Страница 11 из 18
Глава 5
— Как тут все запущено! Край не пуганых идиотов — этот город не «клевать» нужно, как делал в
Александр Викторович стоял на «железной» пристани Талиенваня — китайского городка, намного меньшего по размеру, чем тот же Цзиньчжоу. Но зато расположенного на оконечности полуострова, глубоко выдающегося в одноименную бухту.
Захолустный городишко — глинобитные фанзы и убогие домишки типично китайской постройки, хороших дорог тут нет, одни сплошные тропы, что в дождь станут непроходимыми. Одна радость — сюда протянули железнодорожную ветку, ведь по замыслу именно здесь должен был вырасти второй коммерческий порт. Вот только не судьба — Дальний не стал центром русской торговли на Дальнем Востоке, и приносил одни убытки, совершенно не оправдывая колоссальных вложений.
Так что затея председателя совета министров, и по совместительству министра финансов, Сергея Юльевича Витте оказалась бесплодной и разорительной для России. Оттого к Дальнему здесь прилипло прозвище «Лишнего» и прочно вошло в обиход.
На другой стороне бухты, в отблесках багрового заката раскинулся город Дальний, пусть сейчас не такой обширный, как тот, который он увидел впервые в победном сентябре 1945 года. Но и сейчас порт впечатлял — там было не меньше сотни различных пароходов, судов, землечерпалок и прочих плавсредств, хорошо видимых через отличную германскую оптику — трубы дымили, а лес мачт вытянулся к небу.
— И это все добро досталось японцам совершенно бесплатно, на халяву. Нет, шалишь, если дела пойдут не так, как я замыслил, то оставлю сплошное пепелище, разрушу все подчистую!
Александр Викторович яростно выругался, втихомолку поминая дельцов, «спевшихся» с всесильным пока временщиком, потом прошелся по кандидатуре царя, наместника Алексеева, и генерала Стесселя — последнему достались уже крохи из матерного лексикона. И оглянулся — нет, к нему никто не приближался, он стоял в гордом одиночестве, так что его оскорбительные слова никто не услышал.
Завершался первый день пребывания в новом для себя мире и в «новом» теле. Что и говорить — эксперимент удался, и сейчас он сделал первую «закладку», обычные снарядные гильзы, с некоторыми туда вложениями. В будущем времени их найдут и сделают выводы, а если нет, то это будет означать только одно — раздвоение реальности. Так что в любом случае определенный результат достигнут.
— Что ж — времени у меня ничтожно мало, а предстоит сделать очень много. И главное — чтобы японцы расплатились за свои будущие успехи по большому счету, кровавой ценой.
Александр Викторович сплюнул, испытывая яростное желание выпить и закурить. Но то был позыв души, не тела — Фок не имел вредных привычек, и во всех обстоятельствах предпочитал пить или зеленый чай, либо кипяченую воду, а употреблять в пищу простой солдатский рацион без всяких изысков — упрекнуть его в сибаритстве невозможно. Ни жены, ни детей — вся жизнь сплошная служба, бережливость во всем, ибо большую часть жалования отправлял родственникам. Не крал, не занимался пресловутой «экономией», которой грешили почти все начальники, от командира полка и выше — таковы здешние реалии.
Однако не столь подлые, как в покинутом им 21-м веке — вот там воровали напропалую, достаточно вспомнить министров обороны с их бабьими «выводками», вот где срамота сплошная. И финал был бы жуткий и скорый, если бы вовремя не спохватились…
— Ладно, о том думать бесполезно, — Александр Викторович отогнал мысли, которые здесь и сейчас действительно не имели никакой пользы. Он в ином времени, и теперь только от него зависит, будут ли изменения в нем, или нет. Хотелось бы повернуть все к лучшему, ведь короткий срок отпущен — но от него мало что зависит, от обычного дивизионного командира, которых здесь «начальниками» именуют, превратив русскую армию и флот в бюрократические учреждения.
А какой главный принцип бюрократии?! Правильно — руководствоваться приказами и инструкциями, и никакой инициативы, ибо она не предусмотрена регламентом! К тому же вредна для чиновника, опасна — ибо предложивший сам выполняет и несет всю ответственность!
Александр Викторович еще раз выругался, но уже без злости, чувствуя потребность. Реципиент оказался жутким хулителем всего и вся — и он сам оказался ему под стать, любил прибегнуть к крепкому словцу. Еще с войны привык — не с молитвой же в атаку подниматься?!
Хорошо, что память, речь и эмоции прежнего носителя оказались в полном распоряжении, причем без всякого раздвоения личности, двойственности, так сказать, с которой начинается любая шизофрения. Вполне нормально ужился, подмяв «альтер эго», но прекрасно понимал, что временно — минимум две, а максимум семь недель. Больше всего рассчитывал на последнее, ведь недаром его считали счастливчиком, перешагнул за столетний рубеж. Да, сейчас телу шестьдесят первый год, но оно вполне функциональное — сегодня целый день мотался по сопкам, намечая линии траншей на главной позиции, да прикидывая месторасположение будущих артиллерийских батарей. Пусть верхом, но и такая долгая езда должна была утомить. Но тело только постанывало от нагрузки, не ныло, и, что главное, не болело — а раньше от малейшего прикосновения чуть ли кричал.
Пристально взглянув еще раз на пламенеющий закат, Александр Викторович направился к штабному поезду, что стоял на железнодорожных путях за станцией. Сборная «солянка» из разномастных вагонов разных классов — желтые, зеленые и серые, в этом наборе не хватало только синего. Слишком дорогие они, чтобы отдавать служивым — первый класс отличался роскошной отделкой и удобствами, которые позволяли пассажирам скрасить все неудобство в течение 16 дней, которые требовались, чтобы пройти расстояние в девять тысяч верст от Дальнего до Москвы.
Весь этот парк был затребован Фоком еще в марте — его дивизия была буквально разбросана на огромном расстоянии — от Дальнего до Инкоу, а два батальона оказались даже в Гирине. И только две недели тому назад начались перевозки полков к Цзиньчжоу, благо в Инкоу стали перевозить части 1-го Сибирского корпуса генерал-лейтенанта Штакельберга.