Адриан

В 75 году Траян-младший стал, не без протекции, думается, своего уже весьма именитого отца, трибуном-латиклавием, то есть главным трибуном легиона. Такая должность открывала способному (или особо покровительствуемому молодому римлянину) дорогу к должности легата легиона, к званию сенатора. Здесь, похоже, совпали оба случая.

Подробности дальнейшей жизни Марка Ульпия Траяна-отца нам, к сожалению, не известны. Но Траян-сын знает о появившемся у него двоюродном племяннике и будет, к счастью, очень небезразличен к его семье. Родство, общие корни, не только провинциальные (Италика), но даже италийские (Траяны были родом из Умбрии, области Средней Италии, соседней с Пиценой), сыграют значительную роль как в частной судьбе новорожденного Публия Элия Адриана, так и всей Римской империи. Траяны, а вслед им и Адриан – это представители той самой общественной группы выходцев из потомков колонистских семей в римских провинциях, которые, по словам великого английского антиковеда сэра Рональда Сайма, обладали необычайной пробивной силой. Эти люди во II столетии достигнут высшей власти и обеспечат Римской империи самый блистательный, самый успешный, самый просвещённый век в её полутысячелетней истории. Одним из таких людей и суждено было стать нашему герою.

Пока же впереди у него три жизненных периода, когда он будет именоваться сначала puer (до семи лет), в следующем семилетии infans, и, наконец, семилетие, когда он достигнет зрелости – iuvenis. По-русски это справедливо было бы перевести и назвать: детство, отрочество, юность.

Итак, через какие этапы детства, отрочества и юности предстояло пройти нашему герою? Через те же, что проходили все его сверстники-римляне. В первую очередь, разумеется, римляне из благополучных семей.

Первые годы жизни римских детей проходили «In gremio ac sinu matris educari», что означало «Быть воспитанным на груди и лоне матери»[10]. На исходе первого семилетия, обычно с шести лет, начиналась учёба. Здесь надо помнить, что у римлян к обучению детей грамоте отношение было самое серьёзное даже в низших слоях общества. Степень грамотности среди собственно римского населения, включая население романизованное, была исключительно высокой. Неграмотных в Риме практически не было. Малообразованных, полуграмотных, как в любом человеческом обществе, во все времена хватало. Но полная неграмотность исключалась. Надо сказать, что до уровня распространения грамотности в Риме постримская Европа приблизится лишь спустя почти полтора тысячелетия после гибели Западной Римской империи. В Западной Европе полная грамотность населения будет достигнута во второй половине XIX века (первая европейская территория сплошной грамотности – Чехия, с 1864 года), а на востоке и юго-востоке Европы только в первой половине XX века. И во всех случаях здесь понадобились самые серьёзные усилия со стороны государства.

В Риме не было государственных программ по образованию населения. Государство воздерживалось от какого-либо вмешательства в дело просвещения народа. Со стороны государства не было ни поощрения, ни запрещения, ни даже надзора за образовательным процессом в империи[11]. Дело образования находилось сугубо в частных руках. Каждый желающий мог открыть свою школу, стать учителем. Для этого не требовалось никаких разрешений, полностью отсутствовали любые формальности. И вот при всём этом в Риме естественным образом сложилась трёхступенчатая система образования, для той эпохи замечательно эффективная и, главное, встречающая полное общественное понимание.

