Страница 5 из 24
– Проклятье…
– Проблемы, советничек?! – захохотал громила и размахнулся для очередного сокрушительного удара.
Минуя железные пластины на бёдрах противника, Билл вознамерился раздробить ничем не защищённое колено. И у него бы это получилось, если бы тот в последний момент не отскочил назад. Джон никогда не относил себя к робкому десятку и вполне мог похвастаться крепким телосложением, однако биться лоб в лоб с разъярённой горой мышц находил глупым. Тем более двуручная булава могла легко сломать клинок, в одночасье положив голову на плаху. Нужна была другая, совершенно непредсказуемая тактика. Отпрыгнув от очередной атаки, странник сделал перекат в сторону мёртвого арбалетчика.
– Иди сюда, трус! – предвкушая победу, заорал бугай.
Воин вытащил нож из шеи стрелка – теперь вместо щита в левой руке сверкало острое лезвие.
– Судя по шрамам, тебе довольно часто бьют морду, – спокойно сказал Джон. – Совсем не умеешь драться?
Билл с криком взмахнул булавой, но тот вовремя пригнулся – оружие со свистом рассекло воздух, где только что чернела макушка странника.
– М-да…– Джон тряхнул головой, откинув назад захлестнувшие лицо пряди. – Кажется, ты ни на что не годен без своего приятеля.
Взревевший громила сделал ещё несколько тяжёлых выпадов, но ни один из них не достиг цели: воин всячески уходил от ударов и даже не пытался атаковать, чем ещё больше бесил бугая.
– Это всё, на что ты способен? Давай, удиви меня! – рассмеялся Джон, осторожно обходя противника по кругу.
Амбал снова перешёл в наступление, правда массивное оружие и узкий нагрудник делали его неповоротливым, позволяя проворному мечнику безнаказанно выматывать врага. Когда свистящая булава в очередной раз разорвала пустоту, тяжело дышавший Билл агрессивно плюнул в сторону и остановился. Наблюдая, как по его красной оскаленной морде градом катится пот, Джон скучающе зевнул:
– Запыхался, образина? А я-то думал, мы только начали… – он опустил клинок и щурясь посмотрел на солнце.
Увидев хорошую возможность для атаки, пусть и весьма подлой, бугай сделал резкий выпад. Однако ловко выставленный меч стал для него неожиданностью. Нацеленная в голову булава проскользила по клинку и ударилась о плечо воина, оставив небольшую вмятину на округлом наплечнике. Билл едва успел заметить блеснувшее лезвие, как острая боль пронзила его бок.
– Ну что, тупица, тебе больше не весело? – сухо спросил Джон, проворачивая нож.
Верзила выронил булаву и рухнул на колени. Несмотря на застывшее в глазах удивление, он попытался подняться, но от тщетных усилий сквозь стиснутые зубы лишь проступила кровь.
– Твоё последнее слово, – воин вознёс меч над поверженным разбойником.
– Будь ты проклят… – сплюнув кровь, прошипел Билл, и сверкнувший клинок оборвал его жизнь. Отрубленная голова покатилась по грязной дороге, щедро орошая её багровыми каплями.
Едва всё закончилось, Джон почувствовал тянущую боль в плече и поморщился. В пылу схватки жажда жизни порою затмевает даже серьёзные ранения, что уж говорить о менее значимых. Воин протёр свой охотничий нож, сунул его обратно в сапог и покосился в сторону примятых украденной телегой кустов. В плену налётчиков могли оказаться ни в чём не повинные люди. Но стоило ли идти на осознанный риск на пределе своих возможностей? Бой отнял немало сил, да и треснувший щит был больше не пригоден для защиты. Джон старался думать логически: если бы в злосчастном лесу скрывались и другие бандиты, то они уже давно бы сбежались на звон стали. Вряд ли он чем-то рисковал, в отличие от людей, что могли оставаться связанными и погибнуть от голода или стаи волков.
