Созвездие эректуса

История умалчивает о том, кому пришла в голову идея с марихуаной (в таких случаях авторы не настаивают на публичном признании своих заслуг). Так или иначе, полковник Андерс из военной разведки и полковник Толли из полиции пошли выпрашивать у Верховного суда Меганезии разрешение применить к спецназовцам, как к группе особо опасных лиц, химические методы получения данных. Судья Идоиро в начале была так возмущена этим предложением, что отказывалась их слушать, но потом вняла просьбам собрать на Интернет-конференцию весь состав суда и оценить аргументы непредвзято.

Речь шла всего-навсего об умеренной дозе каннабазина, то есть алкалоида конопли, который иногда употребляется меганезийской молодежью на дискотеках и прочих развлекательных мероприятиях «for relax» в виде папирос с марихуаной или в виде водного экстракта, попросту именуемого «конопляным чаем». Неизвестно, кто именно из судей потребовал у полковников прямого доказательства безвредности предложенного препарата, известно лишь, что жребий пал на разведчика. Тот позвонил в свой офис, передал свои полномочия на сутки майору Аурелио Крэмо, и, с мужеством Сократа, пьющего чашу цикуты, залпом проглотил эталонную порцию «заряженного» фруктового сока. Затем, набрав номер жены, он попросил ее заехать за ним в офис верховного суда. После этого его настроение сильно улучшилось, он прочел судьям занимательную лекцию о сравнительных достоинствах трактатов «Камасутра» и «Дао любви», а также о плюсах и минусах группового секса, секса на природе и секса в общественных местах. Лекция была приправлена пикантными историями из жизни самого полковника, его коллег и членов его семьи. Он не преминул указать на пользу секса для общефизической формы, и, в порядке иллюстрации, выполнил несколько силовых акробатических упражнений. Приехавшая жена застала его в момент демонстрации стойки на руках, хмыкнула, и быстро уволокла бравого разведчика, несмотря на его готовность продолжать занимательный рассказ.

— Надеюсь, уважаемый суд убедился, что препарат совершенно безвреден, — заключил полковник Толли, когда за его коллегой закрылась дверь.

— И надолго человек оказывается в таком состоянии? — спросила судья Идоиро.

— От трех до пяти часов, не более. И никакого похмелья, — проинформировал Толли, — на этот счет есть медико-биологическая справка.

Как выяснилось, справка была не вполне точна в оценке периода действия препарата. Желтая «Lanton tattle» утром дала на front page материал: «Разведка показала студентам, как отрываться по полной! Около 6 утра в полицию на Западном причале обратились шеф военной разведки Райвен Андерс и его супруга Аста. Из одежды на полковнике Андерсе был лишь армейский жетон, а на его жене — серьги. Они попросили помочь им в поиске автомобиля, который они оставили где-то неподалеку, решив вечером пройтись по берегу. Их зеленый minivan обнаружили в 8:30 утра на парковке у студенческого ночного клуба «Night cats». На сидении лежала аккуратнейшим образом сложенная форма полковника, а вокруг были живописно разбросаны предметы одежды его жены. Служащий клуба очень хорошо запомнил эту пару. По его словам «они, конечно, слегка шокировали публику, но в общем, просто хорошо веселились». Более подробные комментарии он дать отказался, и способ шокировать посетителей этого заведения остался тайной военной разведки».

Но история похождений шефа разведки стала достоянием общественности лишь на следующее утро. А в тот день майор Крэмо, прибывший на замену полковнику Андерсу, получил от суда разрешение применить к задержанным каннабазин под наблюдением преторианского офицера и в непрерывном присутствии прессы. Это и было сделано два часа спустя, во время обеда на военно-морской базе Раваки. Прессе дали возможность подключить аппаратуру к выходам скрытых камер и микрофонов, размещенных в боксе, где содержались шестеро спецназовцев. Речевой поток начался через несколько минут, и сопровождался крайне откровенной и выразительной жестикуляцией. При этом, в отличие от случая полковника Андерса он носил отнюдь не такой жизнеутверждающий характер.

