Кащей с Берсеневки

– Юрий Андреевич, да у Вас просто Алмазный фонд на дому, – решила пошутить я, – скажите, почему Вы не ставите квартиру на сигнализацию? Ведь дурные люди могут прознать про Вашу коллекцию, наверняка, это все стоит больших денег.

– Вы даже не представляете, Яночка, себе, каких денег это стоит. Один только Андрей Первозванный может на «Сотсби»5 потянуть на сто тысяч долларов. А у меня довольно-таки большая коллекция, – с гордостью добавил он.

– Но ведь это же очень опасно, тем более, что Вы знаете, каких баснословных денег это стоит.

– А я не боюсь никого. Я все время дома. У меня есть оружие. И если что, буду защищать своих «детей» до последней капли крови, – Переплетчиков в этот момент был действительно страшен, лично я бы не рискнула сунуться к нему за орденами. – А полицию подключать – значит, все в Москве будут знать, что у меня такое богатство, начнутся попытки обокрасть меня, а я этого не переживу, – мрачно добавил он.

«Вот фанат», – подумала я, а вслух произнесла:

– Кстати, Юрий Андреевич, совсем забыла спросить. В тот злополучный день, когда произошло убийство Петра Семеновича Симакова, у Вас что-то пропало из коллекции?

– Не дай Бог, – Переплетчиков молитвенно сжал руки, кровь отлила от его лица, и мне на какой-то миг даже показалось, что он сейчас умрет – так его взволновало возможное исчезновение хоть части его драгоценной коллекции.

Решив не муссировать болезненно воспринимаемую пенсионером тему, я стала закругляться. Поблагодарила Юрия Андреевича за интереснейшую экскурсию, потому что у меня и впрямь создалось впечатление, что я побывала в одном из мировых музеев, и вышла в коридор.

Переплетчиков выключил свет в комнате, аккуратно закрыл дверь и пошел меня провожать. Я уже надела куртку, как вдруг мне в голову пришла интересная мысль:

– Скажите, Юрий Андреевич, а нашлись ключи от квартиры, которые были у Симакова?

– Нет, не нашлись. Да я все равно бы поменял все замки. Ведь кто-то входил сюда чужой, только вот зачем, – задумался Переплетчиков, – убить Петю? Но за что? Он и мухи не обидел за всю жизнь… Странно все это…

– Да, пожалуй, странно, – согласилась я.

Глава 6. "Любовный камертон"

Выйдя на улицу, я с удовольствием глотнула свежего (если таковой вообще имеется в Москве) воздуха. После нервной, какой-то напряженной и давящей атмосферы в квартире полусумасшедшего коллекционера, шумная автомобильная пробка, в которую я тут же попала, показалась мне просто милой домашней суетой, в которой можно расслабиться.

Включив «Релакс-ФМ», я приоткрыла пошире окно и приготовилась к томительному ожиданию, периодически пролезая на своем «Жигуленке» между автомобилями, в которых важно восседали неумейки.

Чтобы не выйти окончательно в «астрал», расслабившись, и не допустить ситуации, когда в «зад» въезжает какой-нибудь зазевавшийся «Шумахер», я решила поразмыслить над только что состоявшейся встречей и «разложить все по полочкам».

Но первые минуты у меня перед глазами лишь мелькали блестевшие драгоценными камнями ордена, медальоны на бантах, лица знаменитых полководцев. Немного погодя я собрала волю в кулак и стала вспоминать услышанное от Юрия Андреевича Переплетчикова.

– … сам Великий Магистр Мальтийского ордена вручил этот орден послу Петра Первого, графу Шереметеву, в знак признания растущего могущества России, – настойчиво зудел над ухом голос Перплетчикова. Я даже в испуге посмотрела по сторонам – может, он догнал меня и продолжает «экскурсию»? Но слева и справа от меня стояли лишь автомобили, которые «мелкими шажками» передвигались в «пробке».

– … а Павел Первый удостоился звания «Великого Магистра ордена Иоанна Иерусалимского», – продолжалась моя слуховая галлюцинация, – и только после убийства Павла Первого Александр Первый прекратил все эти игры с католиками и отменил привилегии Мальтийского ордена в России.

Похоже, что Переплетчиков изголодался по благодарным слушателям, – подумала я. Сидит, словно сыч, в своей огромной квартире, и сторожит свою умопомрачительную коллекцию. Прямо «скупой рыцарь» какой-то. Рыцарь… Рыцарский орден… В голову мне неожиданно пришла еще одна строчка из русской поэзии: «Там царь Кащей над златом чахнет…» Ясно было одно: Переплетчиков ради своей коллекции готов на все.. Вот только, на что именно?

