелы и красные скамейки. Мы все тогда тусовались в этом клубе. Они там познакомились. Ее пригласил в «Сторк-Румз» какой-то сноб, но Маркус быстро его отшил. Я рассказывала, каким красавцем Маркус был тогда? Отчаянные свинцовые глаза и смуглая кожа. Ему было не больше двадцати шести. Он всегда носил прекрасно сшитый смокинг и выглядел очень привлекательно. Но как только он увидел Люси, все было решено. Ты ведь знаешь Маркуса, он такой нетерпеливый, особенно когда речь заходит о женщинах. У нее не было ни единого шанса.

Он так на нее наседал, хотя со стороны могло показаться, что он годился ей я отцы. Ей едва исполнилось семнадцать. А потом мы вес узнали, что он сделал ей предложение, и отправились в Шотландию на их свадьбу.

— Ты была на свадьбе Маркуса? Первый раз слышу об этом!

— Это произошло еще до того, как ты появился на свет. Держись меня — я тебе еще не такое расскажу.

— И как это было? Я про свадьбу.

Амариллис поморщилась:

— Я не очень-то помню. Мы тогда все нажрались как свиньи. Мы представляли лондонскую компанию Маркуса. Одному богу известно, что соседи Макферсонов о нас подумали — дом был полон герцогов и вельмож, все они были в шотландских костюмах и фраках. А какой у них был дом! Сущий ужас, он больше походил на старинную церковь, чем на жилое помещение. У меня до сих пор мурашки бегают по коже, стоит вспомнить об этом. Никогда я еще не была так рада оказаться снова в поезде.

— А каким тогда был Маркус? Таким же самоуверенным?

— Про него можно одно сказать: он знает, как играть свою роль. Мы все подозревали, что он не из благородных, но в день их свадьбы могло показаться, что он из королевской семьи. Маркус произнес трогательную благодарственную речь, сказал спасибо ее родителям, подружкам невесты и так далее. Просто безупречно. Он всегда схватывал все на лету.

— Забавно, но даже при том, что он мой крестный отец, я ничего не знаю о его происхождении. Я даже не знаю, чем занимались его родители.

— Их не было на свадьбе. Там вообще не было его родственников. Я в этом совершенно уверена — специально спрашивала. Тогда ходило столько историй о том, откуда Маркус родом…

— Я никогда не слышал ни одной из них. Это может показаться странным, но я не могу представить, что Маркус откуда-то родом. Он просто есть. Создается впечатление, что он родился уже взрослым.

— Это были только слухи. Никто никогда его не спрашивал напрямую. Мы все его немного побаивались, уже тогда. Но слухи ходили. Кто-то рассказывал, что его родители живут у моря и что его отец — викарий. Я не могу сказать тебе, правда ли это. Потом еще говорили, что его мать изменяла мужу с египтянином и забеременела — вот откуда его смуглая кожа.

— А почему обязательно с египтянином?

— По этой версии, отец Маркуса был не викарием, а солдатом и служил в Александрии. А его жена влюбилась в местного парнишку — учителя или студента, бог его знает. Но это все только слухи. Ничего нельзя сказать наверняка.

— Сплошная тайна. А Чарли всегда утверждал, что Маркус — еврей.

— Вот с этим я могу тебе помочь. Это неправда, и я тому самый непосредственный свидетель. — Она дико захохотала. — Он тогда был таким проказником. Я частенько говорила ему: «Маркус, ты такой извращенец. Испорченный на корню».

— И как он на это реагировал?

— Соглашался. Он не мог отрицать очевидного. Маркус прожил с женой всего несколько месяцев и потом снова вернулся к старым забавам. Но он был щедр: сначала трах-трах, а потом по магазинам. И всегда покупал мне какие-нибудь драгоценности.

— Почему же вы с ним не поладили?

— Это было довольно трудно. Я тогда еще была замужем за Билли, но никогда не считала себя счастливой. Я ведь не родилась блудницей.

У меня всегда был один парень, иногда случались перехлесты — а кто бы мог устоять? А когда Люси погибла в той ужасной аварии, все закончилось как-то само собой. Должна была родиться Сэффрон, Билли сбежал в Ирландию… Но мы подозревали, что Маркус далеко пойдет. Это было очевидно с самого начала. Он всегда знал, чего хотел. И как только у него появились деньги, он сразу же бросил нас.

— Сестра Чарли — Мэри Джейн — сказала, что он получил все деньги Люси.

— Это был его первоначальный капитал. К таким парням, как Маркус, которые чувствуют деньги, они сами липнут. Я слышала, что он здорово разбогател, играя в карты. Он стал одержим игрой в очко. Ты знаешь, что у него фотографическая память? Он подсчитывал все шансы в уме в зависимости от того, какие карты уже отыграли.

— Мой отец рассказывал, что впервые встретился с Маркусом за карточным столом. Они вращались в одних кругах.

— Маркус боготворил старый «Клермонт-клуб». Именно там он познакомился со всеми этими магнатами. А когда он начал, его уже было не остановить.

Глава 49. Сентябрь 1999 года

Спустя десять дней после того, как Чарли выставил Олд-Тестбери-Холл на продажу, Миранда объявила, что оставляет его и детей и возвращается к бывшему мужу, Буби Ван Хаагену, голландскому банкиру и коллекционеру произведений искусства. Она честно призналась Чарли, что сделала для их брака все, что было возможно, но ей все это надоело.

Она много думала, и им обоим будет лучше, если каждый из них пойдет своей дорогой. Вряд ли какая-нибудь другая жена сделала бы больше. В последнее время Чарли очень изменился, она выходила замуж за другого человека. С этим готовы были согласиться все ее друзья. Скорее всего, им не стоило заводить семью. У нее с Буби всегда было куда как больше общих тем для разговоров, и они друг друга гораздо лучше понимали. Иногда она задавалась вопросом, на какой планете живет Чарли. Идея продать Олд-Тестбери-Холл была совершенно абсурдна — если бы он встал с дивана и устроился на другую работу, как поступил бы на его месте любой разумный человек, то этого не потребовалось бы.

Миранда приказала Махе собрать одежду, которую тотчас погрузили в небольшой караван из грузовых фургончиков и доставили в домик Буби на Честер-сквер. Наблюдая, как иранские водители из «Белгравия-Лимузин» снуют по лестницам его дома с огромными чемоданами жены, Чарли чувствовал, что потерпел полное личное и финансовое фиаско. Всю жизнь Чарли окружали сильные женщины — сперва это были его мать и Нэнни Аброт, а затем Миранда, — и все они приносили с собой стабильность, но досаждали Чарли своими драконовыми требованиями. Он не понимал, что никогда у него не было истинной свободы — в выборе дома, работы и даже друзей. Даже когда он женился на Миранде, это просто была смена одной смирительной рубашки на другую. Теперь мать и жена занимали практически одинаковое место в его сознании — ожидания каждой из них Чарли так и не удалось оправдать.