Темный орден

Первым вскочил я. Дашкова тяжело вздохнула, но, явно принимая судьбу, изящно поднялась и встала рядом со мной. Когда Луций направился к выходу, распорядитель остановил его.

— Прошу прощения, темный брат. Вам придется остаться здесь. Совет вызывает лишь тех, кого касается приговор.

Глава 3

В глазах Луция всего на миг мелькнуло непонимание, но уже секундой позже он смиренно опустился обратно в кресло и потянулся к графину с портвейном.

— Удачи, господа, — шепнул он на прощание.

Да уж, она мне понадобится. Не глядя на Дашкову, я первым последовал за распорядителем. Нас вывели в уже знакомый коридор, который сейчас пах как-то иначе. И чем ближе мы подходили к дверям зала собраний, тем ярче становился этот странный запах. Как будто жгли какие-то сильные благовония. От этого амбре у меня защипало в носу и запершило в горле.

Дашкова за моей спиной усмехнулась.

— Ничего. Если повезет, привыкнешь.

— В смысле?

— Это особая ароматическая смесь из агарового дерева и ряда других ценных ингредиентов. Ее возжигают во время церемоний.

— А практический смысл у этого есть помимо ритуального? — хрипя, спросил я.

— Говорят, помогает в нашем деле. Но я особой разницы не ощутила.

Не любил я сильных ароматов. Даже иные женские духи казались мне отвратительными именно из-за их насыщенности. Иной раз какая-нибудь дамочка обольется парфюмом с ног до головы и зайдет в помещение — так мне начинало глаза резать от этой газовой атаки!

У нашей службы доставки были каморки, где складывали заказы на выдачу, так даже из-за стены эти ароматы просачивались. Девчонки все смеялись, что это же Франция, Шанель какая-нибудь, а как по мне, так следовало регулировать количество наносимой парфюмерии законодательным образом.

Двери зала распахнули перед нами, и я едва устоял на ногах от этой вонищи. Я не выдержал и все же закашлялся, а Дашкова за моей спиной издала тихий смешок.

Главенствующий на собрании Примоген Вергилий жестом велел нам приблизиться, однако садиться не разрешил. Я заметил, что стулья для гостей убрали, а остальные разместились вокруг этого круглого стола, словно рыцари короля Артура.

— Владимир Андреевич, Юлия Дмитриевна, Совет принял решение относительно вашего будущего, — деловито сказал Вергилий и выдержал пафосную паузу. Как же они здесь любили этот проклятый пафос.

Друзилла хмуро глядела на меня поверх сложенных домиком пальцев. Нельзя сказать, что она нервничала, но и без того вечно недовольное лицо старухи сейчас было мрачнее тучи. Судя по всему, что-то пошло не так. Интересно, мне пора было начинать беспокоиться?

Но главные перемены коснулись Примогена Эребуса. Родич Дашковой растекся на стуле, понурив голову. На его плечах больше не красовалась массивная цепь Примогена.

Низложили?

— Юлия Дмитриевна, пожалуйста, подойдите ближе, — потребовал Вергилий.

Дашкова оставалась для меня загадкой. Я не понимал, почему она столь спокойно, даже безропотно, принимала все происходящее. Неужели настолько верила Ордену, хотя даже в нем не состояла? Или все дело в родственных связях с Эребусом? Но ведь она понимала, что это было самодурством. И все равно даже сейчас не пыталась свалить всю вину на него. Нет, я четко видел по Дашковой, что она была готова ответить за все поступки.

Но так и не мог понять, ради чего было это самоубийство.

Девушка сделала два шага вперёд, и стук ее невысоких каблуков прокатился эхом по тишине зала. Она выпрямилась, расправила плечи, готовясь принимать свою участь с гордостью и достоинством.

— Юлия Дмитриевна, по итогам внутреннего разбирательства вы признаетесь виновной в содеянных поступках, однако оправданы Орденом, — отчеканил Вергилий, которому это обсуждение явно далось тяжело. Старик был выжат как лимон и, казалось, едва держался на своих дряхлых ногах. Однако голос его оставался твердым.

— Как я должна это понимать?

— Вам не давали права говорить, — отрезал Примоген. — Выслушайте вердикт до конца, затем вам будет дана возможность задать вопросы.

