Страница 126 из 177
— Эмоциональная, — подсказала Ула.
— Да, вроде того, — согласился сержант, — А что это за «католическое братство моряков», которое подарило ей 126 баксов? Лавочка вроде «Армии спасения»? Бесплатный суп и старые тряпки для нищих, хоровое пение «Jesus love you», и всякая такая хрень?
— Да, вроде того, — в тон ему ответила Ула, — Сумму прочтите внимательно. «Thou» после цифр обычно означает то же, что и три нуля…
Освальд прочел внимательно, поскреб ногтями щетину на щеке и спросил:
— Это какие-то ваши штучки? Решили повязать меня деньгами, да?
— При чем тут мы, Хобарт? Фонд создан контрабандистами из Малайзии и Филиппин для помощи семьям своих ребят, попавших в проблемные ситуации. Уж не знаю, почему они решили вам помочь. Может, вы когда-то помогли кому-то из них, а они добро помнят.
— А почему «католическое»?
— Чтобы не платить налогов в Новой Зеландии, — пояснила она, — Формально фонд создан при Народной Католической Церкви Океании.
— Впервые слышу про такую, — буркнул Освальд, — и не говорите, что тут обошлось без вас.
Ула пожала плчечами:
— Эти ребята нам не мешают, наши законы безразличны к контрабанде. Но от нас зависит безопасность их трафика в тихоокеанской акватории, а у них бывает нечто интересное для нас. Так появляются кое-какие личные связи. Биологи называют это «симбиоз».
— Понятно, — сказал сержант, — И чего вы от меня хотите за этот блядский симбиоз?
— Ничего.
— Так-таки и ничего?
— Ничего, — повторила она.
— Тогда на кой хрен вы это сделали? — спросил Освальд.
— У всех морей один берег, — ответила Ула.
— Не понимаю. Объясните.
— Я вам уже объясняла.
— Ага, было дело. Железный закон островитян, точно?
Она отреагировала коротким кивком головы.
— Но я-то не островитянин, — заметил он.
— Вы-то не островитянин, — согласилась Ула, — А я-то островитянка. И ваша жена, как мне кажется, тоже островитянка.
— Ерунда. Лорин из Юты, с Грин-Ривер. Там до любого моря миль 500. Она в жизни ин одного острова не видела. Так-то…. Психолог.
Выслушав эту язвительную реплику, Ула улыбнулась
— Видите ли, Хобарт, островитяне это не те, кто родились на острове. Я вот, например, родилась на берегу фьорда. Это те, кто определенным образом строят отношения со своими близкими, с обществом, да и с природой, пожалуй. Лорин строит их именно так.
— Вот как? — удивился он, — А я всегда считал, что Лорин просто деревенщина.
— В вашем таунхаузе я бы тоже выглядела деревенщиной, — заметила Ула, — ведь я вряд ли стала бы посещать женские клубы и благотворительные обеды, где обсуждают фасоны тряпок и тупые телесериалы. Я бы скорее нашла общий язык с Лорин, чем с местными ревнителями нравов и столпами местного общества.
— Хм… И о чем бы вы с ней стали говорить?
— Про детей, про мужей, про хозяйство… А уж как бы мы смеялись над соседями. Но главное то, что на нее можно положиться. У нас, островитян, о таком человеке говорят просто: я могла бы ей доверить моих детей. Все остальное мелочь по сравнению с этим.
— А про мужчину, на которого можно положиться, как у вас говорят?
— Так же, — лаконично ответила она.
На следующий день на рейде Раваки появилась Джули Лэтимер, что повлекло за собой цепь разнообразных событий, включая побоище в команде спецназа, завершившееся без серьезных увечий только благодаря моментальному вмешательству охраны с шокерами.
По окончании этого вмешательства, шестеро спецназовцев лежали на полу в два ряда с интервалами полтора метра. Завершала картину аптечка, оставленная военфельдшером также на полу, рядом с дверью.
Первым изменил позу лейтенант Нэд Шойо. Он сел по-турецки и молча окинул взглядом всю группу. Сержант Освальд приподнялся на локте, бросил на него равнодушный взгляд, затем подобрал лежащий рядом пульт и стал переключать программы телевизора.
— Выключи, — сказал Шойо, — поговорить надо.
