Страница 26 из 35
На мое вполне закономерное предложение сходить и доложить его отцу, чтобы тот пришел и снял защитные чары на время, требующееся лекарю для излечения Хантеля, на меня посмотрели как на врага народа номер один и пафосно заявили, что его светлость Никалент занят государственными делами и всякими глупостями ему заниматься некогда. У меня нервно дернулся глаз и проснулось желание немедленно разрушить все тут к чертовой матери. У меня в голове просто не укладывалось подобное!
Спорить с тугодумными болванами я не стала, тем более Хантель вроде не сильно страдал и даже начал понемногу есть, а температура стала спадать. Может быть, и вправду я слишком драматизировала, особенно на фоне всех нападений. Впрочем, я далеко уходить не решилась, мало ли что еще могло случиться. Хлопнув в ладоши, рявкнула на застывших служанок, чтобы мне принесли пару магических книг из библиотеки, и уселась в изголовье кровати, полностью погрузившись в чтение и чутко отслеживая дыхание заснувшего ребенка.
Я настолько увлеклась занятным чтивом, что громкий, надрывный кашель, врезавшийся в тишину спальни, стал для меня разорвавшимся проклятием. Я чуть книгу из рук не выронила и, подпрыгнув, посмотрела вниз. Быстро кинувшись к ребенку, положила ладонь ему на горящий огнем лоб и едва не побелела от страха. Хантель весь горел. Он был бледнее снега за окном. И, словно этого было мало, на синих простынях виднелись едва различимые пятна крови. Из комнаты меня как ветром сдуло.
— Хантелю стало хуже! — я рявкнула так, что присутствующие головы в плечи втянули. — Ты бежишь за лекарем, а ты — за Никалентом. Какого дьявола вы еще тут! Живо, я сказала!
Проорав все это и убедившись в том, что стражники все поняли, я мигом метнулась обратно в комнату. Руки начали предательски дрожать, да и колени тоже. Страшно… Он не заслужил такого, беззащитный и крошечный, лежащий на огромной кровати. И я чувствовала себя совершенно бесполезной, лишь топталась рядом, молясь, чтобы все обошлось. Хантель едва ли был в сознании, он метался по простыням и звал отца. Мальчику было плохо, начинался бред, а время тянулось чертовски медленно. Лекарь, казалось, шел целую вечность, едва переставляя ноги. Дверь тихо скрипнула, пропуская в комнату пожилого дракона.
— Где вас демоны носят? — зашипела я на него. — Ваш господин при смерти, а вы не шевелитесь! Моя бы воля, уже казнила бы!
— Ты кто такая, чтобы со мной так разговаривать? Жалкая рабыня, — на меня посмотрели, как на кусок грязи под ногами. — Закрой свой рот и сядь в угол, тебя никто не спрашивал. Я сам решу, плохо ему или нет.
— Да я тебя сейчас собственными руками на тот свет отправлю! — взвилась я до потолка. — Взял свою жопу в руки и пошел осматривать Хантеля. Еще один вяк, и спасите тебя все боги этого мира. Третьего предупреждения не будет!
Дракон, словно мне назло, возился так медленно, что Лашкельду пришлось меня едва ли не силой удерживать от членовредительства. Или меня от нервов так трясло? Я даже пожалела, что пришел не тот лекарь, который был представлен мне в самый первый день. Тот хотя бы двигался проворнее и мою невинность подтвердил буквально за пару минут. Но если учесть, сколько драконы живут, то он должен быть знатоком медицины и врачевательства. По крайней мере, я успокаивала себя именно этим. Надеюсь, мальчик тут не помрет у меня, а то вообще кошмар будет.
Не прошло и года, как это ископаемое все же сделало заключение, что «у дитятки высокая температура». Да, что б его! А то я без трухлявого пня это не смогла бы определить. Отвар, видите ли, не подействовал как надо. И не помешало бы ускорить действие странной жижи, которую лекарь влил Хантелю в рот — магически. Но тут он бессилен, ибо пациент под защитными чарами, а рисковать собственной головой он не собирается. Начать возмущаться я не успела, так как в дверь постучали. Вошел второй стражник. Он медленно осмотрелся, отодвинулся от меня в противоположную сторону и только потом откашлялся.
— Его светлость не может сейчас прийти, к нему прибыли важные посетители, — осторожно доложил он и приготовился бежать.
