Мири

На все это ушло двое суток непрерывной работы, и на утро третьего дня, Спок смог заявить:

– Вот на этих картах содержится все, что биокомпьютер может для нас сделать. – Он повернулся к Мири, которая вернулась днем раньше без всяких объяснений, но и без заметной перемены в настроении, и горя желанием работать ничуть не меньше, чем ранее. – Мири, если ты сложишь их вот так и опустишь сюда, в этот паз, мы передадим их на "Энтерпрайз", и там их сможет прочесть и ввести в компьютер Фаррел. Должен признаться, что все еще не вижу во всем этом ни малейшего намека на какую-то закономерность.

– А я – вижу, – удивленно произнес Мак-Кой. – Несомненно, активный реагент не может быть просто вирусом, иначе без самовоспроизводства он был бы выведен из тела в период между инъекцией и созреванием. А настоящие вирусы не могут воспроизводиться без вторжения в клетки тела, что этой штуке запрещено делать в течение примерно десяти или двенадцати лет, в зависимости от пола организма, в котором она обитает. Так что должно существовать что-то, более похожее на риккетсии, с какими-то незатронутыми энзимными механизмами, чтобы эта штука могла питаться и размножаться за счет материала, который абсорбирует из жидкостей тела, вне клеток. И когда на нее начинают воздействовать половые гормоны, она сбрасывает эту часть своей конструкции и становится настоящим вирусом. Следовательно, отработавший механизм должен растворяться стероидами. И на него могут воздействовать только половые стероиды. Так что все эти условия неминуемо подводят нас к решению, шаг за шагом.

– И достаточно близко, чтобы назвать это? – напряженно потребовал Кирк.

– Никоим образом, – ответил Мак-Кой. – Я даже не знаю, на правильном ли я пути. Но в этом есть смысл. Я думаю, нечто похожее выдаст и корабельный компьютер, когда обработает все наши коды. Кто-нибудь хочет побиться об заклад?

– Мы давно уже побились об заклад своими жизнями, нравится нам это или нет, – произнес Кирк. – Но мы должны через час получить ответ. Мистер Спок, вызовите Фаррела.

Спок кивнул и вышел в прихожую, теперь отгороженную от остальной части лаборатории. Через мгновение он вернулся. Хотя на его лице не заметно было и тени эмоций, что-то в его взгляде заставило Кирка тут же вскочить на ноги.

– В чем дело?

– Передатчики исчезли, капитан. Там ничего нет, кроме пустых карманов.

Дженис вскрикнула. Кирк резко повернулся к Мири, чувствуя, как сходятся его брови. Девочка немного отступила от нет, но в то же время глядела вызывающе.

– Ты знаешь что-нибудь об этом, Мири?

– Я думаю, оставшиеся забрали их, – ответила она. – Им нравится воровать вещи. Это дурашка.

– А куда они их утащили?

Она пожала плечами.

– Я не знаю. Это тоже дурашка. Когда ты что-нибудь утаскиваешь, то прячешь это где-нибудь в новом месте.

В два шага он подскочил к ней и схватил ее за плечи.

– Это не дурашка. Это – катастрофа. Нам очень нужны передатчики, иначе мы никогда не справимся с этой болезнью.

Она неожиданно хихикнула.

– Тогда вам не нужно будет уходить, – сказала она.

– Нет, мы просто умрем. А теперь прекрати. Скажи нам, где передатчики.

Девочка собралась с духом и попыталась изобразить из себя взрослую. Учитывая, что она впервые после катастрофы увидела взрослого человека меньше недели назад, это была, пожалуй, неплохая имитация.

– Пожалуйста, капитан, вы мне делаете больно, – проговорила она, запинаясь. – В чем дело? Как я могу знать?

К сожалению, концовка представления была испорчена еще одним смешком, что Кирку совершенно не понравилось, учитывая недостаток времени.

– Это что, шантаж? – спросил Кирк, уже не в силах сердиться. Он больше не в силах был ощущать ничего, кроме тяжелого чувства потери. – Ведь это и твоя жизнь под вопросом, Мири.

