Страница 24 из 24
Глава 5
Неясный шум постепенно преобразовывался в человеческую речь. Звучащие эхом слова сливались в непонятные фразы, а те, в свою очередь, неспешно складывались в разумные предложения.
– Так ты не шутишь? Я действительно сражался с веткой? – удивлённый голос ассасина заставил Джона открыть глаза.
Дрожащий свет очерчивал контуры могучих деревьев и, вступая в неравную схватку со мглой, рассеивался в чёрной пустоте. Рэксволд и Алан сидели у небрежного костерка, оживлённо беседуя о минувших событиях. Следопыт привстал, и мир вокруг него весело закрутился. Лёгкое головокружение, тупая боль в висках и временами подкатывавшая тошнота – последствия смеси горькой синявки и вдовьего плена.
– Надо же… Ты смог… – Джон сел, с трудом фокусируя взгляд на сидевших у костра силуэтах.
– Вот и вторая грибная марионетка очнулась, – обрадовался паренёк. – Один в беспамятстве сражался с призраками, пока его не уложили. Второй вместо помощи с грибами лишь безмятежно улыбался, пока не уснул. А что Алан? Алан всех спасай!
Ассасин рассмеялся и легонько стукнул его кулаком по плечу:
– Считай, что это твоё боевое крещение. Ты вырвал нас из цепких лап смерти.
– Да, ты молодец. Не растерялся и сумел изготовить исцеляющий эликсир. Не лучший, конечно, вариант: сильно истощает. Не исключены даже потери сознания, поэтому о подъёме по лианам можно пока забыть. Однако выбирать не приходилось, – следопыт перебрался поближе к огню. – Сам-то как себя чувствуешь?
– Судя по всему, лучше вашего, – Алан смотрел на отчётливые мешки под глазами обоих спутников. – То ли меня миновало, то ли твоя вонючая бурда пресекла мерзкую заразу. Не знаю… Но я сделал этого снадобья прозапас. На всякий случай.
– Мудрое решение. А огонь откуда? Тут же всё сырое, – Джон недоумённо огляделся.
– Я видел, какие грибы ты срезал для факелов. Из них и развёл костёр. Рядом разложил хворост, чтобы просох, – гордый собой, юнец довольно улыбнулся.
– Схватываешь на лету. Похвально, – следопыт по привычке посмотрел наверх, но взор потерялся в колючей темноте. – М-да. Хотел бы я знать, сколько продрых… Увы. Без неба мне этого не понять.
– Думаю, сейчас уже ночь, – Алан широко зевнул. – Но здесь это не имеет никакого значения. Тем более, пока вы были без сознания, я тоже успел немного поспать. Теперь, когда все в сборе, можно и перекусить, – парнишка указал на котомку, до краёв забитую круглыми зеленоватыми ягодами. – Из еды остались лишь сухари, да и тех хватит от силы на день. Я пополнил наши запасы провизии. И только не говорите, что она несъедобная.
Джон взял ягоду, недоверчиво покрутив её в пальцах:
– Глазам не верю. Плоды сыроцвета. Более блёклые, чем обычно, но это точно сыроцвет. Та ещё кислятина, однако есть можно. Чаще всего он растёт на болотах. Где ты его тут раздобыл?
– Да здесь, недалеко, – Алан мотнул головой влево. – Целая вереница кустов. Заметил их, пока искал грибы. Потом всё равно делать нечего было, вот и решил собрать. А раз они съедобные, то предлагаю наконец поужинать. Не знаю, как ваши, но мой живот начал урчать уже давно.
Лес вечной ночи, словно коршун, нависал над маленьким огоньком, вокруг которого сидели странники. Ягоды, закусываемые сухарями, казались уже не такими кислыми, оставляя на языке слабое медово-лавандовое послевкусие. Не подвернись под руку сыроцвет, пришлось бы выискивать съедобные грибы, кои Джону здесь пока не попадались, или же и правда жевать лианы.
Рэксволд закинул в рот ягодно-хлебную закуску, осторожно коснулся пальцами челюсти и произнёс:
– Скажи-ка мне, Джон, когда ты понял, что совесть позволяет тебе бить беспомощных слепых?
