Терпение лопнуло

Светка подтянула джинсы, одернула куртку и ушла, из подъезда донесся звонок телефона и Светкин голос, потом стало тихо. Рита постояла еще немного, неторопливо прошлась по квартире. Игоря нет, понятное дело, но компьютер включен, кругом неизменный бардак и грязная посуда, а на подоконнике рядом с цветущей белой фиалкой стоит пачка пельменей, они давно разморозились, содержимое пакета превратилось в кашу. Рита столкнула ее на пол, бросилась в комнату и принялась собирать свои вещи. На чемодане еще оставалась наклейка со штрих-кодом аэропорта Шарль-де-Голля, Рита наспех затолкала все самое необходимое, без чего не могла обойтись. Вызвала такси и вышла на площадку.

– Снова в отпуск уезжаешь? – прошелестели из-за соседней двери. Бледная старуха подглядывала в щель за цепочкой, белые до прозрачности пальцы дрожали на старой обивке. Рита кивнула и потащила чемодан вниз, вышла под дождь. Такси не было, хоть приложение пообещало его приезд через минуту. Две, три, пять – машины не было, Рита уже всерьез собиралась идти пешком, когда заметила обещанный «рено» у первого подъезда. Помахала – толку ноль, такси стояло там же, в прямой видимости, и водитель ее отлично видел. Поморгал фарами, но с места не тронулся, пришлось искать в сумку телефон, звонить.

– Чего? – недовольно раздалось из трубки, – я уже пятнадцать минут жду.

– Вы можете подъехать? – попросила Рита, – у меня вещи тяжелые.

– Вы подъезд не указали, – отрезал водитель, – сами идите, я догадываться не нанимался.

Пришлось топать вдоль дома под дождем, лавировать между куч грязи на дороге. Водитель открыл багажник, но и пальцем не шевельнул, чтобы помочь Рите погрузить чемодан. Она кое-как запихнула тяжеленную ношу, перепачкавшись в грязи, вытерла руки платком. Потом зашвырнула ключ от поганой квартиры в середину лужи, села рядом с водителем и поехала к матери.

Благо, было недалеко, четыре с половиной километра, если верить навигатору, ровно десять минут по часам, а заплатила будто по вип-тарифу. Водитель подождал пока Рита вытащит чемодан и поспешно смылся, оставив ее перед старой пятиэтажкой. Поднялась на крыльцо, потянулась к домофону, и только сейчас сообразила, что матери может и не быть дома, а ключей нет. Пришлось снова доставать телефон, искать номер, звонить.

– Чего тебе? – раздался недовольный родной голос, – ты знаешь, сколько времени? Я уже почти сплю.

– Мам, открой, я приехала.

Голос сорвался, Рита прикусила губу. Сил осталось только держать телефон, она всерьез опасалась, что чемодан придется оставить внизу и забрать его потом, когда-нибудь, в другой раз.

– Куда приехала? – злилась мать, – зачем?

– К тебе, – кое-как проговорила Рита, – открой, пожалуйста. Я тут внизу.

Набрала номер квартиры и нажала кнопку вызова на панели домофона. Раздались мелодичные гудки, а в телефоне послышались наоборот, прерывистые.

– Кошмар какой-то, – пробормотала мать, судя по голосу, она растерялась. – ну ладно, заходи. Ты одна? – спохватилась она, и домофон запищал, дверь открылась.

«Я одна» – Рита сунула телефон в карман плаща и потащила чемодан на четвертый этаж.

Дверь справа была уже приоткрыта, на темный пол лестничной площадки падала полоса яркого света. Колесики у чемодана подозрительно хрустнули, Рита подняла его ввалилась в квартиру. Раздался тихий треск – это чемодан впечатался в старый шкаф, стоявший впритирку к входной двери. Он уже лет десять как тут мешался, старый, мощный, натурально-деревянный, покрытый желтым лаком, громоздился почти под потолок. Проходить в квартиру требовалось только боком и никак иначе, дабы не потревожить древнего монстра, но за четыре года Рита успела забыть некоторые правила, и немедленно поплатилась.

– Осторожно! – мать в толстом халате, вся растрепанная, выскочила из кухни, – он бабушкин! Корова, не поцарапай дверку!