— Вы тут все коллективно спятили? — возмущенно прошипела я, едва удерживаясь от того, чтобы разгромить половину замка. — Черти, вы хоть понимаете, что ребенок умирает? У драконов, если вы забыли, не бывает простуды. Вы древние существа, которые живут столетиями. Где носит этого кретина, который по недоразумению зовется его отцом и моим, прости Господи, супругом?
— Он сейчас очень занят, — боязливо повторили мне.
— Чем? — прищурив пылающие праведным гневом янтарные глаза, тихо спросила я
— Сегодня утром прибыли гонцы от его ве… — договорить он не успел, прижимаясь к полу от летящего в его сторону стилета.
Глаз нервно дернулся, и мне захотелось побиться головой о стену. Какие, к дьяволу, гонцы, когда его сын при смерти? Ладно, надо дышать! Так и знала, что нужно было изначально все делать своими руками. От этих баранов никакого проку. Я бросила беглый взгляд на Хантеля, но состояние того совсем ухудшилось и выглядел он неважно. Сердце сжалось от боли и обиды за крошечного дракончика, которому в отцы досталось бесчувственное бревно.
Я была совершенно не права. Вот только, если не начать действовать, он умрет, это я тоже понимала, как никогда четко и ясно, так как по себе знала, что случается, когда не действует магия. Вопрос в том, была ли я готова переступить черту разумного? Нервно прикусив губу, я еще раз посмотрела на Хантеля. И больше во мне не осталось сомнений, черт с ним, что будет, то и будет. Мое второе «я», впервые за месяц подавшее голос, довольно урчало глубоко внутри, царапало стенки черепной коробки и требовало выпустить его на волю. Вторя его ухмылке, я слила наши сознания в единое целое, становясь той, от кого даже бабка спряталась бы на чердаке. Собой настоящей!
— Отведите меня к Никаленту, немедля, — сказала я холодно, равнодушно, надменно, как и положено настоящей принцессе.
— Но… — заикнулся несчастный дракон. — Не положено.
— Ты посмел меня ослушаться? — вкрадчиво вопросила я и прищурила янтарные глаза.
— Простите, ваша светлость, — он сделал осторожный шаг назад.
— Высочество, — жестко отрезала я и еще раз посмотрела на ребенка. — Веди, кому велено, коли шкура дорога. Третий раз повторять не буду!
Дорога до рабочего кабинета моего супруга пролетела для меня незаметно. Я пропустила все, что пытались втолковать мне стражи. Остановилась лишь у входа в комнату, где Никалент принимал очередных гонцов от короля с какими-то документами. По правилам этикета на мне сейчас должна была быть одежда подобающего алого цвета, но конкретно в этот момент чхала я на все условности. Бросив косой взгляд на свое отражение в одном из зеркал, которые в большом количестве были развешаны в парадной части, поняла, что тут даже косметические чары не спасут ситуацию.
Взъерошенная, растрепанная, с кое-как рассыпанными по спине и плечам кудрями. Бледное, практически осунувшееся лицо с лихорадочно блестящими янтарными глазами, в которых плескался такой коктейль чувств и эмоций, что я мгновенно поняла, почему меня никто не посмел остановить. Во взгляде был четкий посыл: убью любого идиота, вставшего на моем пути. Губы были чуть вздернуты, и совсем мелкие клычки торчали напоказ, сообщая о том, что дроу во мне очнулась и решила устроить тут переполох.
Человеческая девица с примесью королевской крови могла бы напугать любого, но я все же пыталась сдерживать рвущуюся из груди ненависть и злость. Нельзя поддаваться эмоциям, если моя дурная половина возьмет верх над голосом разума, беды не миновать. Три, два, один… Всевышний, пусть этот замок достоит до сегодняшнего вечера! Ибо, зная твердолобость папаши, я вообще не была уверена в том, что смогу сдержаться и не позволю силе дроу придушить его прямо на глазах у гонцов. И гори оно все дьявольским пламенем!
Мое появление в кабинете у главы крепости-лабиринта можно было смело называть самым фееричным из когда-либо происходящих. Все разговоры мгновенно смолкли, словно кто-то невидимый отдал команду выключить звук. Наступившая тишина резала по ушам. В ней каждый мой шаг звучал непозволительно громко, словно вбивающийся в крышку моего гроба гвоздь. Восхищение, смешанное с интересом, казалось, можно было потрогать руками, разрезать на части и продавать нуждающимся. Взгляды оседали на коже липким слоем желания. Приподняв глаза от пола, я окинула всех равнодушным взглядом.