Следопыт чуть не подавился сухарём и исподлобья посмотрел на ассасина.
– Это ты-то беспомощный слепой? – Джон продемонстрировал глубокий порез на ладони. – Чуть руку мне не оттяпал.
– Нет, вы посмотрите на него – ни капли сожаления, – ассасин осуждающе покачал головой.
– Я сожалею только, что ты упал с первого удара и я не сумел растянуть удовольствие от процесса, – следопыт изобразил разочарование, а после добавил: – Алан, тебе нигде там не попадался вдовий плен? А то я бы ещё вломил этому неблагодарному, но, боюсь, без гриба это будет весьма проблематично.
Алан улыбнулся. Рэксволд же нахмурился, бросил дерзкий взгляд на Джона и внезапно рассмеялся:
– Ну наконец-то, нотки агрессии, которую ты всячески подавляешь. Такой Джон мне нравится больше.
Странники продолжили трапезу, обсуждая планы на ближайшие два дня. Приблизительно столько времени, по меркам следопыта, требовалось человеку на полное восстановление после воздействия дурманящих грибов. Карабкаться наверх раньше намеченного срока никому не хотелось: на высоте даже мимолётная потеря сознания означала неминуемую гибель. С учётом новых запасов провизии вынужденная задержка на дне пропасти несильно расстроила Джона с Аланом, и они решили составить компанию ассасину, который всё ещё намеревался отыскать затерянные богатства.
* * *
Полная луна ярко озаряла ночное небо, проливая загадочный свет на спящую долину. В лесу, на поросшей редкой травой поляне, полыхал огромный костёр, окружённый пятью маленькими. Костры соединялись между собой линиями, выложенными из костей животных, цветов вереска и остроугольных камней. Последнее полнолуние лета друиды считали священным, и каждое племя ежегодно проводило древний обряд, призванный задобрить лесных Духов. Благосклонность высших сил даровала людям хороший урожай и удачную охоту, а порою лесные Духи даже могли являться в образе зверей, чтобы наставить заплутавшие души на истинный путь. По крайней мере, в это верили друиды.
Вокруг главного костра на коленях стояли женщины, время от времени вскидывавшие руки к иссиня-чёрному небу. Вторым кольцом за ними располагались мужчины с примитивными музыкальными инструментами. Хоть топорный вид поделок оставлял желать лучшего – издаваемые ими звуки завораживали. Звонкие ноты арфы и флейты беспокойно перекликались друг с другом, изредка отступая перед низким тембром виолончели. Странная тревожная мелодия, сопровождаемая хоровым песнопением и тяжёлым стуком больших барабанов, постепенно ускорялась. Гортанное пение мужчин переплеталось с тонким высоким голосом друидской девушки, которой периодически вторили остальные женщины. Протяжный плач виолончели утонул в низком рыке горна, и на передний план вышла переливающаяся игра арфы. Мужской баритон занял лидирующую позицию, по очереди поддерживаемую тремя женскими голосами. Пламя костра покачивалось в такт музыке, изящно дополняя таинство ритуала. Рёв трубящего горна задал песне новый ритм, а непрерывная барабанная дробь объединила все инструменты в единую композицию, сложности какой могли позавидовать лучшие бард-ансамбли лесного королевства. Пульсирующий хор стал выкрикивать слова, значение которых было понятно лишь посвящённым.
Когда песня отзвучала, друиды вскинули руки и, точно срывая незримый покров, резко опустили – пламя огромного костра вдруг позеленело, после чего незамедлительно потухло. Чарующую тишину нарушал лишь слабый треск оставшихся костерков. Ведунья встала с колен и подняла ладонь, объятую зеленоватым огнём. Огнём, не наносившим никакого вреда. Такое знамение друиды видели впервые и с трепетом созерцали дарованный свыше знак. Где-то неподалёку хрустнула ветка – изумрудное пламя на руке женщины тут же угасло.
На поляну осторожно вышли шесть бравых воинов. Четверо из них было вооружено арбалетами и луками, направленными на друидов. Один из мужчин племени подобрал с земли копьё, и тут же упал с торчавшей из глаза стрелой. Раздался пронзительный женский крик, плавно перешедший в тихий всхлипывающий плач.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.