Страница 23 из 42
Понимая, что молчание затягивалось, я предложила отдохнуть первой. Моим аргументом было объяснение того, что эльфам для отдыха достаточно всего четырех часов, тем более что они не спали, а впадали в транс; весьма чутко медитировали. Затем я могла бы стеречь сон людей и следить за костром.
Возражений не последовало.
Когда я проснулась, костер уже горел, а Сфинкс и Гулльвейг сидели друг напротив друга через него, грелись и дремали. Я улыбнулась, поднялась на ноги, потянулась и отошла к ближайшему дереву. Заметив это, Гулльвейг молча принялась раскладывать спальный мешок. Она выглядела измотанной и хоть и не доверяла мне, после уже привычного для меня жеста руками у груди, она легла. А вот Сфинкс смотрел на меня через пламя костра довольно пристально. Я усмехнулась и постучала по дереву. Через пару секунд на мое плечо опустился сыч и взъерошил перья с тихим «у-ху-у». Я ласково почесала своего пернатого друга под клювом и обратилась к Сфинксу довольно тихо:
– Не бойся, отдыхай. Все будет хорошо.
Он услышал меня и доверился.
Около шести утра я с любопытством стала наблюдать за тем, как люди просыпались. Теперь я могла видеть это отчетливо и решила не упускать такой шанс, даже несмотря на то, что на лице Сфинкса все еще был грим. Как оказалось, в плане пробуждения раса людей ничем не отличалась от прочих.
– Лучше не делай так больше, – с такими словами встретил меня Сфинкс.
– И тебе доброе утро, – хихикнула я и отсела.
– Что это у тебя на голове? – спросил он, садясь.
– Белка, разве не видно? – ответила Гулльвейг и потянулась, после чего, будто опомнившись, посмотрела на меня, склонив голову на бок. Пару раз удивленно хлопнув глазами, она спросила, – ой, правда, что ли?
– Ага, это мой друг. Он сказал мне, что вокруг все тихо, и никаких прочих двуногих кроме нас не наблюдается.
Я улыбалась, на душе было легко. Правда, люди рядом со мной не разделяли моих чувств. Сейчас они выглядели так же, как я в их среде – в городе.
– Раз так… что вы все-таки там без меня обсуждали? – через какое-то время снова спросила Гулльвейг, перекусывая около тлеющего костра.
– Ничего особенного, – ответил Сфинкс со вздохом, делая то же самое. Понимая, что сейчас не отвертится, он пояснил кратко. – Эта сумасшедшая эльфийка предложила мне помощь в расшифровке дневника того убитого на площади человека.
– Кем тебе был тот бедолага? – мягко спросила Гулльвейг.
– Это уже неважно…
– И как, дневник успешно перевели?
– Расшифровка не понадобилась, – пожал плечами Сфинкс.
– Тогда о чем там говорилось? – не унималась Гулльвейг.
В ее голосе я чувствовала те же нотки, что были и у меня, когда я выпытывала у Сфинкса больше информации еще тогда, в комнате.
– О том, что группировка разбойников под названием «Клык» добывает рабов и поставляет их в Бедфордию для экспериментов, – мрачно сказал Сфинкс.
– Для экспериментов?! Для каких?! – Гулльвейг побледнела.
– Для разных, наверное.
– Ты – один из них? – спросила я Сфинкса, сопоставляя в голове все, что успела увидеть в подземелье под шахтой Бриджа.
Он посмотрел на меня исподлобья.
– Можно и так сказать. – После, словно что-то вспомнив, он вздернул голову и сузил глаза. – Лучше скажи, зачем тебе моя кровь?
– Не понимаю, о чем ты, – снова попыталась ускользнуть от ответа я.
– Не думай, что нюх вервольфа легко одурачить.
«Вот, значит, кто ты», – подумала я, оценивающе оглядев Сфинкса.
Я еще никогда не встречала вервольфов и знала о них немного; лишь то, что они являлись одним из вариантов ликантропии и называли свое состояние проклятием.
Между тем, Сфинкс продолжал:
– То, что ты хранишь в своей сумке, может быть опасно для тебя. Я предлагаю тебе сейчас же добровольно вылить мою кровь.
Такого тона от Сфинкса я еще не слышала: словно сталь вскрывала плоть. Здесь была и угроза, и предупреждение и даже… своеобразная забота.
Я не стала лезть на рожон и спрашивать что-то в духе «или что?». Это казалось неуместным. И тут я кое-что придумала.