Воин прошёл через заросли и остановился. Парная колея, разрезая густой ковёр из листьев кислицы, устремлялась в глубь леса. Бесшумно двигаясь по вилявшему меж деревьями следу, Джон вышел к поросшей плющом, обветшалой лачуге. Ядовитое растение почти поглотило трухлявые брёвна стен, и лишь косая мшистая крыша выдавала в зелёном бугре заброшенное жилище. Не опуская окровавленного меча, воин осторожно обошёл вокруг хижины. Внезапно боковое зрение уловило движение! Он моментально развернулся в полной готовности принять бой, а там… привязанная к дереву лошадь, которая лениво гоняла хвостом назойливую мошкару.
Выдохнув напряжение, Джон упёр клинок в землю и огляделся. Из соседних кустов торчали оглобли телеги, судя по выступавшим из листьев бочкам, той самой, что сегодня проезжала мимо. Но где же ехавшие на ней грузный мужичок и русая девица? Проверив повозку, странник вернулся к лачуге и остановился перед треснувшим затёртым порогом. В нос сразу же ударил идущий изнутри приторный запах эля. На первый взгляд открытое взору квадратное помещение казалось безлюдным. Но за ближайшей, недоступной для обзора, стеной вполне могла поджидать засада. Взяв во вторую руку манёвренный нож, Джон бесшумно вошёл в хижину. Никого. Единственным обитателем тускло освещённой комнаты был царивший в ней беспорядок. Два расположенных по бокам спальных места, из грязных тряпок и подгнившей соломы, больше походили на лежанки нищих из городских трущоб и не вызывали ничего, кроме отвращения. У дальней стены высилась полуразваленная каменная печь, служившая подставкой для пустой птичьей клетки. Пол посередине и вовсе напоминал багровую мозаику из глиняных осколков, размазанной лужи крови и пропитанных ею клочков ткани. Неужели разбойники успели избавиться от ненужных свидетелей? Или же раненые и напуганные люди прозябают в неволе?
– Погреб, – удивившись внезапному озарению, прошептал Джон.
Он сдвинул остриём клинка сальные лежанки, но потайного люка под ними не оказалось. Разочарованно вздохнув, воин покинул лачугу, вновь оказавшись в объятьях леса. Хоть в прошлом Джон и считался одним из лучших военных следопытов, сейчас он явно что-то упускал: нечто очевидное и в то же время незримое. Возможно, стоило взглянуть на всё под другим углом. Мечник присел на корточки и обвёл внимательным взором окружавшие его заросли. Неожиданно глаз зацепился за примятую траву, малозаметную деталь, что ускользала от него ранее. От вытоптанного перед хижиной пятачка в глубь чащи шла тонкая, почти не различимая тропинка. Интуиция подсказывала следопыту, что не стоит ходить туда, но это был единственный способ получить ответы на свои вопросы.
Чем дальше шёл следопыт, тем сильнее становился витающий в воздухе запах. Его сложно было с чем-то перепутать: запах смерти – смрад разлагающихся трупов, коему вторило нарастающее жужжание мух. Тропа вывела воина к обросшему высоким папоротником оврагу. Его болотистое дно устилала гора изуродованных человеческих тел. Отвратнее всего выглядели самые нижние: объеденные зверями и насекомыми, разбухшие от постоянных дождей. Они смешивались в единую зловонную массу из склизкой плоти и торчащих костей, где лишь по частям истлевшей одежды угадывались люди. Возможно, среди них были и настоящие хозяева того злосчастного домика. Чуть выше гнили зеленоватые мертвецы с давно выклеванными глазами. У большинства в неестественно искривлённых ртах, пустых глазницах и расползшихся ранах копошились опарыши. Но две жертвы казались совсем свежими: окровавленный мужчина и обнажённая девушка, на лице которой застыла гримаса боли. Её мёртвые глаза смотрели прямо на следопыта.
Шок Джона сменился гневной дрожью. За свою жизнь ему довелось лицезреть немало ужасов войны, но видеть подобное безумие в мирное время – совсем другое. Поставив окончательную точку в истории разбойников, следопыт решил сжечь проклятую лачугу, чтобы она больше никогда не стала пристанищем потерявших человечность ублюдков.
Он вернулся в хижину, так как отчётливо помнил, что во время первого визита ему на глаза попадалось огниво. На полу его не оказалось, и Джон перевёл взор на печку: искомое торчало из топки. Сунув огниво за пояс, следопыт направился к дороге, дабы оттащить убитых подонков к месту сожжения.