Мотив? А почему бы и нет? Только вряд ли скромный пенсионер Петр Семенович Симаков решил «избавить» своего друга от коллекции орденов. В конце концов Переплетчиков, заметив какие-либо поползновения своего друга-помощника в этом направлении, мог бы преспокойно выставить семидесятипятилетнего старичка на улицу. Зачем же было убивать его так жестоко? Не-т. Вряд ли это Переплетчиков убил Симакова. Зачем убивать сторожа, которого сам же и нанял? Эта версия, пожалуй, к сожалению, тоже опадает…

Интересно, а Переплетчиков продает какие-нибудь свои раритеты или, может быть, обменивает их на другие? Наверное, сидит днями и ночами в Интернете и переписывается с такими же безумцами, как и он сам… Вот эту версию надо бы проверить более тщательно. Может, даже придется попросить помощи у Олега Соловьева…

«Пробка» неожиданно стала рассасываться, и я, воспользовавшись этой приятной возможностью, помчалась на всех парах домой.

Дома меня встретила оживленная Маргоша.

– Звонил Соловьев.

– Ну и что ему надо?

– Он просил передать тебе, что Милена умерла от какого-то «долгоиграющего» яда.

– Как это? – не поняла я.

– Ну, Соловьев пока и сам не особенно, похоже, все понял, – хмыкнула Марго, – но, судя по всему, Милена приняла яд, который проявляет свое действие не в тот же миг.

– Ты хочешь сказать, что ее отравили ядом Медичи? Масонской котлетой? – пошутила я.

– Откуда я знаю, чем ее отравили? Главное, что это убийство.

– Или самоубийство. Потому как она могла сознательно принять яд.

– Ну да, а потом пойти на танцы.

– А кто ее знает. В тихом омуте… Не сложившаяся личная жизнь… Может быть, гены… Кстати, мы ведь ничего не знаем о ней.

– И что ты предлагаешь?

– Давай покопаемся в ее прошлом. Можем начать с самого недавнего. Например, нанесем все-таки визит в агентство «Любовный камертон», где в последнее время работала Милена. Может, узнаем что-нибудь интересное.

– А как же запрет Батона?

– Да успокойся, пожалуйста. Батон даже и не узнает ничего. Мы запишем в «невесты» тебя. Наплетем им с три короба, что ты баснословно богата, но необычайно скупа. Ищешь жениха, не альфонса, а сказочного «бедного принца»…

– Придумаешь тоже, – почему-то обиделась Маргоша…

Но обсуждать эту тему дальше мы не смогли, так как с работы приехал злой и голодный Димка, и мы с Маргошей бросились со всех ног накрывать на стол.

На следующее утро, как только за мужем закрылась дверь, я разыскала в Интернете адрес «Любовного камертона». Оказалось, что агентство это расположено в самом центре, поэтому мы решили проехаться на метро – чтобы не зависеть от плотности автомобильного движения.

Немного поплутав по кривым и узким улочкам и переулкам, мы наконец нашли в одном из особнячков дверь с золотой табличкой «Любовный камертон».

Позвонив в домофон и отрапортовав охраннику, что пришли сюда, чтобы устроить свою личную жизнь, мы поднялись по крутой полукруглой лестнице на второй этаж. Там за высокой стойкой сидела радостная симпатичная темноволосая девушка, которая приветливо расспросила нас, а потом, нажав какую-то кнопочку в стене, вызвала «дежурную сваху».

Спустя несколько минут прямо на нас откуда-то из-за угла выплыла дама средних лет с американской застывшей улыбкой на все 32 зуба. От дамы за километр разило духами «Пуазон». Я закашлялась.

При виде нас дама пришла в неописуемый восторг: Всем своим видом она как бы показывала нам, что мы – именно те, кого она и ждала всю жизнь. Слегка растерявшись от такого сервисного напора, мы, подхваченные, словно два слабых листочка мощным ураганом, Аллой Эдуардовной, как отрекомендовала нам себя дама, через несколько секунд оказались в довольно просторном помещении.

5

*«Сотсби» – крупнейший мировой аукционный дом "Sotheby's", находится в Лондоне. Самые знаменитые торги, на которых порой некоторые предметы искусства уходят за много миллионов долларов.