Чужая

Господину хватило одного вдоха.

Он весь напрягся, подобрался, подался вперед, почти касаясь своим лицом лица девушки. Внимательно заглядывая в ее печальные глаза. Дернулся, чуть качнув вперед стол.

Айя только тихо пискнула, осознавая себя сидящей у него на коленях. Нирхасс крепко прижал девушку к своей огромной, горячей груди. Там — под кожаным жилетом и грубой тканью рубашками бешено стучало его сердце. Больно дернул ее волосы, заставляя чуть запрокинуть голову и накинулся на ее рот с каким-то бешенным поцелуем. Он почти жевал ее губы, прикусывал, толкался в рот горячим языком, тянул на себя. Айя обнимала мужчину в ответ, нежно гладила сильные плечи, и напряженную спину. Успокаивала. Морщилась, когда ассур делала особенно больно. Чувствовала во рту соленый, металлический привкус собственной крови. Но покорно отвечала.

Понимала.

Оторвался, тяжело дыша и прижался ко лбу девушки своим, взмокшим и разгоряченным.

— Что ему было нужно? — спросил почти шепотом, прожигая недовольной серостью.

Айя слизав с губы каплю крови, сильнее прижалась к господину, обняла.

— Сказал, что ты предатель. Что нам не рады и если ты на что-то решишься, то юг тебя поддержит, — спокойно ответила девушка.

Ассур обхватил ее удобнее за талию одной рукой, другой погладил живот, замерев там. Опустил голову, касаясь его губами.

— Это все?

— Все.

Кивнул. Продолжая гладить ее.

— Почему ты предатель, Нир? Это из-за меня, да? — голос ее предательски дрогнул, выдав волнение.

Ассур тут же обнял ее сильнее, заглянул в карие, встревоженные омуты.

— Это из-за меня, — ответил, лаская большими пальцами ее горячие щеки. Нагнулся, слизывая кровь с уголка губ. — Не смей об этом переживать, Айя. Не думай и минуты. Я обещаю… Даю тебе слово, что с тобой… С вами ничего не случится!

— А с тобой? — тут же встрепенулась девушка.

— И со мной, — уже не так уверенно ответил ассур, бросив короткий взгляд на своего верного помощника. Это не укрылось от внимательного взгляда бывшей служанки.

Амин молча жевал свой ужин, старательно глядя по сторонам.

Ели в полной тишине. Айя давилась похлебкой, аппетита не было совершенно. Нирхасс задумчиво пил отвар, отставив в сторону нетронутую снедь. Когда девушка покончила с мучительной трапезой, проводил ее в комнату. Сообщил, что скоро вернется и оставил в одиночестве. Айя послушно ждала, сидя на кровати, глядя на танец огонька свечи. Следила за быстрыми каплями воска, что стекали по темному стволу и замирали остывающими пятнами на подсвечнике. Время шло, а ассур все не приходил. Прокручивала в голове события вечера, тревожилась. Переживала. Накручивала себя.

Решила попробовать уснуть. Не без труда стянула с себя платье, оставшись в сорочке и блаженно вздохнув, залезла под толстое одеяло.

Сон не шел. Как бедняжка не старалась, а уснуть не получалось. Пустота покоев чужого дома давила своей прохладой. Пахла незнакомо и неприятно. Покрутившись с боку на бок, выбив простынь из-под матраса, встала. Зябко поежилась. Накинула на плечи плащ, запахиваясь под самым подбородком, и как была — в шерстяных носках вышла в узкий, слабо освещенный коридор. Прошла невесомо по старым половицам и ступила на лестницу. На середине замерла, глядя на пустующий почти зал, что был погружен во тьму. Только на одном столе горели свечи и велась какая-то оживленная беседа.

Они пили!

Амин и Нирхасс. Оба уже были изрядно поднабравшимися. Тяжело опирались на деревянную столешницу со скудной закуской. Господин что-то зло шептал в лицо преданному гвардейцу, отпивая из высокой кружки. Тот согласно кивал, хлопал своего командира по плечу, подливал. Айя впервые видела хозяина пьяным.

Сделала еще один робкий шаг вперед, не отрывая взгляда от стола. Остановилась, заметив взгляд Амина. Тот отрицательно мотнул головой, махнув рукой, мол иди — не мешай. Девушка кивнула, только тихо, почти одними губами спросила:

— Все нормально?