– О, нет, – сладко протянула Мири. – Мистер Спок сказал, что я проживу примерно на пять-шесть недель дольше, чем вы. Может, кое-кто из вас умрет раньше; чем другие. А я все еще буду здесь. – И она рванулась к двери. При других обстоятельствах она могла бы быть хорошенькой, пожалуй, даже очаровательной. В последний момент она обернулась, и помахала рукой. – Конечно, я не знаю, что заставляет вас думать, будто мне все известно. Но, быть может, если вы будете со мной хорошо обращаться, я задам своим друзьям кое-какие вопросы. А пока, капитан, прощайте.

Послышались сдержанные рыдания и удаляющиеся шаги.

– Что ж, – произнес Мак-Кой, – теперь можно заключить, что на этой планете, во всяком случае при жизни Мири, существовало телевидение.

Угрюмая шутка отчасти сняла напряжение.

– Что мы можем сделать без корабля? – спросил Кирк.

– Очень немного, капитан. Биокомпьютер совершенно не подходит для подобного рода работ. Уйдут часы на то, что у корабельного компьютера займет секунды.

– Человеческий мозг существовал задолго до появления компьютеров. Боунс, а как насчет твоей интуиции?

– Конечно, я постараюсь ее использовать, – устало ответил Мак-Кой. – Но время – вот та ценность, которую компьютер помог бы нам сэкономить и это единственное, чего нам не хватает. Когда я думаю об этом огромном корабле там наверху, крутящемся вокруг планеты как бесполезная груда металла…

– Простые жалобы тоже попусту расходуют время, – рявкнул Кирк. Мак-Кой удивленно уставился на него. – Извини, Боунс. Мне кажется, это начинает действовать и на меня тоже.

– А _я _ж_а_л_о_в_а_л_с_я_, – ответил Мак-Кой. – Так что извинения за мной. Что ж, пусть снова будет человеческий мозг. Ведь помог же он Пастеру… хотя он был немножко поумнее меня. Мистер Спок, выньте карты из этого тупого котенка и давайте-ка их переберем. Прежде всего, я хочу получить анализ ДНК. Если при этом возникнет какая-то стройная картина, достаточная, чтобы подобрать подходящие штаммы, мы снова попытаемся разобраться с ними и, быть может, подобрать что-нибудь для разведения культуры.

– Я вас не понимаю, – признался Спок.

– Вот что, я буду просто давать вам коды, так как времени на объяснения нет. Сперва отберите все с кодом ЛТС-426. Затем мы попросим нашу кису рассортировать эти карточки на простые некодируемые элементы. Возможно, таковых и не окажется, но это единственное обещающее начало, которое пришло мне в голову.

– Хорошо.

Кирк чувствовал это даже лучше, чем Спок. У него не было ни медицинского образования, ни знания статистики, чтобы понять, что происходит. Он просто стоял и автоматически делал ту механическую часть работы, которая ему оставалась.

Часы сложились еще в одни сутки. Несмотря на стимулирующие таблетки, выданные Мак-Коем, все чувствовали себя заторможенно, словно двигались под водой. Все это походило на падение из какого-то кошмарного сна.

Где-то днем вернулась Мири, чтобы понаблюдать за ними; при этом она старалась казаться умиротворенной. На нее никто не обратил внимания. Мири нахмурилась, потом стала постукивать ногой.

– Прекрати, – произнес Кирк, даже не оборачиваясь, чтобы посмотреть на нее, – или я сверну твою детскую шейку.

Постукивание прекратилось. Мак-Кой произнес:

– Еще раз введем это в кису, мистер Спок. А теперь отделим все Т, являющиеся функциями Д2. Если останется больше трех – мы пропали.

Биокомп пошумел, поплевался, переваривая двадцать две карточки, скормленные ему Споком и выкинул лишь одну. Мак-Кой откинулся в кресле с возгласом удовлетворения.

– Это то, что нужно? – спросил Кирк.

– О, нет, Джим. Воэможно, это сам вирус. Но это лишь возможность – не больше.

– И несущественная, – произнес Спок. – Если бы это был тест нового продукта или что-то подобное, я бы выбросил его не медля ни секунды. Но при данных обстоятельствах…

– При данных обстоятельствах нам придется синтезировать сам вирус, – сказал Мак-Кой, – а затем изготовить убивающую его вакцину. Нет, нет, не так, что это я? Не вакцину. Антитоксин. Гораздо сильнее. Джим, разбуди-ка этих двоих охранников – они уже столько для нас сделали! Нам понадобится намного больше бутылок в следующие сорок восемь часов.