Тафгай 5

— Ладно, — махнул рукой Бобров. — Кого из старичков оставляем, кого будем советовать командам в первую лигу? И что делать с младшим братом Мальцева — Сергеем? В следующем сезоне заявку увеличили до двадцати человек, но всё равно для дисциплины нам много хоккеистов не нужно. Двадцать, двадцать один не больше.

Старший тренер раскрыл новую пока совсем чистую общую тетрадь, где у него уже были расписаны тройки нападения и пары защитников. По нападающим в первой тройке значились: Александров — Тафгаев — Мальцев. Во второй тройке: Капустин — Жлуктов — Балдерис. Жлуктов был подчёркнут двойной сплошной линией. И третья тройка: Александр Голиков — Владимир Голиков — Юрий Репс. Запасные нападающие: Михаил Титов, Юрий Чичурин и Сергей Мальцев стоял под вопросом. Пары защитников оказались следующими: Васильев — Давыдов, Филиппов — Бабинов, Назаров — Щёголев.

— Репса оставил, чтоб он за земляком Балдерисом приглядел. — Догадался я. — А Володю Юрзинова сразу сделал своим помощником?

— Чуть что дозаявим, — кивнул Всеволод Михалыч. — Вратарей пока всех трёх оставим: Пашкова, Полупанова и Минеева. Миней пока номер один. А дальше посмотрим. Что с Сергеем Мальцевым делать-то будем?

— Что тут делать? — Усмехнулся я. — Сразу на берегу его предупредим, что после третьего «залёта» по этому делу, — я хлопнул ладонью по горлу, — отпускаем на все четыре стороны. Страна большая и везде хоккей в почёте. Да, вот ещё. Мальчишку сегодня одного привели, Билялетдинов Зинэтула Хайдярович, нужно брать седьмым защитником. Будет толк из парня.

— Опять пионерский отряд набираем, — тяжело вздохнул Всеволод Бобров, дописав мудрёные фамилию, имя и отчество будущего игрока сборной СССР и старшего тренера сборной России себе в тетрадь.

Внезапно дверь в тренерскую комнату распахнулась, и в проёме показался Боря Александров, который тяжело дыша, выкрикнул:

— Там мужики морды бьют!

«Опять скрепит потёртое седло, и ветер холодит былую рану!» — подумал я и рванул как во время матча в опасную контратаку. Коридор до раздевалки я пролетел за три секунды, а внутри к этому времени только Виктор Жлуктов в одиночку отмахивался от «старичков», остальным новеньким наваляли, устроили таким образом «пионерам» боевое крещение.

— Разбежались, а то покалечу! Кто не спрятался, я не виноват! — С этим криком я врубился в тела возбуждённых потасовкой хоккеистов, размахивая своими мощными «оглоблями» направо и налево.

Кому прилетело в ухо, кому в челюсть, кто отхватил по затылку, я не пересчитывал, но через пять секунд, порядок на вверенной мне территории был восстановлен полностью, окончательно и бесповоротно.

— Я же говорил, зря вы мужики это затеяли, — усмехнулся Валера Васильев, который стоял с краю вместе с братьями Мальцевыми.

— Ничего, мы им ещё на льду завтра накостыляем, — вякнул кто-то, лёжа под лавкой.

Но тут в раздевалке появился старший тренер Всеволод Бобров и объявил:

— Я сейчас вывешу фамилии тех, для кого хоккейный сезон закончился. Завтра вместо тренировки подойдёте к администратору, будем подыскивать для вас другие команды. Страна у нас большая и везде хоккей в почёте. А ты, Витя Жлуктов, молодец, на коньках нормально кататься научим, и будет из тебя толк.

Вечером того же дня в нашей «трёшке» на общей маленькой кухне состоялся небольшой праздничный ужин. По этому поводу мы отварили макароны, зажарили их с магазинными котлетами, коту Фоксу нарезали сырые сосиски, и включили магнитофон с ритмами советской эстрады. Форму одежды на ужин решено было ограничить футболкой и спортивным трико. Для кота в этом вопросе я, Боря Александров и Володя Минеев, решили сделать исключение. Так как футболки он не имел, трико — тоже, и вообще в гардеробе у Фокса, кроме шлейки, которую он терпеть не мог, вещей больше никаких не было. Кстати эту тему в купе с прошедшей тренировкой мы как раз и обсуждали, когда раздался тревожный звонок в дверь.

Я посмотрел на своих одноклубников, на кота Фокса, судя по их растерянным физиономиям, гостей вроде бы никто не ожидал. И прежде чем подрываться бежать из кухни к входной двери я секунд десять выждал. Однако неизвестные настырно продолжали резкими трелями терзать наш бедный звонок. Поэтому, тихо выругавшись про себя, и не закончив трапезы, я всё же дверь в нашу московскую «трёшку» открыл.

— Чего так долго не впускали?! — Взвизгнула подруга «Малыша» Алёнка Сергеева, вваливаясь на тщательно вымытый пол в коридоре в грязных туфлях и с большой тяжёлой сумкой на плече. А следом в дом вошла ещё одна барышня, ростом чуть повыше миниатюрной Алёнки, тоже с сумкой, тоже в грязных туфлях, и тоже надо полагать в гости. — Это Вера. Мы с ней поступать в балет на льду будем.

— Здрасте, — поздоровалась Вера.

— Физкульт-привет, — пробормотал я, с грустью рассматривая, как стремительно загрязняется недавно вымытый Володей Минеевым коридор. — Когда вступительные экзамены?

— В июне, через месяц, мы у вас пока поживём, нужно только на счёт тренировок договориться. — Алёнка сунула мне в руки сумку и так улыбнулась, как будто она оказалась не в гостях, а у себя дома. — Проголодались мы в поезде, есть что поесть?

— Вон, пусть тебе, твой суженный ряженный готовит, — я кинул на кухню, из которой выглянули Боря Александров, Володя Минеев и кот Фокс, и добавил. — Всё, пропала квартира.

— Скажешь тоже, — хохотнула шустрая фигуристка Алёнка. — Московская квартира никогда напрасно не пропадёт.