Страница 35 из 58
Я хочу верить в то, что все еще мечтаю вернуться и избавиться от Фабио. Но проблема в том, что это ложь. Огромная ложь, которой я пытаюсь оправдать себя.
Никто не знает, что это ужасное ощущение гложет изнутри. Они не догадываются, как трудно пересиливать себя. Этот всплеск эмоций — побочный эффект. Прошел месяц, но легче не стало.
Каждый раз засыпая и просыпаясь первым делом чувствую, как давят потолок, стены. Как одежда мешает, что хочется сорвать ее. Как душит это место, как навязчивая идея — просто сбежать, одолевает меня и не дает покоя.
Никто не знает, и я должна скрывать. Если станет известно — я не выйду отсюда очень долго. Я хочу продолжить жить, хоть и понимаю, что уже никогда не смогу наслаждаться этим как прежде. Но я попробую. Теперь ничто не мешает мне работать на Фабио. Я больше не боюсь запятнать свою совесть.
Люди, с которыми мне предстоит работать — плохие. И плохие люди не пожалели меня, хотя я так молила об этом. Я тоже не стану жалеть никого. Единственное, что заглушает мою потребность снова ощутить в себе тени, почувствовать их блаженные касания, услышать голоса — это еще большая потребность взглянуть людям, сотворившим со мной такое, в глаза. Может тогда станет легче? Не знаю.
Фабио отшатнулся от меня. Его взгляд наполнился сожалением и все той же знакомой печалью. Я совсем не понимаю его. Он опасный человек. Убийца! Угрожал, но при этом говорит, что никогда бы не навредил женщине. Тогда зачем он это сделал? Почему шантажировал? Если бы я отказалась, оставил ли бы он в покое меня и Стеллу с мамой? Я могу только гадать. Хоть я очень сомневаюсь, что он бы причинил им боль, наверняка уверенной быть не могу. Какие мотивы были у Фабио я не знаю, но хочу выяснить. Он точно затеял все не просто так.
Постоянно проигрывая в голове наши первые встречи, я не могла найти ни одной детали, за которую можно было бы зацепиться. Ни одной. Он всегда был холоден и непроницаем.
— Я не святой, но прекрасно понимаю, что не должен был втягивать в это женщину. Кем бы она не была. — последняя фраза была сказана так тихо, что я едва расслышала.
— И что это значит?
Он как-то странно взглянул на меня и внимательно осмотрел с ног до головы.
— Что?
— Тогда зачем ты сделал это? Если понимаешь, что не должен был. Зачем? Что значит твоя последняя фраза?
Фабио хмыкнул и его зеленые глаза сощурились.
— Ты возненавидишь меня, если узнаешь. — вдруг заявил он и я напряглась. Что может быть еще хуже?
— Я уже тебя ненавижу, Фабио. — прошептала я, специально назвав его имя. Он всегда так делал, и от этого его слова звучали более серьезно. Может и со мной такой прием сработает?
Мои слова подействовали на него как пощечина.
— Хочешь работать на меня, Габриэлла? — его слова прозвучали серьёзно. Было видно, что он зол.
— Я хочу узнать для чего ты шантажировал меня.
— Я расскажу, но… — он замолчал, а мое терпение было уже на пределе.
— Что, но? — вспылила я.
Фабио приблизился, и я тут же почувствовала его запах. Теплый мускусный аромат свежести. Меня словно опалила жаркая волна цунами, топя под водой, лишая воздуха. Я задрала голову, чтобы взглянуть в глаза, и они сразу же погрузили в свой зеленый омут. От этой близости перехватывало дыхание, а в животе все переворачивалось. Все ощущалось так странно и было непонятно — приятно ли это, или же пугающе. Наверно два в одном.
— Раз ты так хочешь выполнить задание — хорошо. Но оно будет единственным. После ты вернешься домой и продолжишь жить с того момента, на котором остановилась. Я расскажу тебе правду в том случае, если ты сможешь получить нужную информацию от Луки. Но это не изменит того, что ты уйдешь. Навсегда и без оглядки.
Он говорил это так, будто я действительно когда-нибудь захотела бы вернуться. Раньше — точно нет. Но сейчас…
— И помни, ты выполнишь это задание только потому, что я вижу — ты еще не в себе, как бы не пыталась доказать обратное. Я виноват в этом и попытаюсь сделать все, чтобы ты смогла поправиться. Возможно, тебе станет легче, если ты направишь свою энергию и время в другое русло.
