Чужая

Айя во все глаза рассматривала город через тонкое стекло экипажа.

Он оказался небольшим, скорее напоминал деревушку, укрытую со всех сторон хвойным лесом и огороженную высоким, каменным забором. Узкие, брусчатые улочки и маленькие деревянные дома, здесь соседствовали с мощными и пугающими махинами казарм. Скрипели калитками скотных дворов и конюшен. Местного населения было мало, в основном на пути попадались только солдаты. Все, кто ушел вслед за своим командиром. Изменники трона. Отступники.

Город предателей.

Прибывшие гвардейцы ловко спешивались, передавали лошадей встречающим соратникам, устало разбредались, получив от командира приказ отдыхать. Амин следил и контролировал. Остался за главного, скрылся за стенами казарм.

Экипаж, вильнув в сторону, двинулся по широкой улице куда-то вглубь, мимо таверн и общественных купален, мимо сада и маленькой, едва заметной часовни. Обогнул небольшой, затянутый тонким льдом пруд, поднялся выше и остановился у громоздкого и строгого дома из темного камня.

Нирхасс помог спуститься, измотанной постоянной тряской, Айе. Придержал, когда та, блаженно выдохнув, выпрямила гудящую спину. Приобняв, повел в теплое нутро дома. Навстречу им выбежали слуги. Уже давно знакомые, привычные. Айя в удивлении замерла, посмотрела на ассура. Кажется, она не видела их целую вечность. В груди все всколыхнулось. Морис склонился перед ними в почтительном поклоне:

— Приветствую, господин. Госпожа.

Девушка от этого почувствовала себя неуютно. Скованно. Не в своей тарелке.

Но тут же радостно вскрикнула, дернувшись вперед. Мужчина послушно выпустил ее из рук. Улыбнулся. Айя, не сдержав слез, порывисто обняла тонкую, строгую фигуру. Тойра только сдавленно охнула, прижимая ее в ответ. Тепло и нежно, по-матерински. Осторожно. Приласкала девчонку, погладила по вздрагивающим плечам.

— Добро пожаловать домой, госпожа, — произнесла тихо управительница, пытаясь скрыть грустную улыбку.

— Тойра, — только и смогла выдавить несчастная, такое вдруг на нее нахлынуло. Трепетное. Сентиментальное. Видимо разыгрались гормоны. — Я скучала. Как ты? Деда тоже тут? Адам?

Женщина бросила тревожный взгляд на ассура поверх девичьего плеча, тот отрицательно мотнул головой.

— Все хорошо, Айя. Позже. Вам нужно отдохнуть с дороги, я распоряжусь о купальне и ужине, — отстраняя от себя девушку, грустно улыбнулась Тойра.

И все вокруг забегали, засуетились. Где-то в дальних коридорах мелькнуло встревоженное лицо Лили. Айю штормило от усталости и нахлынувших эмоций. Нирхасс видя ее состояние, поторопился увести девушку в их покои, что расположились на втором этаже и выходили широкими окнами на темный, серебрящийся изморозью лес. Помещение было не таким большим, как комнаты замка Шаррихасс, да и сам дом был значительно меньше и скромнее. Темное, с добротной, массивной мебелью и закоптившимся камином. Лохань находилась прямо подле него, скрытая высокой, плотной ширмой. Там же примостился и низкий комод. Все здесь было строго и лаконично. По-мужски. Пахло им.

Пока Айя раздевалась, господин быстро разводил огонь в камине и зажигал свечи в многочисленных подсвечниках. Прогонял стылую прохладу и полумрак, создавая уют. Расторопные слуги приносили ведра с горячей и холодной водой. Наполняли купель, бросая внимательные взгляды на хозяина и бывшую, хорошо знакомую им чернавку.

Снова помогал мыться смущенной, краснеющей под каждым его взглядом девушке. Осторожно тер ее кожу вспененной мочалкой, раздевшись почти догола, оставшись только в легких подштанниках. Айя неловко пыталась прикрыть появившиеся на груди и бедрах, тонкие линии растяжек. Стыдилась. Рядом с его крепким, подтянутым, мускулистым телом, казалась самой себе неуклюжей и дряблой. Некрасивой. Нирхасс видел ее стеснение, и не мог понять в чем дело. Мужчина не замечал в ней того, что самой девушке казалось в себе отталкивающим.

— Почему ты прикрываешься? — отводя ее руки в стороны и внимательно заглядывая в карие глаза, поинтересовался ассур.

