Страница 6 из 11
Больно, отвратно, мерзко.
Я чувствую, как под мою кофту забираются чужие руки, и в этот момент начинаю орать так истошно и громко, что у самой едва ли ушные перепонки не лопаются.
– ААА! Не надо! Не надо!
– Тихо. Не ори!
Мое тело, словно неваляшку, тут же отрывают от стола, и я чувствую, как мой рот и нос закрывают чьи-то лапы, в то время как второй урод подходит, и расстегивает свою ширинку. Боже, да они тут меня вдвоем поиметь хотят, сволочи!
– Не рыпайся. Поработай лучше ротиком, киска.
Из ног уходит вся сила, и я просто цепенею от страха. Нет. Только не так! Не позволю. Я брыкаюсь, как умалишенная, и ору даже с закрытым ртом, пока один из них не ударяет меня по лицу. Больно, сильно, обжигающе.
Ручка двери дергается, и эти твари поворачивают головы, но даже не думают отпускать меня. Они просто затихают. Шепотом лишь говорят, переглядываясь.
– Молчать, сука, не то навешаем висяков тебе.
Я едва ли успеваю глотнуть воздуха, когда рука этого урода немного ослабляет хватку.
– Ушли?
– Молчи. Закрыто тут. Ключ только у меня.
Слышу нотку страха в их голосе. Опера думают, что тот, кто пытался войти, ушел, но уже в следующий миг дверь резко распахивается. Кажется, не только у них был ключ.
Цепкие руки тут же отпускают меня, и я точно кукла, сваливаюсь на пол на колени.
Съеживаюсь вся, представляя, как выгляжу. С задранной кофтой, в слезах, и взъерошенными волосами.
Из губы снова сочиться кровь. Чувствую привкус металла. Да ладно! После прошлого раза же еще не зажило. Черт.
– Что здесь происходит, лейтенанты?
Стальной голос разрывает возникшую тишину. Я невольно ближе подбираюсь к холодной стене, прикрываясь руками, когда вижу, КТО стоит на пороге.
Ох, мамочки. Это же тот самый майор! И, кажется, сейчас он недоволен.
Прикидываться мертвой уже поздно. Он прекрасно меня видит прямо сейчас, и его взгляд какой-то уж больно злой.
Сглатываю от страха. Этот майор еще страшнее оперов будет, и сильнее их так уж точно.
Вот теперь я и правда попала.
***
– Мы допрос проводим, товарищ майор.
– Трахая эту малолетку, вы допрос проводите?
– Да мы не трогали ее. Так…припугнуть.
– На хер вышли отсюда! Отстранены на неделю. Оба. Пугальщики, блядь.
Голос такой командный, что закрыться от него хочется. Он басит, как гром, и чертовски пугает меня.
Обхватываю колени руками. Бежать все равно некуда. На запястьях так и гремят наручники. Чувствую себя кроликом среди львов, которые сейчас будут им лакомится.
– Ключи и дело ее сюда, живо.
Майор забирает из рук оперов папку с моим делом, открывает ее, и быстро пробегается взглядом по бумагам.
Вздрагиваю, когда закрывается дверь допросной, и теперь я остаюсь наедине с этим взрослым мужиком. Сглатываю. Что-то мне еще страшнее стало.
Осторожно поглядываю на него. Черные начищенные ботинки, брюки, рубашка расстегнута с закатанными рукавами. Кителя сейчас нет. Высокий, плечи широченные, а под одеждой бугрятся мышцы.
Этот следователь точно сильнее тех оперов будет, да и звезд у него на погонах в разы больше. Начальник что-ли? Похоже, да.
Сглатываю. А он точно мент? Больше похож на какого-то бойца.
– Что ты жмешься там? Вставай.
Ой! Это мне. Бросает, и даже не смотрит в мою сторону.
– Мне и тут хорошо.
Вздрагиваю, когда майор бросает папку с документами на стол, и теперь уже сам подходит ко мне.
Он смотрит на меня свысока, точно на щенка беспризорного, а мне до чертиков страшно. Если такой ударит, я же уже не встану.
– Руки.
Я аж рот приоткрываю.
– Что?
– Руки давай сюда.
Пока я соображаю, мужчина наклоняется, быстро перехватывает мои запястья огромной рукой, и одним щелчком расстегивает наручники, забирая их себе. На то, что от его близости я сильнее в стену от страха вжимаюсь, кажется, вообще не реагирует.
