Чужая

А когда телеги были разгружены, слуг и гвардейцев дома Шаррихасс, повели по широкой дороге мимо замка, за небольшой пролесок, через внутренний двор, к самым дальним пристройкам. Показали, где те могут расположиться и удалились, брезгливо оглядываясь.

Айя заняла маленькое помещение, почти в самом конце пристройки. Узкое и тесное, зато с окном и отдельным выходом, что вел прямиком в сад, со множеством поникших ив и заросшим прудиком. В самой комнатушке была только кровать с соломенной периной и вешалка. Двоим людям в ней было бы уже тесно. Тойра выбрала покои аккурат за стеной — выполняла наказ господина, не спускать глаз. Айя горько усмехнулась, присаживаясь на край кровати. За окном уже давно была глубокая ночь, а девушка так и не смогла понять, куда выпали несколько часов ее жизни. За стеклом громыхнуло и распороло темное небо надвое яркой вспышкой молнии. Служанка устало упала на матрас, уставившись стеклянным взглядом в серый потолок. Отвернулась, приложив руку к животу. Погладила, сжавшись и болезненно выдохнув.

Перед глазами то и дело вставали образы, отзывающиеся черной тоской в груди. Айя гадала, чем сейчас занимается ее господин? И почему-то в голову приходили только пылкие объятия и стоны принцессы Ширрин, горящие серые глаза и поцелуи на ее оливкового цвета коже.

Зло пнула ногой стену и перевернулась на другой бок.

Сама не заметила, как уснула…

А весь следующий день прошел в подготовке к праздничному вечеру, фестивалю цветов Наймаи. От слуг господина толком ничего не требовалось. Всем занимались подчиненные Правящего Дома. Радостной новостью для всех стало, что и для них — самых низших, тоже будет праздник. Из дворца принесли несколько корзин с украшениями и продуктами. Тойра поручила Айе с другими девчонками украшать цветами и фонариками небольшое, крытое возвышение в заброшенном саду. Кухарки воодушевленно трудились на старой, давно забытой кухне. Готовили с душой — для себя, для своих. Гвардейцы наскоро сколачивали длинный стол из старых досок, приносили откуда-то длинные лавки, расставляли все возле украшенного девчонками помоста у пруда.

И ближе к вечеру, когда в замке зажглись огни и заиграла музыка, Тойра распустила всех переодеваться к празднеству. Айя наскоро ополоснувшись в общей купальне, поспешила к себе в комнату. Удрученно уставилась на серое, пыльное от дороги платье. Уже было плюнула на все и решила остаться и никуда не ходить, все равно настроение не располагало к веселью. Все ее мысли были там — за искусными дверями замка, где сейчас находился ее желанный мучитель.

Но вдруг вспомнив, встрепенулась, быстро закопошившись в мешке, а там и в сумке. Выудила на свет целлофановый пакет с белой тканью. Раскрыла, вытягивая на свет легкий сарафан в пол, с легким кружевом по подолу и на широких рукавах. Подарок мамы…

В груди неприятно защемило тоской.

Айя постаралась отогнать от себя все мысли, натягивая невесомую ткань на еще влажную кожу. Разгладила примятые складки, поправляя ткань у открытых плеч. Снова полезла в сумку, достала «походную» косметичку. Раскрыв пудру с зеркальцем и внимательно глядя на себя, подвела черным карандашом веки, прихватила ресницы тушь. Провела по губам матовой помадой и причесалась, взбив еще влажные волосы.

В ее комнату заглянула Тойра, хотела что-то сказать, да так и зависла с открытым ртом, глядя на непривычную для нее Айю. Другую. Чужую.

Молча протянула ей венок из полевых цветов. Девушка уставилась на него и отрицательно мотнула головой. Бережно достала из мешка почти увядшую астру и вплела в волосы сбоку, закрепив невидимкой. И как была — босая, направилась вслед за задумчивой управительницей.

В импровизированной беседке уже было довольно много народу. Служивые сидели за сооруженным ими же столом, одобрительно оглядываясь вокруг. В вечернем, пасмурном полумраке огни горели еще ярче, гирлянды из цветов смотрелись загадочней в пляшущем свете свечей на помосте. Сказочно, волшебно.