Дашкова молча кивнула, а я, затаив дыхание слушал ее приговор.

Почему я, как ни пытался, так и не смог взрастить в себе ненависть к ней? Дело было явно не в симпатичной мордашке. Наверное, мне была симпатична ее принципиальность. Пусть я не считал ее правой, но уважал то, как она стояла на своем. В конце концов, врага должно уважать. А она, как-никак, еще до недавнего времени была мне врагом.

Вопрос, кем мы станем друг другу дальше?

— Данный вердикт означает, что на вас останутся обвинения в неоднократном покушении на жизнь господина Оболенского. Однако причитающегося наказания вы ее понесете, поскольку действовали по приказу отца Эребуса…

Вот оно! Точно разжаловали. Теперь вместо Примогена просто отец…

— Я осознавала, что действую в обход Ордена, — спокойно возразила Дашкова.

— Вы не могли знать всех деталей, — отрезал Вергилий. — Отец Эребус воспользовался вашей непосвященностью и невежеством относительно вопросов Тьмы, отправляя на рискованное задание, которое едва не стоило вам жизни.

— Но…

— Довольно, Юлия Дмитриевна, — Вергилий повысил голос всего на йоту, но по залу словно прокатилась волна холода.

Она уже тоже осознала, что сейчас из Эребуса сделают главного козла отпущения и спустят на него всех собак. Поняла и пыталась этому сопротивляться. Но ей уж слишком очевидно затыкали рот. Видимо, кто-то в Совете симпатизировал Дашковой или был в ней заинтересован, раз решил по максимуму ее отмыть от этого скандала. Только вот зачем?

— С сегодняшнего дня вы переходите под опеку Ордена, — продолжил Примоген. — Вы достигнете совершеннолетия через четыре месяца, однако согласие вашей семьи уже получено. Вы не имеете права покидать стены зданий Ордена до окончания обучения и получения вами статуса темной сестры. Данное решение вступает в силу с момента его оглашения, то есть с текущей минуты.

Я не видел лица Дашковой, но заметил, как поникли ее плечи.

— Значит, родня от меня отказалась.

— Это было неизбежно, Юлия Дмитриевна. Вы знали, что этот день наступит, с момента, когда обнаружили на себе печать Тьмы. В какой-то степени вам повезло более остальных: благодаря отцу Эребусу вы получили несколько счастливых лет. Если, конечно, жизнь в постоянном страхе разоблачения можно назвать счастливой. В ближайшее время вы пройдете процедуру посвящения в послушницы Ордена и получите личного наставника. С учетом вашего выдающегося потенциала, а также полученных знаний, Орден считает необходимым сделать особый упор на вашем обучении, и мы привлечем для этого все доступные ресурсы.

Дашкова повернула голову и попыталась найти поддержку у Эребуса, но бывший Примоген лишь отвел взгляд. Почему-то мне казалось, что здесь попахивало сделкой. Он зачем-то выгородил Юлию, и остальные с этим согласились.

Так чего они от нее хотели?

— Вам понятно решение, Юлия Дмитривна? — спросил Вергилий.

Девушка кивнула.

— Да, почтенный. У меня нет вопросов.

Примоген жестом высохшей руки отпустил ее, велев вернуться на свое место.

— Владимир Андреевич, прошу вас, — велел он мне, и я шагнул к столу. Дашкова как раз возвращалась, и мы обменялись короткими взглядами. В глазах Дашковой не было ненависти, неприязни. Даже гнева не было. Она словно затаилась под маской послушания. А может просто не понимала, что теперь делать.

— Почтенные, — я слегка склонил голову, как учила Друзилла.

— Ваш случай был рассмотрен членами Совета, и мы пришли к выводу, что угроза, которую вы в себе несете, моет быть вполне реальной. Наш долг — как Советников и рядовых членов Ордена — не допустить предполагаемой катастрофы. По этой причине мы также настаиваем на вашем содержании в Ордене. Единственный способ защититься от пророчества — научить вас контролировать Тьму и сражаться с ее инстинктами. Орден создавался для этого, мы сто лет изучали эту силу и теперь обучим вас всему, что знаем. Однако программа вашего обучения будет значительно отличаться от остальных послушников.