Тишина и Покой

Встречать его сородичей нам доводилось и раньше, но они мало чем отличались от тех же пещерных скрытней. Просто бездумные монстры, бросавшиеся на нас, чтобы сожрать. Эти же двое явно обладали интеллектом. Во всяком случае второй даже немного пугал той легкостью, с которой он раскусил моего друга.

Да, отпустить гоблинов мы не могли — даже если те всем святым поклянутся никому ничего не говорить относительно нас, их мнением сородичи интересоваться вряд ли станут. Бедняг в любом случае ждет смерть, независимо от наших действий, и гоблин по имени Зил прекрасно понимал это.

Впрочем, не стоит его жалеть. Помимо людоедства, гоблины так же славились изнасилованиями, разбойными нападениями, убийством беззащитных и прочее дальше по списку классического негодяя. Так что, прости уж, маленький зеленомордый недруг…

Молочная пелена.

С посоха сорвалась белесая мутная пленка, и впрямь напоминавшая топленое молоко. Что есть высшее проявление воды? Лед, жидкость, пар? Ха! Достигая критической точки температуры, она будет всем этим!

В тишине Подземья я вдруг отчетливо услышал стук. Биение сердца маленького беззащитного существа, что отчаянно жаждало выжить. В уголках усталых от бесконечного страха янтарных глаз притаилась дикая обида на жестокий и несправедливый мир, что с самого начала не давал ему шанса. Что вообще может ждать в жизни гоблина? Что может ждать того, кто с детства не знал ничего, кроме страха?

Его отца, довольно типичного зеленомордого, склонного к насилию и разбою, убили авантюристы во время рейда. Но, что редкость для его вида, отцом он был очень хорошим, и учил сына вовсе не тому, чтобы быть убийцей. Напротив, кровожадный людоед рассказывал сыну истории о гоблинах древности, что славились отнюдь не жестокостью, а удивительной хитростью и умом. И его любящая мать, что тоже редкость в мире гоблинов, как и он сам, верила в эти сказки.

А маленький гоблин никак не мог понять, почему его сородичей все ненавидят, и почему сами сородичи всегда ненавидят его самого, и его родню, хоть и терпят подле себя. Когда остатки их клана перешли через земли Хозяйки, в жизни молодого гоблина была лишь ненависть, из которой состоял весь его мир. Ненависть и сказки отца, ныне повторяемые матерью. Сказки о железных монстрах, что служили его роду тысячи лет назад…

— Эй, ты что творишь? — испуганно отшатнулся Терми, когда заклинание пронеслось рядом с гоблином, врезавшись в стену. Жар его был столь велик, что всех нас обдало горячим паром, будто бы мы на несколько секунд оказались в суровой бане. — Эй, Сион, ты в порядке?

— Я вдруг подумал… что.. их можно.. использовать, — ответил я другу, с трудом переводя дыхание.

Сердце бешено билось, будто бы пытаясь вырваться из груди. Голова резко закружилась и грудь сдавило таким диким ужасом от осознания того, что я мог сейчас натворить, что я едва вообще дышал.

Только что я почувствовал настолько сильную эмпатию к этому гоблину, будто бы выхватил несколько кадров из его памяти. Ярких, переполненных чувствами и эмоциями несчастного. Никогда в жизни я не чувствовал такого карательного сочувствия. Из глаз готовы были водопадами сорваться слезы вместе со всхлипываниями от жалости, и я лишь из самых последних сил себя сдерживал.

Но это было только милым дополнением вслед за открывшимся предо мной фактами.

Проклятие «корона вины» активно.

Получено задание: «защитник отверженных»

Цель задания: гоблин зиллинил должен выжить

Да вы, бл#ть, издеваетесь?!

Отказ от задания невозможен

Награда: нет

4. Корона вины

Друг вежливо дождался, пока я окончательно приду в себя, но дал понять, что расспросы обязательно последуют. Только позже. Но все внезапно свалившееся на голову непонятное совсем не помогало придумать, что делать в такой ситуации.

Предстояло принять судьбоносное решение относительно наших дальнейших действий. Самое очевидное озвучил Терми:

— Уходим обратно? — спросил он меня, так и не дождавшись от меня никаких предложений.