Девушки служанки были нарядными, яркими, веселыми. Весело хохотали над шутками гвардейцев, расставляя на столе нехитрые угощения и переданный щедрым хозяином бочонок с вином. Из дворца даже выделили двух невозмутимых музыкантов, что скрашивали вечер легкой, ненавязчивой мелодией.

Айя прошла за Тойрой ко всем, робко улыбаясь открывшему рот Адаму и кашлянувшему в усы Шорсу. Старик по случаю праздника, надел свою единственную нарядную рубаху темно-синего цвета, с серебристой вышивкой.

Девушка, того не желая выделялась среди всех, как робкий белый огонек в пестром, разноголосом цветнике. Опустилась на скамейку рядом с помощником конюха. Юноша весь подобрался, выпятив вперед тщедушную грудь. Айя не сдержала легко смешка, потрепав Адама по мягким волосам. Не успела опомниться, как, с другой стороны, приземлился пушащий весельем гвардеец. Служанка подняла на него растерянный взгляд, различая знакомые черты.

— Ну, здравствуй, красавица! — улыбнулся совсем еще молодой, голубоглазый, смутно знакомый парень.

Айя чуть склонила голову на бок, вспоминая.

— Румир?! — воскликнула, искренне обрадовавшись.

— Он самый! — довольно закивал солдат.

— Вот это да! А я тебя и не заметила в пути. Как ты? — Спросила Айя подавшись вперед.

— Твоими стараниями, красавица! Отделался легким испугом и шрамом, — Румир наклонился чуть ближе, приподнимая каштановые волосы и открывая лоб с кривым, рваным рубцом.

— Ох! — выдохнула Айя.

— Это у тебя ох, а у меня так — ерундовина, — кивнул он на плечи девушки, которые украшали широкие, розоватые борозды шрамов.

Айя опустила взгляд на стол, прикрывшись волосами.

Кто-то протянул ей кружку с вином. Девушка хотела отказаться, но передумала, принимая напиток. Под общий тост о процветании Севера, как всех лучших цветов страны, немного пригубила крепленную жидкость и отставила кружку в сторону. Это не скрылось от вездесущего взгляда Тойры.

А дальше было веселое застолье и лихие танцы. Все вокруг веселились, пили и пели. Плясали. Только Майя никак не могла отвлечься от гнетущих мыслей и тягостных чувств. Она то и дело бросала тоскливые взгляды на замок, на свет в стрельчатых окнах и фонарики, что в честь праздника были запущены в низкое, предгрозовое небо с господского двора.

Пока подскочивший со спины Адам не увлек ее за собой на помост, вовлекая в смешной и нелепый танец. Невольно Айя рассмеялась, глядя на его залихватские движения и шутовские гримасы. Заставляя себя поддаться музыке и всеобщему веселью. И через какое-то время у нее даже получилось. Откинув волосы и прикрыв глаза, девушка кружилась по импровизированной сцене, в свете фонариков и свечей. Придерживала сарафан, притопывая босой ножкой, виляла бедрами. Изгибалась, запускала руки в волосы, плавно раскачиваясь. То и дело поглаживала завядший цветок и танцевала все упоительнее, самозабвенней. Будто бы вокруг не было никого, ни единой души, будто бы на помосте среди цветов была только она одна! Она, музыка и болезненное отчаяние. Сопровождаемое яркими вспышками молний под раскатистый аккомпанемент грома. Кружилась, пока не оказалась в крепких, горячих руках.

Кедр…

Айя тут же распахнула глаза, остановилась, испуганно глядя в спокойное лицо ассура. Все присутствующие на празднике замерли, только музыканты исправно выполняли свою работу, продолжая выводить красивую, вторящую грому композицию. Сердце Айи в ту же секунду рвануло в бешеный галоп, из груди вырвался предательский, свистящий выдох. Затрепыхалось.

Нирхасс молча положил широкую ладонь на талию вздрогнувшей девушки, притянул ближе. Поймал ее руку, и сжав маленькую ладошку в своей, уверенно двинулся вперед. Айя быстро переступила босыми ногами, не веря в происходящее. А господин уже повел ее в сторону, вовлекая в танец. Закружил по помосту, проплывая между ошарашенных слуг. Смотрел в удивленные карие глаза, непривычно яркие из-за черного карандаша. На остатки цветка в ее волосах, на лихорадочно вздымающуюся грудь, на шрамы, обнимающие хрупкие плечи.