Страница 21 из 45
Реакция действительно оказалась крайне негативной. “Они уже привыкли, что мы верим всему, что они врут”, — писала арабская пресса. Даже та, которую американцы, казалось, полностью контролируют. Сцена захвата Саддама была нацелена не только на то, чтобы уничтожить его образ как политического лидера, но на устрашение и уничижение всего арабского мира. Так это и поняли руководители арабских стран: “Они хотят оскорбить и унизить всех нас, каждого араба, так уничижая арабского лидера, главу важнейшего арабского государства, того, кто когда-то председательствовал на совещании в верхах всех глав арабских государств”.
Высокомерие в сочетании с наглостью не позволили Вашингтону сделать правильные выводы из тех отзывов, которые появились на первые акты задуманной инсценировки. Сценаристы продолжали раздувать фальшивку: мир облетели съемки опустившегося человека, который жалобно просит о чем-то победителей. Ассоциация арабских юристов заявила протест: “Эти оскорбительные кадры изможденного пленника есть прямое нарушение четвертой Женевской конвенции, это позорное поведение и сознательное оскорбление чувств арабов”*.
Была ли эта инсценировка очередной глупостью частного пиар-агентства “Рендон групп”, нанятого ЦРУ для освещения иракской кампании? Думаю, это всё-таки не ляп, не глупость сценаристов. За ними зорко следят деятели ЦРУ. Нет, скорее, то была установка на запугивание, грозное предупреждение всем, кто посмеет ослушаться, не выполнять приказов невидимого мирового правительства.
Постановка сцены с захватом Саддама не удалась: слишком много оказалось неувязок, слишком много невероятного с самого начала. Кто мог поверить, что Саддам сразу после ареста “попросил (писали “клянчил”. — Б. К.) встречи с главой нового правительства Ирака Ахматом Чалаби”? Зачем? Он лучше других знал, что Чалаби жалкая марионетка вроде Саакашвили в руках американцев, что его как преступника, осужденного в Иордании за финансовые махинации на 22 года, в любой момент могут выдать в Иорданию, только попробуй этот “математик” возразить оккупантам! Американцы тем не менее хотели использовать “просьбу” Саддама для поднятия авторитета Чалаби. Именно его они отрядили для того, чтобы “идентифицировать Саддама”. Как он может это сделать, — удивлялись все, кто знал, что Чалаби покинул Ирак, когда ему было 12 лет, и 45 лет не видел Саддама.
Исследователи этой странной инсценировки предполагают, что столько глупостей было допущено из-за спешки: захватили Саддама в пятницу 13 декабря, и показ сцен захвата и первого допроса решено было сделать до открытия бирж и торговли акциями нефтяных компаний в понедельник 16 декабря. Те, кто был близок к разведывательным службам и знал о захвате Саддама, сорвали крупный куш в первые утренние часы работы бирж. Так что по законам всемогущего рынка Саддама и впрямь использовали как “цель высокой стоимости”.
Когда журналисты попытались обследовать “крысиную нору Саддама”, их туда не пустили. А солдатам, которые его арестовали, полковник Джеймс Хикли дал краткую установку: “О’кей? Снова напоминаю: помалкивать, никаких разговоров”. Got it?!”. Солдат Рабех все-таки проговорился: “Мы взяли его в жестоком бою. Морской пехотинец суданского происхождения был убит”. Вот такая подробность.
“Я — президент Ирака”
Суд над Саддамом должен был стать важнейшей операцией информационной войны, которую США ведут против всего мира и, несмотря на колоссальный информационный ресурс, всё чаще проигрывают самые ответственные сражения. Помимо прочих задач, американцы стремились оправдать свою агрессию против Ирака, замаскировать собственные преступления в Ираке и, наконец, деморализовать иракское сопротивление.
Задача не из простых в условиях оккупации, хаоса и нарастающей партизанской войны. Суд начал готовить небезызвестный Бремер III, “прокуратор Ирака”, человек, по мнению самих американцев, бездарный и невезучий. Он наломал столько дров, что военные до сих пор не могут расчистить завалы. Начал он со лжи, заявив, что Саддам готов сотрудничать с судом. Более корректный и дальновидный Колин Пауэлл дезавуировал Бремера, кратко бросив журналистам: “Саддам не сотрудничает и едва ли будет сотрудничать”. Бремер пытался назначить главным судьей племянника первого оккупационного правителя Ирака Чалаби, но его вовремя остановили, ибо более провального кандидата трудно было подобрать.