Я молча кивнул и демонстративно наложил на нас с вором обкаст с инеем и оберегом, после чего окутался облачной аурой. Ыгурлак испуганно отшатнулся и сделал какой-то непонятный жест рукой. Скорее всего, перекрестился по своей людоедской вере.

Зиллинил же постарался принять вид, что ничего странного не произошло, но увидев своего испуганного товарища, поспешно сменил тактику, повторяясь за ним. Способности же пустотника не видели ничего, кроме ужаса. Забавно, что трясущееся от страха существо пытается притворяться, что трясется от страха. Даже звучит глупо, а ведь получается, что так оно и есть.

Терми взял поудобнее кинжал и первым полез через узкий червеподобный тоннель, проделанный корнецветом.

— Теперь вы, — пожал плечами я, кивая в сторону прохода, как только вор скрылся внутри.

На той стороне их в случае чего встретит сталь, а последним нырну я сам, закрывая зеленокожим путь к отступлению к своим. Помимо Зилла я еще не встречал достаточно разумных гоблинов, так что не удивлен глупостью их плана. И ведь главное — почти сработало! Если бы не наша благословенная невнимательность, мы бы уже оказались в лапах у каннибалов.

Зеленые ноги гоблина скрылись в каменном кармане, и я последним беспечно перемахнул на ту сторону, больно впечатываясь в нечто твердое. Что-то хрустнуло и перед глазами быстро принялась сгущаться чернильная мгла. Я попытался вздохнуть, инстинктивно обращаясь к тому единственному, что принес с собой из прошлой жизни. Но даже единожды это сделать я не успел. Второй удар пришелся точно в затылок.

Фиалковый снег. Посреди покрытого невысокой, едва достающей колен, серой травы, падали миллионы белесых снежинок. Белесых, но больше напоминавших холодные лепестки сакуры.

Серая трава росла на светло-сером песке под безнадежно темным, но при этом таким же серым небом. Было холодно, и развозящие на песке грязь осадки активно этому способствовали.

Небо над серым миром было абсолютно безлунным.

Сердце обуревали десятки мелких разнообразных чувств, которые я мог назвать единым словом — тоска. Находясь тут мне в голову даже не пришло попробовать поговорить с миром. Хотя, если это не Мельхиор, то где я? С каким миром я тут могу поговорить?

— Эй! — мой крик разнесся далеко над серым полем, всколыхнув безмолвные, темнеющие вдали деревья.

Стоило начать свой путь в их сторону, как расстояние вдруг оказалось не таким большим, как казалось поначалу. В поле этого было практически незаметно. Еще несколько десятков шагов, и вот дерево уже казалось не пятнышком в километрах пути, но вполне достижимым объектом.

Чувства скорости не появлялось и близко. Наоборот, ноги упорно вязли в мокром, покрытом снегом сером песке. В третий или четвертый раз споткнувшись на ровном месте, я зачерпнул горсть в ладонь и поразился мелкостью этой субстанции. Серый песок растекался по рукам, словно вода.

Конечная цель нисколько не помогла что-либо понять. Даже находясь под невысокими чахлыми деревцами с темно-фиолетовой листвой я по-прежнему был один и не видел даже следов присутствия разумных.

Кора была почти такой же, как и трава вокруг — идеально серой. А вот под ней розовела грибница паразитической поганки. Живот скрутило знакомой болью и послышалось громкое урчание голодного зверя. Похоже, звуки вели себя здесь тоже по-своему.

С ветвей деревьев слетела стайка ощипанных тощих птиц непонятного вида. При чем несколько из них, не сумев сделать и пары взмахов, попадала неподалеку от дерева. Одна из таких туш оказалась у меня под ногами. Смесь ворона и стервятника, или что-то еще. Мир не подсказывал, а я ничего не мог сказать о виде существа, чье крыло активно поглощали белесые черви.

Инстинктивно взмахнув рукой, я внезапно осознал, что судорожно сжимаю Волю Нефтис. Серая палка отлично гармонировала с этим миром, если не считать яркого бирюзового свечения узоров. Появившийся посох сейчас выглядел простым шестом без кристалла, но рунические символы словно бы дополняли общую картину. Как будто именно этого посоха здесь и не хватало, чтобы сложить некий узор.