Четверть часа спустя репортера Associated Press вырвало прямо на пол. Его желудок не выдержал обмена специфическими воспоминаниями об имитации «зверств марксистских повстанцев в Эквадоре». Один из офицеров молча взял швабру и убрал следы гамбургеров с кетчупом.

Чуть позже, под веселый смех, сопровождавший рассказ о ликвидации группы репортеров в Бирме «неизвестным племенем каннибалов», крепкая на вид дама из World Report без единого звука упала в обморок. Предусмотрительно приглашенный майором Крэмо военный фельдшер привел ее в чувство старым добрым нашатырным спиртом.

Обсудив с шутками и прибаутками тему «работы с пленными» разного пола в природных условиях, спецназовцы мельком коснулись предстоящей (как им казалось) операции на Тероа, и кто-то из них выразил мнение «да ну, всего-то двух стельных телок прирезать». Тут репортер «Guardian» попросил одного лейтенанта приглядеть за ходом записи и хотел было выйти на воздух, но упал, споткнувшись о порог. Фельдшер тихо выругался и стал оказывать ему «первую помощь при ушибах головы».

Тем временем, спецназовцы, в порядке развития темы «телок», перешли к обсуждению своих жен (все они оказались людьми семейными, как и положено кадровым военным с идеальным послужным списком). Показательно, что именно на этом моменте Лал Синг, сам бывший боец спецподразделения, а ныне военный обозреватель меганезийской «Pacific Social News» спросил майора Крэмо:

— Как вы думаете, такое можно давать в эфир?

— Сейчас спрошу на всякий случай, — ответил Крэмо и набрал номер полковника Толли.

Разговор длился минут двадцать. Решили, что трансляция по ТВ должна сопровождаться постоянной крупной и яркой угловой надписью:

«Данный материал крайне опасен для нервной системы зрителя и не предназначен для детей, беременных женщин, и восприимчивых людей. Если при просмотре этой записи вы вдруг почувствуете недомогание, пожалуйста, переключитесь на другой канал».

… Элеа поймала Фрэн сразу после окончания пресс-конференции и немедленно потащила экипироваться. Маску и ласты она подыскала американке сама, причем очень тщательно. Только выбор купальника, после некоторых препирательств, Фрэн смогла осуществить на свой вкус. Правда, Элеа не преминула заметить, что такие модели носят дамы старше 60 лет, склонные к полноте, а для хорошо сложенной женщины моложе 30 это нонсенс. Что до самой Элеа, то ее костюм исчерпывался трусиками площадью с салфетку и браслетом, к которому была прилеплена схема расположения мелководных достопримечательностей Ранафути. Сразу после покупок, начался беглый осмотр красот подводного мира. Юная меганезийка чувствовала себя в воде, если и не как рыба, то, по крайней мере, как выдра.

Несмотря на свою гораздо лучшую, чем у Элеа, физическую подготовку, через три часа Фрэн обнаружила, что едва может шевелить руками и ногами, а в правом боку появилось покалывание, которое для любого опытного спортсмена означает «на сегодня хватит».

Обратно к пляжу они плыли на спине со скоростью черепахи (сухопутной, а не морской), и Элеа непрерывно трещала о всякой всячине. У ее болтовни было редкое свойство: из-за своей прямолинейности и щенячьей непосредственности, она не раздражала:

— А правда, что ты медиум? Это в смысле, экстрасенс или что-то типа того? Меня научить можешь? Или это долго?

— Экстрасенс? — удивленно переспросила Фрэн.

— Ну, да. В интернете болтают, что ты была на субмарине экстрасенсом. А радары и все такое, это чтобы никто не догадался. Ты третий глаз умеешь открывать?

Фрэн рассмеялась так, что даже наглоталась воды.

— Бред полный, — сообщила она, отплевавшись.

— А тот парень, похожий на Эдди Мэрфи? Ну, который с бритой головой и еще глаза такие загадочные. Он в дебильниках завтракал, — меганезийка изобразила руками наушники от плеера, — Он, скажешь, тоже не экстрасенс?

— Это Грэн, старший механик. Он просто по жене скучает.