Вскоре ненавистного всем арабам Бремера убрали. Однако возникали все новые и новые проблемы: прежде всего — какой суд, иракский или международный, должен судить Саддама? И по каким законам его судить? Расправе над поверженным противником хотели придать хотя бы видимость правосудия. Приготовления длились без малого два года. Между прочим, задержание заключённых на длительный срок без предъявления обвинения — само по себе грубое процессуальное нарушение.
Наконец было принято решение, что Саддама должен судить иракский суд за преступления перед иракским народом. Вашингтон, видимо, рассчитал, что если суд будет международным, то неизбежно вскроются неблаговидные факты теснейшего сотрудничества Саддама с американскими службами. Президенту Ирака решено было дать статус военнопленного. Новые иракские власти предъявили обвинение Саддаму и его министрам только 17 июля 2005 года. Однако он по-прежнему находился в заключении у американцев на гигантской американской базе в Багдаде, в так называемой Зеленой зоне. Кстати, это единственное место в Ираке, где оккупанты чувствуют себя в безопасности. Вспомним, что такой же “самостоятельностью” располагает и президент Афганистана Карзай, афганскую охрану которого еще несколько лет назад заменили американской.
Организацией суда над Саддамом и его министрами занимался не только незадачливый Бремер III, но и заместитель Рамсфельда Дуг Фейс, автор мародерского “стабилизационного плана”. Оппозиционная пресса особенно много внимания уделяет этому явному лихоимцу, наживающемуся на бедах иракского народа. У Фейса своя юридическая контора, которая помогла племяннику нового лидера Ирака Чалаби создать юридический офис Ирака. Дядюшка поручил племяннику писать новые законы для иракского народа. Как и следовало ожидать, Чалаби подготовил в первую очередь законы, которые открыли богатства Ирака скупке иностранным капиталом. Американские компании быстро прибрали к рукам многое, что еще не было разбомблено и что нетрудно восстановить. Действия их очень напоминают ельциновскую приватизацию: та же привычная сноровистость, наглость, юридическая казуистика, а в итоге ограбление иракцев.
Бремер и Фейс назначили первый состав судей Иракского криминального трибунала. Конгресс США выделил 128 миллионов долларов. Это было прямое нарушение Женевской конвенции, которая недвусмысленно запрещает оккупационным властям создавать суды. США подписались под этой конвенцией. Далее последовало такое нагромождение разного рода нарушений юридических норм, что это во всем мире приводит юристов в полное недоумение.
Не только иракцы, но и мировое общественное мнение не признают оккупационный суд. Саддама обвиняют прежде всего в преступлениях против человечества. Но в иракском законе такой статьи не было. Ее спешно добавили в самом конце 2003 года. Подгонка законов завершилась лишь к 2005 году, когда был принят Иракский кодекс N 10 на основании статей 7 и 21 Римского Статуса о международных криминальных судах. Этот кодекс отредактирован так, чтобы подвести Саддама и его соратников под смертную казнь через повешение. Причем он не предусматривает права помилования, а приговор должен быть приведен в исполнение в течение 30 дней.
Трибунал предъявил подсудимым семь обвинений по событиям, относящимся к периоду с июня 1968-го по май 2003 г. Большая часть инкриминируемого Саддаму по иракским законам того времени не относилась к разряду преступных действий. Международная комиссия юристов уже неоднократно обращала внимание иракских властей и судей, что они нарушают фундаментальные нормы судопроизводства, закрепленные еще в эпоху Древнего Рима, а именно: законы не имеют обратной силы. По латыни это звучит так: nullem crimen sine lege, nulla poena sine lege. Формулировку знает каждый студент юридического вуза. Международная комиссия юристов попыталась призвать этот трибунал к порядку. Ее генеральный секретарь Николас Хоуэн выразил озабоченность — “сумеет ли трибунал быть беспристрастным” и потребовал соблюдать право подсудимых на выявление истины.