Я напряглась от его слов. Он знает? Тогда почему позволяет мне уйти из клиники? Наверно, ему просто все равно, а я слишком наивна. И глупа. Если бы было все равно, он бы не пытался загладить свою вину.
Я схватилась за голову. Мысли не давали покоя.
— Ты можешь сказать сейчас? — тяжело вздохнула я.
— Нет.
Был его ответ, и подхватив сумку с кровати, он вышел за дверь, сказав, что будет ждать меня в холе.
Я несколько раз вдохнула и выдохнула, провела пальцами по волосам и взглянула в зеркало.
Темные локоны ниспадали небрежными волнами по плечам. Глаза опухшие и болезненные не блестели как раньше. Кожа бледная, на щеках больше не было задорного румянца. На сухих губах образовались трещинки.
Я выглядела ужасно, а потому отвернулась, выпрямила спину и вздернула подбородок.
— Я снова стану нормальной. Переживу. Я не сдамся и буду бороться. — прошептала я слова, ставшие моей мантрой.
ГЛАВА 18
Почти весь перелет от Палермо до Нью-Йорка я проспала. Удобные сидения бизнес класса этому только поспособствовали. Фабио сидел рядом, но из-за перегородки между нашими местами его присутствие несильно ощущалось. Когда я ходила в туалет, видела, что он спал, выглядя при этом как мальчишка. Было смешно думать о тридцатилетнем мужчине как о мальчишке, но в тот момент я даже забылась, разглядывая его лицо с волевым подбородком, высокими скулами и манящими губами.
Манящими губами.
Как только до меня дошла вся суть моих мыслей, я, сразу же отвернувшись, умчалась. Пришлось несколько раз плеснуть себе в лицо воды, чтобы остудить горящие щеки.
Самое странное, что с нами не было Сантино. Обычно он всегда был рядом, но, когда я спросила об этом Фабио, он почему-то ужасно разозлился и грубо попросил больше не поднимать эту тему. Я послушалась. Не из-за того, что боялась его. Нет. Просто не хотела ссориться, он еще должен рассказать мне причину того, почему он нанял меня на работу.
Хотелось смеяться от абсурдности ситуации: со мной случались лишь неприятности с того самого момента, как я оказалась в Италии. Целый месяц я никак не общалась с мамой. Она, наверно, сошла с ума от беспокойства. Однако Фабио сказал, что он отправил одно единственное сообщение с моего номера, что со мной все в порядке, и чтобы она не переживала. Я вроде была благодарна ему за такой трогательный поступок, но одно сообщение? Серьезно? Можно было отправлять хотя бы по одному в несколько дней.
Ближе к ночи мы приземлились и забрав багаж, спускались на парковку.
— Я хочу увидеться с мамой. — сказала я, когда за нами закрылись двери лифта.
— Ты вольна делать то, что хочешь. Только, — Фабио остановился и пронзил меня пристальным взглядом. — Она ничего не должна знать.
Я закатила глаза.
— Иногда кажется, что ты действительно принимаешь меня за дуру. Я никогда не скажу маме, что ввязалась в незаконные дела.
Его лицо приобрело странное выражение, будто он знал какую-то тайну, а я не замечала правду. Однако Фабио так быстро принял свой обычный вид, что вероятнее всего мне просто показалось. Знаете ли, когда тебя подсаживают на какой-то только разработанный вид наркотиков, эти «просто показалось» не являются редкостью. Иногда бывает трудно отличить реальность ото сна.
Эти ублюдки вкололи мне всего несколько доз, чтобы вызвать привыкание. Зависимость. Жажда, которая разъедает все вокруг до такой степени, что в голове не остается ни единой мысли кроме той, что как попугай твердит тебе найти способ утолить ее. Обуздать зверя внутри.
Ни разу я не сорвалась. Мне просто не позволяли и мое тело было не в силах сопротивляться сну и постоянной усталости. Почти уверенна — доктор что-то давал мне, чтобы я как можно меньше бодрствовала. Потому что все прошедшие дни кажутся мне каким-то длинным сном, лишь изредка прерываемым на принятие душа, прогулки и еду.