От его прикосновения я аж замираю. Лапище это ведмежье, а не рука! Да и в целом, майор уж больно крупный какой-то, точно боец тренированный. Такой раздавить одним пальцем может, и не екнет у него ничего.
А еще от него пахнет чем-то. Сигаретами и кажется, цитрусом. Такой холодный и одновременно свежий запах. Приятный.
– Ай…блин!
Шиплю, растирая пальцами ранки. Кожа горит уже просто! И вижу, что покраснела. Сволочи.
– Села за стол.
Тон просто гробовой. Таким только с зеками говорить, ну он, наверное, привык. Брр…
Майор молча садиться за стол. Я тоже подлезаю, и усаживаюсь напротив него. Как-то мне не по себе, когда он рядом. Хочется свалить, да вот только дверь закрыта. Не сбежать от него. Проклятье.
– Ну и че, ты, типа, теперь меня допрашивать будешь?
– Не ты, а “вы”. Для тебя я Огнев Олег Игоревич, и повежливее, если не хочешь сидеть в обезьяннике до посинения.
Он смотрит на меня прямо, и говорит это очень строго.
Невольно руками себя обхватываю. У этого Огнева на лице ни одной эмоции. Вообще ничего. Я не пойму, он типа, сейчас зол, угрожает мне, или всегда просто такой?
Вообще не читается то, о чем он думает. Как камень.
Нервно перебираю пальцами свои длинные волосы. Как же свалить отсюда, как…
Замечаю, как этот мент достает из папки чистый лист бумаги и ручку. Смотрит на меня прямо, а я…на руки его пялюсь. Загорелые, грубые, крупные. Сетка вен тянется от локтевого сгиба до самых кистей, делая их такими страшными и завораживающими одновременно.
У майора короткая стрижка, на шее вена медленно пульсирует, а из расстегнутой верхней пуговицы рубашки выглядывают его темные волосы на груди.
Сглатываю. Что-то мне неспокойно с ним. Совсем неспокойно.
Рубашка от бурящихся мышц на Огневе сидит в упор. Там же не только руки и грудь, но и спина такая же натренированная, будто он по сотне подтягиваний делает в день. Ой, мамочки…
– Имя, фамилия.
Теряюсь тут же перед ним, хотя обычно я собрана, и легко ориентируюсь в любой ситуации, даже самой дерьмовой.
– Ээ…Мурка.
– Еще раз такой бред вякнешь, приложу башкой о стол. Настоящее имя. Живо.
Сглатываю. Что-то мне страшно. Похоже, я попала к серьезному менту. Начальнику. С таким шутки плохи. Он точно не пугает. Говорит серьезно, спокойно, предупреждает.
– Василиса Калинина.
– Лет тебе сколько?
Молчу. Если скажу, что совершеннолетняя, думаю, проблемы мои станут похуже.
– Вздумаешь врать, получишь по шапке.
После этого заявления желание врать этому менту о возрасте отпадает само собой. Такой если двинет, я уже не встану.
– Восемнадцать.
– Давно работаешь?
– В смысле?
– Как долго воруешь?
– Я не ворую! Тогда вообще, случайно вышло. Я просто…просто, не в ту сумку полезла, я думала, она моя!
– Не ври мне.
– Я не вру!
Вижу, как майор губы серьезно поджимает, и продолжает что-то быстро записывать в эти свои документы.
Становится жутко. Он же сейчас любой висяк на меня повесить сможет, если ему что-то не понравится!
– Родители есть?
– Нет.
– Опекуны?
Прикусываю губу. Сказать правду – еще чего!
– Нет.
Огнев молча достает сигареты, и закуривает, бесцеремонно выдыхая дым, попадающий прямо на меня.
Рот тут же наполняется слюной. Я тоже курить хочу, но у мента этого проклятого не стану просить. Еще чего.
– Еще раз мне соврешь, я позову тех оперов, что тебя допрашивали, чтобы они закончили начатое. Они тебя выебут, а после ты признаешься не только в том, что стащила кошелек.
От его спокойного тона, прямоты и грубости дыхание спирает.
Сволочь. Гад. Ненавижу!
– Есть. Отчим, но он на работе! В отъезде. Его нет. Надолго уезжает.
– Адрес, где живешь.
Он спрашивает, смотря прямо на меня, и я понимаю, что если сдам, где ночую, сделаю себе проблему. Огнев же найдет меня, вдруг чего. Будет знать, где я живу, и отчим тоже узнает, что у меня с ментами проблемы теперь.