– Извини. – Рита вкатила чемодан в комнату справа, осмотрелась. Точно и не было этих четырех лет, тут ничего не изменилось: тот же книжный шкаф, набитый книгами, старыми, еще советскими, тот же сервант с хрусталем, яркий толстый ковер на полу, фикус на подоконнике. И тот же диван, чертовски неудобный, помнится. Рита сняла плащ и повесила в шкаф, только новый, что стоял поодаль от «мемориального». Мать недовольно морщилась, поправляла очки.

– Я так и знала, что этим кончилось. Наигрались в любовь?

Рита вспомнила, что последний раз видела себя в этом зеркале именно так, с тем же чемоданом, только выходящую, вернее, летящую на крыльях, даже вес вещей не чувствовала. Как же, Игорь тогда предложил ей снимать квартиру вдвоем, жить вместе! Вспомнила даже, что в тот день дождик шел, такой мелкий, противный в обычные дни. А тогда и на дождь было плевать, и на жару, и на динозавров, если бы такие случились по дороге. «Дура» – Рита поправила волосы, взяла телефон и машинально открыла профиль Игоря в месседжере. «Был сегодня» – имелась надпись под аватаркой, и время, полчаса назад. Но ни звонков, ни сообщений – ничего, точно чужой случайный человек в ее жизни.

– Я говорила, что он тебе не подходит, – надрывно выкрикнула мать, – но ты же лучше знаешь! И что дальше?

– Мне в душ надо, – Рита бросила телефон на диван и пошла по коридору. Мать посторонилась, шустро скрылась в своей комнате и скоро вернулась с полотенцами, бросила их на стиральную машинку.

– Иди. Есть потом будешь?

– Нет.

Больше всего на свете хотелось много горячей воды, а потом лечь в темноте и смотреть в стену перед собой. Или в потолок, или в подушку – неважно, лишь было темно и тихо. Что дальше? А фиг его знает, что дальше.

Рита закрылась, включила воду, стянула джинсы и тут взгляд упал на плитку, на небольшое цветочное панно и красиво подобранные в тон геометрические вставки. Слишком много элементов для маленькой ванной, но цвет был в точности такой же, как в той квартире, откуда пришлось сбежать полчаса назад. И тут накрыло так, что аж свет померк, обида и боль нашли выход, Рита еле успела ухватиться за бортик ванной и ревела как никогда в жизни, только в детстве, наверное. Это тогда все было как в последний раз, думала, что так больше не будет, а вот оно, вернулось. И, правда, что дальше, как жить теперь – одной, опозоренной, зная, что тот, кого считала единственным и родным, может, в эту самую минуту смеется над ней, рассказывает друзьям и близким о глупой дурехе, что вела себя как коврик перед дверью. О него только ноги вытирать, ибо коврик лишь для этого и предназначен. Не на стенку же его вешать, в самом деле…

– Иди чай пить! – донеслось сквозь шум воды, потом в дверь ванной настойчиво постучали. Потом еще раз, еще, Рита, всхлипывая, разделась и залезла под душ.

– Сейчас! – выкрикнула она, надеясь, что голос звучит спокойно. И долго, долго отмокала пот горячей водой, даже голову вымыла, точно старалась стереть весь ужас сегодняшнего дня: и ногу на рельсах, будь она неладна, и мерзкое Светкино хихиканье, и это поганое «что дальше?». Пришла в себя и первым делом, выйдя из ванной в старом материном халате, занесла номер Игоря в черный список телефона. Хотела и в месседжере заблокировать, но рука дрогнула в последний момент. Рита отложила телефон и пошла в кухню. На столе красовалась сковородка с жареной картошкой, нарезка колбасы, сыра, хлеб на дощечке, а на плите из большой кастрюли вкусно пахла тушеная курица.

– Поешь нормально, а то кости торчат, – мать положила картошку с горкой и подвинула тарелку Рите. Та помотала головой.

– Не могу, тошнит.

И, правда, подташнивало, но от вида куска курицы того же мерзко-желтого цвета. Рита отвела взгляд, зажмурилась.

– Ты беременная? – мать отшатнулась с тарелкой в руке. – Этого только мне не хватало.

– Нет, – успокоила ее Рита. – Не беременная, не волнуйся.

Не беременная, нет: хватило ума не родить от этакой скотины, как бывший. А ведь переживала поначалу, очень хотела ребенка. А Игорь все подождать уговаривал, когда своим жильем обзаведутся. Вот и дождалась.