Айя только неопределенно пожала плечами, опуская голову. По ее разумению, все было более чем очевидно.

Нирхасс громко выдохнув, поймал ее подбородок мокрыми и скользкими от мыла пальцами, заставляя снова поднять раскрасневшееся лицо.

— Айя, ты красивая. Ты очень красивая. Нет никого лучше для меня. Понимаешь?

Бывшая служанка только кивнула, прикрывая дрогнувшие под его теплым дыханием ресницы. И снова вздрогнула, когда господин продолжил.

— Я не умею просить прощения. Никогда не просил. Ни у кого, кроме тебя. И нет таких слов, которые смогут оправдать все то, что я сотворил с тобой, — взгляд мужчины переместился на ее плечи с виднеющимися толстыми полосками шрамов, — не прошло и дня, чтобы я не жалел о том. Я не заслуживаю твоей любви, Айя. Ты самое чистое, что было и есть в моей жизни. Самое светлое. Ты — единственная. Прекрасная моя девочка. Лучшая. Я лишь могу пообещать, что больше тебе не будет больно. Я не сделаю больно. Веришь?

— Верю, — прошептала в ответ несчастная, внимательно слушая своего хозяина, не решаясь поднять глаз.

Целовал ее лоб и подрагивающие веки, снова мыл, зарываясь сильными пальцами во влажные, спутанные волосы. Касался невесомо тонкой шеи горячими и влажными губами, гладил каждый шрам на истерзанной спине. Молчал.

Осторожно обтирал большим полотенцем, помогал надеть длинную и плотную сорочку. Присев перед ней на колени, осторожно натягивал на холодные ее ступни шерстяные носки, гладил колени, тяжело дышал. С трудом заставил себя оторваться от ее тела, запаха, взгляда. Придвинул ближе к камину стол с принесенным Тойрой скромным ужином, усадил Айю в кресло, подал приборы. Сам, быстро стянув влажные подштанники, не стесняясь своего возбуждения, опустился в остывающую после нее воду. Погрузился с головой, застыл там. Вынырнул, громко фыркая и откидывая с высокого лба волосы. Опершись всей своей огромностью на деревянные бортики лохани, внимательно смотрел, как девушка ест. Взгляд его блестел. Горел, растекался ртутным, проникая, кажется, под самую ее кожу. Айя изучала его в ответ. Любовалась.

Он был прав — девушка его не простила. И вряд ли когда-либо сможет. Но она его любила. По-настоящему. Искренне. Настолько сильно, что это причиняло боль. Ощутимую, почти физическую. И она принимала его. Таким, какой он есть, замуровав те страшные воспоминания как можно глубже в израненном и истерзанном сердце.

— Почему мы здесь? — тряхнув головой и выныривая из своих мыслей, спросила Айя.

Нирхасс, натирая сильные руки мочалкой, спокойно ответил:

— Имение сильно пострадало, непригодно для жилья. Быстро не восстановить. Все, кто выжил, теперь здесь. В Хасароне есть некоторые запасы еды и защита. Сюда пожары не дошли. Есть шанс пережить зиму.

Айя сглотнув неприятную оскомину, вновь спросила:

— И многие выжили?

— Нет, — коротко ответил ассур, не спуская с нее внимательного взгляда.

Отвернула голову к окну, борясь с нахлынувшими чувствами. Полезли липкие и цепкие мысли, что возможно она могла сделать больше, что-то придумать, изменить…

Долго лежали под теплым одеялом в тихих, спокойных объятиях друг друга, слушали треск поленьев в камине и завывание ветра за подрагивающим стеклом. Одно на двоих дыхание. Обнимались, ласкались. Целовались нежно, почти невесомо. Прислушивались к сильным и заметным пинкам искорки. Улыбались.

— Сколько тебе лет? — вдруг спросил Нирхасс, заправляя за ухо девушки, упавшую на лицо прядь.

Айя даже замерла, удивленная таким простым и в тоже время необычным для них вопросом.

— Пару месяцев назад исполнилось двадцать восемь, — ответила почти шепотом, следя за его реакцией, — а тебе?

— Немного больше, — усмехнулся мужчина, добавил, — маленькая.

— Ну скажи, — приподнимаясь на локте взмолилась Айя, ей действительно было интересно. Очень.

— Одна тысяча триста тридцать один, — давя улыбку произнес ее мучитель, вызвав у девушки громкий, пораженный вздох.