Чужая

А слуги вокруг пораженно молчали, глядя как их суровый господин, военачальник армий севера, жестокий ассур ведет в танце свою рабыню, прижимая к себе тесно и властно. Осторожно. Не сводя с нее жадного взгляда.

После очередной вспышки молнии, небо наконец разверзлось, упали первые робкие капли, за секунды превращаясь в самый настоящий ливень.

После короткого приказа Тойры, все всполошились и поспешно двинулись к пристройке, хватая со стола все, что можно было унести, прикрывая от льющейся с неба воды.

Нирхасс притянув Айю теснее, поцеловал в лоб и удобнее перехватив за руку, двинулся в противоположную от замка и его корпусов сторону. Быстро провел по узкой, едва заметной тропинке мимо пруда, выше к лесу, где за деревьями притаилась маленькая сторожка. Дернул тяжелую дверь, втягивая за собой промокшую насквозь чернавку.

Девушку потряхивало от холода и накрывших ее эмоций.

Дверь с глухим стуком захлопнулась, отрезая их от пелены дождя и всего мира, что жил за пределами маленького, покосившегося домишки, скрытого лесом.

Больше не сдерживаясь, господин крутанул девушку перед собой, впечатывая спиной в стену и припадая к ее губам. С его волос капало, стекало по щекам служанки, заставляя вздрагивать.

— Айя…

Астра (белая)* — «Я люблю тебя больше, чем ты меня!», «Скажи, что любишь, еще раз», «Не могу думать ни о чем, кроме тебя…».

В книге подразумевается третий вариант толкования.

Глава шестая

Изысканные королевские покои были слабо освещены робкими, пляшущими огоньками свечей на массивном подсвечнике. Помещение утопало в приятном, мерцающем полумраке. Женщина сидела у зеркала, проводя по густым волосам искусным гребнем, медленно перебирала каждую прядь. Огненная копна блестела золотом, отражаясь в высоком зеркале. Принцесса Ширрин неприкрыто собой любовалась, самодовольно улыбаясь, осознавая, насколько красива. Ей нравилась собственная стать, горделивая и властная. Хищная. Нравился лукавый блеск зелени в обрамлении длинных, густых ресниц. Нравилась чувственность пухлых губ, что так и манили. Призывали к поцелуям, были созданы для них.

В покои тихо прошмыгнула верная и преданная горничная, приставленная к Ее Высочеству много лет назад. Низко склонив голову, девушка невесомо преодолела разделявшее их с госпожой расстояние, и присела в почтительном реверансе. Робко склонилась к уху Ширрин, что-то быстро зашептав. На лице принцессы не дрогнул ни один мускул, оставаясь вальяжно-самодовольным. Только вспыхнули опасным блеском красивые глаза и жалобно треснул в тонких пальцах дорогой гребень, осыпаясь на белоснежный ковер серебристыми, жалкими осколками…

Они уже больше двух недель находились в имении Правящего Дома. Слуги Шаррихасса все эти дни слонялись без дела в отведенной им пристройке. Гвардейцы, воспользовавшись затишьем, ежедневно тренировались у пруда, то и дело сходясь в завораживающих спаррингах. Адам с восторженным блеском в глазах наблюдал за их отточенными, уверенными движениями, сидя на толстой ветке мощного дуба. Мечтал, что однажды и он непременно вступит в армию господина и станет таким же сильным и ловким воином. Непобедимым. Айя иногда составляла ему компанию на странном «насесте». Правда мысли ее были далеки от гвардейцев, она с тоской смотрела в сторону величественного замка, заталкивая поглубже свои глупые чувства. После ночи празднества Наймаи ассур больше не приходил. Не присылал и весточки. Растворился за толстыми стенами дворца, живя другой жизнью. Недоступной для таких, как она. Своей собственной, где глупой служанке места не было.

Айя боролась с собой как могла. Старательно давила на лице улыбки и учувствовала во всех разговорах и посиделках. Часто пропадала на кухнях, готовя свое «странное» блюдо, так понравившееся всем вокруг, особенно солдатам. Гуляла по зарастающим лесным тропкам, старательно отводя взгляд от покосившейся под неумолимым временем сторожки.