— Тебе надо, ты и говори, — спокойно ответил Освальд, и сделал звук громче.
Остальные, постепенно приходя в себя, начали расползаться по койкам.
— Решил развалить команду? — холодно спросил лейтенант.
— Что развалить? — переспросил сержант, — Я что-то тебя не расслышал.
— Выключи телевизор, — повторил Шойо.
Освальд ткнул кнопочку «off» и бросил пульт через плечо на койку.
— Ладно, давай поговорим. Для начала, о том, Нэд, как давно ты начал нам врать. С самого прибытия в Оаху или когда нас взяли за жабры. И главное, ради чего ты начал врать.
— Все сказал? — поинтересовался Шойо.
— Пока ответь на это, — сказал Освальд, — а там видно будет.
— А давай, выясним, с чего ты взял, что я вру? У тебя в заднице спрятана рация, или просто дамочка-психолог поездила тебе по ушам? То-то ты у нее сидишь по часу каждый день.
— Дамочка-психолог дала мне пошарить в интернете, ясно?
— Дала пошарить? — лейтенант усмехнулся, — А чем ты за это расплатился, Хоб? Натурой? Не думаю. Деньгами? Вряд ли. Остается информация. Выходит, Хоб, ты нас продал.
Сержант тоже усмехнулся, с некоторым трудом поднялся на ноги и упер кулаки в бока.
— Что продал? — спросил он, — Какую, на хрен, информацию? Мы пятеро ни черта не знаем. Другое дело, ты, Нэд. Ты шептался в дежурке с этим полковником в Оаху, а мы торчали на пирсе. Не знаю, что он тебе сказал, но видимо, что-то секретное, раз даже нам это знать не положено. Может, за эти секреты можно купить одну жизнь, а остальные пять должны пойти на корм акулам? Вот ты и кричишь громче всех «держи вора». У тебя сначала Нол всех продал, потом я. А на самом деле продал всех ты. И тебе надо, чтобы мы все молча сдохли. В море бросят шесть мешков, и один из них будет набит песком. А ты получишь денежки и с новыми документами поедешь валяться на пляже где-нибудь в Австралии.
После этого длинного монолога повисла напряженная тишина. Только режим ошейников удерживал присутствующих от того, чтобы снова набросится друг на друга. Лейтенант продолжал по-турецки сидеть на полу, так спокойно, как будто сказанное его не касалось. Лишь выдержав значительную паузу, он начал говорить.
— Похоже, у нас в команде появился гений. Знакомьтесь, парни, его зовут Хоб, и он знает верный способ, как нас всех вытащить из этой сральни. Просто он очень стеснительный, поэтому до сих пор нам об этом не говорил. Но сейчас мы все очень его попросим, и он, все-таки, расскажет нам свой гениальный план. Давай, Хоб, мы все тебя слушаем.
— Есть боевой устав, — спокойно ответил Освальд, — Я делал то, что положено: выяснял обстановку и характер действий противника. А ты в это время смотрел херню по ТВ и дрочил, но черт с тобой. Так вот, парни, во-первых: нас сдали, так что, рассчитывать нам следует только на себя. Во-вторых, нас пока не поставили к стенке, и это не спроста. Тут надо понимать, в какой стране мы влипли. В Меганезии очень простые законы, а судят по ним обычные ребята, которых выбирают по жребию. Ни тебе прокуроров, ни адвокатов. Примерно как на нашем Диком Западе, лет 200 назад. Ясно, что судят по общественному мнению и по понятиям чисто практической пользы. Как судили матросов с «Норфолка»?
Тут Освальд, меняя тон с рычащего на писклявый и обратно, изобразил приблизительный диалог между судьей и матросом:
«Ты кто такой?»
«Джек Симпл, американский матрос».
«А хули ты влез в наши территориальные воды?»
«Нас сюда командование отправило»
«А что вы здесь должны были сделать?»
«Не знаю, я только ручки крутил и на датчики смотрел»
«А ты знаешь, что лезть на чужую территорию это ай-яй-яй?»
«Знаю, но нам приказали, а я, как все»
«Ну, хер с тобой, Джек Симпл, заплати 5 миллионов штрафа и больше так не делай»
«А у меня нет 5 миллионов»
«Тогда пусть за тебя твое сраное правительство платит. Как заплатит, так отпустим».