Гвардеец задрал кверху большой палец и улыбнулся, снова неопределенно махнул рукой, и Айя поспешила вернуться в комнату. Решила не вмешиваться в их мужское уединение.

Скинула плащ прямо на пол, задула свечу и спешно залезла под одеяло. Уставилась в выбеленную стену, рассматривая мелкие трещинки. Сама не заметила, как уснула.

Кажется, только прикрыла глаза, и тут же их распахнула, сонно уставившись в расплывающуюся серость. Нирхасс нависал над ней, молча рассматривая, делясь запахом алкоголя и кедра. Девушка робко ему улыбнулась, чуть отодвинулась и приглашающе откинула одеяло. Ассур качнувшись, глубоко вдохнул, умащиваясь рядом.

— Нир! — тихо воскликнула Айя. — Сапоги!

Мужчина недовольно уставился на свою пыльную, грязную обувь. Сел, пытаясь ее стянуть, прижимая за пятки. Не получалось. Злился. Айя ухмыльнувшись, неуклюже выбралась из-под одеяла, ступила на холодный пол и опустившись перед господином на колени, осторожно потянула его сапог на себя, освобождая ногу. Ее невозможный мучитель, внимательно, насколько это было возможно в его хмельном состоянии, следил за каждым движением девушки. Подался вперед, легко коснулся ее щеки. Айя тут же прильнула к его широкой, горячей ладони. Приласкалась. Нирхасс завороженно на это смотрел. Гладил. Весь тянулся к ней.

Закончив с обувью, привстала. Легонько толкнула ассура на кровать, накрывая одеялом. Сама, не без труда перелезла через него, устраиваясь у стены. Мужчина тут же оплел ее сильными руками, ткнулся носом в шею, прикусил нежную кожу, поцеловал. Притиснулся к девичьему телу всей своей огромностью, потерся бедрами о ее ягодицы, застонал.

Айя позволяла, обнимала его руки, подставлялась. Жадно ловила все издаваемые им звуки. Неприкрытые, настоящие.

— Хочу тебя, — зашептал ей в ухо, прикусывая мочку, — хочу, Айя. Боюсь сделать больно…

Айя, придерживая живот, перевернулась к нему лицом. Потянулась, целуя самые желанные во всех существующих мирах губы. Погладила жесткие волосы, сильные плечи. Тяжело вздымающуюся грудь и каменный, подрагивающий живот. Вцепилась пальцами в ремень брюк, завозилась там, от усердия высунув кончик языка. Нирхасс тут же прикоснулся к нему губами, втянул в себя. Застонал.

Высвободив его член, принялась его гладить, чуть сжимая. Рука стала липкой и влажной. Он пульсировал, подрагивал. Тянулся к ней. Ассур шипел сквозь зубы, закатывал глаза, подавался бедрами навстречу ее настойчивым, таким желанным ласкам. У Айя все внутри обмирало, глядя к как ему хорошо. Между ног пульсировало, томительно горело. Требовало.

Но сегодня был только он. Только его желания. Только его удовольствие.

— Моя, Айя… Никто… Никто… Моя… Только я… Только моя… Никто… Люблю…

Шептал господин, запрокидывая голову и сжимая пальцы на ее спине.

Кончил быстро, громко замычал, уткнувшись носом в ее лоб и выплескиваясь пряной страстью в маленькую, дарящую наслаждение руку. Дернулся, хотел было встать, найти чем вытереть ее ладошку. Но девушка, хитро улыбнувшись, его удержала. Блеснув темнотой глаз, вдруг поднесла перепачканные им пальцы ко рту и медленно, не скрывая удовольствия их облизала, неотрывно следя за эмоциями на лице господина.

Он застыл, серое полыхнуло огнем, красивый рот удивленно приоткрылся.

— Создатель! Ты мое пекло, Айя…

Ассура вело. Он был пьян от вина и от нее. Хотел смотреть на девушку вечно. Убедиться, что она только его, стереть навязчивый запах чужака в ее волосах.

Но усталость брала свое. Нирхасс заснул, крепко прижимая к себе любимую женщину, целуя ее в лоб и прогоняя навязчивые, тревожные мысли о грядущем.

Амарии исаан* — больше жизни.

Глава четвертая

Хасарон встретил их, измученных долгой дорогой и разошедшейся непогодой, широко распахнутыми воротами и напряженными, молчаливыми лицами гвардейцев.