Оставаясь одна, вдали от посторонних глаз, с бесконечной любовью гладила свой живот. Пытаясь ощутить в нем трепет жизни. Согревала. Иногда даже напевала какие-то детские песенки из любимых советских мультфильмов. Берегла свою искорку. Девушку все чаще окутывало непередаваемой нежностью, а сердце предательски замирало от осознания, что в ней теплилась именно его частичка.

Совсем скоро ее положение будет сложно скрывать…

— Глупая! Глупая мама, тебе досталась, моя искорка, — шептала, Айя, сидя в высокой траве на освещенной утренними лучами солнца поляне.

Почему-то девушке казалось, что там — внутри нее девочка. Красивая, хрупкая, сероглазая. Так похожая на него…

— Тебя надо беречь, — раз за разом шептала служанка, — нельзя чтобы о тебе узнали. Ты только моя. Мама тебя защитит. Ни о чем не волнуйся, крошка.

Давила в себе слезы, запрещала плакать.

А чего она, собственно говоря, ожидала? Что ассур внезапно воспылает к ней чувствами? Перестанет быть жестоким и равнодушным? Задвинет свои интересы и интересы народа в угоду внезапной похоти? Наваждения? Да еще и к кому, к простой чернавке? Низшей из всех возможных слуг? Да с чего она вообще взяла, что значит для него хоть что-то? Из-за мелких подачек? Жарких ночей и чего-то мучительно-сладкого в глубине невозможных, серых глаз? Это для нее, для Айи жизнь кувырком, наизнанку, и вся душа в клочья…

Но не для него.

И тут же другие, мучительные, полные безрассудной надежды мысли… Не мог равнодушный мужчина с таким трепетом брать ее! Так упоительно целовать, дарить граничащее с болью наслаждение! Так смотреть! Так касаться ее тела, заглядывать, кажется, в самое ее глупое, безрассудное сердце…

И снова: а не придумала ли она себе все это?

И так по кругу, гоняя в голове ворох терзающих, противоречивых мыслей, что раздирали ее, скребли черными кошками на душе. И только сокрытая ото всех искорка — их общая, удерживала Айю на плаву.

Вздрогнув, тихо поднимаясь и одергивая платье, служанка побрела обратно к корпусу. Смахивая слезы и лепя на лицо невозмутимость. В этот раз она забрела дальше обычного в лес. Погруженная в себя, даже не заметила, как далеко зашла.

И только тихо вскрикнула, ощутив резкий порыв ветра в считанных миллиметрах от своего лица, взметнувший легкую прядь волос перед глазами девушки. За спиной Айи упала с дерева какая-то крупная птица, пораженная смертоносной стрелой. В звенящей тишине послышался лай собак и топот копыт. А через мгновение поляну заполнила свора гончих псов, окруживших несчастную служанку плотным, мельтешащее-рычащем кольцом. За ними из тени деревьев появились всадники, во главе с принцессой Ширрин, что держала в руке изящный лук. Айя испуганно замерла, прижав руки к вздымающейся груди. Огненная красотка окинула ее презрительно-насмешливым взглядом, высоко задирая точенный подбородок и натягивая поводья.

— Вы только посмотрите какую дичь я чуть не подстрелила, — воскликнула женщина, привлекая внимание своих спутников.

Айя метнула на нее неприязненный взгляд, но тут же перевела его на остальных, одобрительно посмеивающихся наездников в охотничьих, удобных костюмах. Безошибочно среди всех нашла высокую, широкоплечую фигуру. Нирхасс невозмутимо взирал на нее, останавливая своего жеребца рядом с принцессой. Лицо его было безучастным, привычно холодным. Сердце в груди Айи болезненно пропустило удар, стало как-то горько и тошно.

Громко пискнула, когда одна из собак, клацнув зубами, прихватила подол ее платья, с силой потянув на себя, тряся из стороны в сторону, скалящейся, слюнявой мордой. К вожаку тут же начали присоединятся другие, раззадоренные охотой псы, цепляясь к трещащей под их зубами ткани. Злобно рыча и поскуливая, тащили ее в разные стороны, норовя подобраться к беззащитному телу. Айя завизжала, оглядываясь по сторонам. Страх захлестнул, приковав несчастную к месту. Служанка метнула полный отчаяния взгляд на своего господина, который оставаясь таким же равнодушным, приподнял лук, готовясь натянуть тетиву.