– Хорошо, – как ни в чем не бывало сказала я и достала из сумки склянку, демонстративно показав ее и Гулльвейг, и Сфинксу. Последний явно не ожидал такой быстрой реакции. – Я вылью, но в обмен я хочу услышать от тебя одно обещание.
– Какое? – спросил Сфинкс настороженно.
– Ты сказал достаточно, чтобы стало кое-что понятно. Это меня и заинтересовало. Но ты ведь желаешь как-то что-то исправить, что-то сделать или, скажем, отомстить, так? – Сфинкс подумал немного и кивнул. Тогда я продолжила. – Пока это не случится, я буду следовать за тобой. Вот, мое условие.
Сфинкс смотрел мне в глаза, и я отвечала тем же. Вокруг него снова не было никаких нитей, – даже намека! Но на нем для меня сошлось слишком много другого: магические эксперименты, любопытные мне еще с Дома, тайны этого острова, для разгадок которых я на него и прибыла по зову животных, а также внимание моего Покровителя. Нечитаемый, он стал интересен со всех сторон.
– Везде и всегда только за мной следовать не нужно, но в целом да, я согласен, – ответил мне Сфинкс и протянул руку.
Я пожала ее, потому что видела, как это делали. Так вот, значит, как скреплялись обещания. Как торговые сделки! Мне так это было нужно, что я даже позабыла о маленьком секрете своего тела…
Не имея привычки бросать слова на ветер, я незамедлительно выполнила свою часть уговора, промыв склянку водой из бурдюка.
Возможно, я неверно поняла своего Покровителя. Но в любом случае, теперь я могла быть рядом со Сфинксом какое-то время. От осознания этого пару раз стукнуло сердце, напоминая о том, как оно тяжело. Было когда-то. Но сейчас от его биения, почему-то, стало тепло. Правда, предательски заныл давно забытый шрам на груди, перекрывая все крупицы приятных ощущений. Давно он не болел…
– А что насчет тебя? – спросила Гулльвейг, обращаясь ко мне. – Твое тело холодное, ведь правда? – она посмотрела на Сфинкса, ища подтверждения ее слов. Тот кивнул, оглядев свою ладонь, которой только что пожал мне руку, а затем внимательно посмотрел на меня. Тогда Гулльвейг продолжила. – Из твоих ран практически не сочилась кровь, когда я их обрабатывала. Мы сперва даже подумали, что ты погибла от того огненного заклинания. Твое сердце остановилось! Только остыть труп так быстро не мог, да и на какое-то время ты стала… как бы это…
– Вы оба это видели? – спросила я настороженно. Не уточняя, о чем я, и Сфинкс и Гулльвейг синхронно кивнули. Их вид был таким, что необходимость в уточняющих вопросах отпала сама собой. – А мои раны?.. Оба?
– Только я, – призналась Гулльвейг.
Я глубоко вдохнула и протяжно выдохнула. При нынешних условиях мне не отвертеться, ведь иначе членство в группе было неудобно. Принявшись думать, как бы обойти прямой ответ на логичный вопрос, я спросила:
– Тогда скажите, это не я стала причиной пожара в городе?
– Нет, – тут же ответил Сфинкс.
– Там было много огня, – уточнила Гулльвейг. – Заклинатель с крыши сотворил мощную магию…
Я вздохнула и не стала допытываться. В конце концов, я с таким уже сталкивалась, правда, в лесах.
– То, кем я стала в том переулке – это не совсем я, и я не помню ничего, что делаю в таком облике. – Немного помедлив для большей выразительности, я вспомнила о балансе между Планами и сказала, прикрывшись этим. – Я опасаюсь, что если скажу больше, то это может привести к серьезным последствиям.
– Это одержимость? – Спросила Гулльвейг.
В ее голосе звучало желание помочь, но Сфинкс понял это как-то по-своему.
– У всех нас есть свои секреты, – сказал он уже знакомую мне фразу, оборвав дальнейшие попытки Гулльвейг расспрашивать меня.
– Ага, как и тот, откуда у тебя это странное кольцо, на котором еще и печать! Оно вообще по праву твое, и что это было там, в том доме?
Гулльвейг почему-то злилась. Возможно, ей доставлял дискомфорт тот факт, что она оказалась рядом с колдуньей, которая могла спалить все вокруг и не вспомнить этого и вервольфом, который… а вот тут загвоздка. Но лимит вопросов в адрес Сфинкса уже был исчерпан на сегодняшнее утро, – это было видно по нему.