Как же она функционировала на практике? Первая ступень, в современном понятии начальное образование, носила название ludus. Это слово имеет много значений. Оно может означать игру, забаву, но важнейшее его значение – именно начальная школа. Ludus возглавлял ludi magister. Он, как правило, принадлежал к низшим слоям общества, очень часто таковыми были либертины (вольноотпущенники). Непосредственным обучением занимался собственно учитель, именовавшийся grammatist, он же literator. «Литератор», понятное дело, не от слова «литература», но от слова litera – «буква». В таких школах занимались вместе мальчики и девочки. Женская грамотность в Риме не отставала от мужской. Специальных школьных помещений не существовало. Ludi magister находил для занятий места на площадях, в портиках, в общественных садах, на набережных. Обучение, разумеется, было платным, но при этом общедоступным по цене. Люди зажиточные, выходцы из семей почтенных, представители знати в такие школы детей своих, понятное дело, не отдавали. Их отпрыски занимались на дому, где их учил literatus или paedagogus. Обычно это был образованный раб. Справедливо будет полагать, что маленький Публий не бегал на учёбу в какой-либо портик, но занимался с домашним учителем. Судя по результатам, тот был знающим и в ребёнке встретил прекрасного ученика.

Чему же учили в той школе? Читать, писать и считать. Заучивали наизусть некоторые стихи и тексты, имевшие нравоучительный смысл. В стихах чаще всего звучали строки Вергилия, из нравственно-поучительных изречений привлекались в основном те, что составил знаменитый Марк Порций Катон Старший. Собственно, в этом и заключалось первоначальное обучение.

Следующая ступень была много серьёзнее. Руководил образованием грамматик, и это была уже настоящая shola (школа). Здесь помимо родного латинского самым тщательным образом изучался греческий язык. По-настоящему образованный римлянин обязан был владеть «божественной эллинской речью» не хуже, чем родной чеканной латынью. Потому-то в имперское время в школах грамматиков существовали особые преподаватели для каждого языка и каждой литературы отдельно. Преподавание языков и литератур велось основательно и давало отличные результаты. Каких римских и греческих авторов изучали в первую очередь? Из родных читали Ливия Андронника, Квинта Энния, Гнея Невия, Катона Старшего, Плавта, Теренция. Надо было непременно знать корни своей культуры! Затем переходили и к тому, что мы называем «классикой»: читали Тита Ливия, Гая Саллюстия, Вергилия, Горация, Овидия. Во времена детства Адриана читали также Лукана, Публия Папиния Стация. Параллельно шло углублённое постижение классики греческой.

Важнейшее внимание, разумеется, уделялось Гомеру. Знание «Илиады» и «Одиссеи» для образованного римлянина должно было быть столь же совершенным, сколь и для учёного эллина. Подробнейшим образом, с помощью поэм того же Гомера, в меньшей степени Гесиода, изучалась греческая мифология. Из более поздних авторов читали Менандра, славного создателя новоаттической комедии вослед староаттической комедии Аристофана, басни Эзопа, лучшие образцы лирической поэзии как эпохи классической Греции, так и эпохи эллинизма. Любопытно, что учить греческий язык и познавать греческую культуру ученики грамматика начинали раньше, чем углублённо изучать родную латинскую речь и читать римскую литературу[12]. Это было и справедливо, и разумно: эллинская цивилизация не просто предшествовала римской, её благотворное воздействие и сделало со временем цивилизацию латинскую равноценной греческой, а в чём-то и ушедшей далеко вперёд.

Форма обучения в школе грамматика была следующей: большую часть времени занятий учитель говорил сам[13]. Ученики старательно записывали его лекции на своих табличках. Это развивало умение не только конспектировать речь грамматика, но и выделять в ней главное. Самим ученикам слово предоставлялось нечасто, хотя вопросы задавать им, разумеется, разрешалось. Мы, к сожалению, не знаем, какие вопросы своему грамматику задавал юный Публий. Кстати, грамматиком его, возможно, был знаменитый Квинт Теренций Скавр, автор дошедшего до нас трактата «Об орфографии» и объёмного учебного пособия «Грамматика», увы, до потомков не дошедшего[14].

10

Тацит. Диалог об ораторах. 28.

11

Гиро П. Частная и общественная жизнь римлян. СПб., 1995. С. 83.

12

Там же. С. 85.

13

Там же.

14

Birley A. Hadrian: the Restless Emperor. London; New York, 1997. Р. 16.