Крепость Жемчужины

– Элрик! Последние врата! Мы почти добрались! Держись, принц Мелнибонэ! Пока тебе удавалось сохранять мужество и изобретательность. Теперь от тебя потребуется еще чуть больше прежнего, и ты должен быть готов к этому!

И тут Элрик начал хохотать. Он смеялся над собственной судьбой, над судьбой Священной Девы, над судьбой Аная и Оуне. Он смеялся, вспоминая Симорил, которая ждет его на острове Драконов, не зная даже, жив он или мертв, свободен он или обращен в рабство.

И когда Оуне снова закричала на него, он рассмеялся ей в лицо.

– Элрик! Ты предаешь нас всех!

Он прекратил смеяться и тихо, почти торжественно, сказал ей:

– Да, моя госпожа, ты права. Я предаю вас всех. Ты разве не знаешь? Моя судьба – предавать!

– Но меня-то ты не предашь, мой господин! – Она отвесила ему пощечину. Она ущипнула его. Она пнула его ногой. – Меня ты не предашь. И Священную Деву не предашь!

Он испытал сильнейшую боль, но не от ее ударов, а от собственного разума. Он издал крик, а потом начал рыдать.

– Ах, Оуне, что со мной происходит?

– Это же Фаладор, – просто сказала она. – Ты уже пришел в себя, принц Элрик?

Лица по-прежнему что-то тараторили ему со скалы, в Воздухе все еще жило все то, чего он боялся, все то, что он так не любил в себе.

Он дрожал. Он не мог встретиться с ней взглядом. Он понял, что рыдает.

– Я Элрик, последний в мелнибонийском королевском роду, – сказал он. – Я видел немало ужасов и искал расположения Герцога Ада. Почему же я боюсь сейчас?

Она не ответила, а он и не ждал от нее ответа.

Бот вибрировал, его раскачивало, он то вздымался, то падал.

Внезапно Элрик успокоился. Он взял Оуне за руку, выражая ей тем самым свою любовь.

– Кажется, я снова стал самим собой, – сказал он.

– Вот они – врата, – сказала королева Су, стоявшая у них за спиной. Она снова крепко держала румпель, а другой рукой указывала вперед. – Вот земля, которую вы называете Безымянной землей. – Теперь она говорила ясным языком, а не загадочными фразами, какие слетали с ее губ с того момента, как они встретились с ней. – Там вы найдете Крепость Жемчужины. Она не может радоваться вашему появлению.

– Кто? – спросил Элрик. Вода снова успокоилась. Они медленно двигались в направлении огромной алебастровой арки, края которой были украшены листьями и травой. – Священная Дева?

– Ее можно спасти, – сказала королева Су. – И, я думаю, это можете сделать только вы вдвоем. Я способствовала тому, чтобы она оставалась там в ожидании спасения. Но большего я не могу сделать. Понимаете, я боюсь.

– Мы все боимся, моя госпожа, – с чувством сказал Элрик.

Бот подхватили новые потоки, но движение его еще замедлилось, словно он не желал входить в последние врата царства Снов.

– Но я ничем не могу помочь, – сказала королева Су. – Я могла бы даже организовать заговор. Это были те люди. Они пришли. Потом пришли новые. После этого было только отступление. Жаль, что я не знаю таких слов. Вы бы их поняли, будь они у меня. Ах, как здесь тяжело!

Элрик заглянул в ее измученные глаза и понял, что она в этом мире большая пленница, чем он или Оуне. Ему показалось, что она страстно жаждет бежать отсюда, и удерживает ее только любовь к Священной Деве, призвание защищать. И в то же время она, несомненно, была здесь задолго до появления Варадии.

Бот уже вошел под алебастровую арку. Воздух здесь был солоноватый, приятный на вкус, словно они приблизились к океану.

Элрик решил задать вопрос, который вертелся у него на языке.

– Королева Су, – сказал он. – Ты мать Варадии?

Боль в ее глазах стала еще заметнее, и женщина в вуали отвернулась от них. Голос ее был рыданием боли, и Элрика потрясло его звучание.

– Кто же это знает? – воскликнула она. – Кто знает?

Часть третья

Глава первая

При дворе Жемчужины

И опять Элрик испытал это странное чувство – ландшафт перед ним показался ему знакомым, хотя он и не помнил, что видел что-либо подобное. Бледно-голубой туман поднимался над кипарисами, финиковыми пальмами, апельсиновыми деревьями и кленами, чьи кроны тоже имели бледно-зеленый оттенок. На поросших травами лугах то здесь, то там виднелись скругленные белые камни, а вдалеке – снежные пики гор. Возникало ощущение, что этот пейзаж написан художником, владеющим самой отточенной техникой, самыми тонкими кистями. Это было райское видение, и к тому же совершенно неожиданное после безумия Фаладора.

Королева Су, ответив на вопрос Элрика, пребывала в молчании, и между ними троими установилась какая-то особая атмосфера. Но невзирая на всю неловкость ситуации, Элрик наслаждался миром, в который они попали. Небеса (если только это были небеса) были полны перламутровых облаков, слегка окрашенных в розовое и желтое; из видневшегося вдалеке дома с плоской крышей поднимался тонкий дымок. Они оказались в озерце, наполненном спокойной, сверкающей водой, и королева Су сделала жест, означавший, что пора покинуть бот.

– Ты пойдешь с нами в Крепость? – спросила Оуне.

– Она не знает. Я не знаю, разрешено ли мне, – сказала королева, надвинув капюшон на глаза над вуалью.

– Тогда я с тобой прощаюсь. – Элрик поклонился и поцеловал мягкую руку женщины. – Я благодарю тебя за помощь, моя госпожа, и надеюсь, что ты простишь грубость моих манер.

– Да, прощен.

Элрик поднял глаза, и ему показалось, что королева Су улыбнулась.

– Я тоже благодарю тебя, моя госпожа. – Голос Оуне был исполнен теплоты, словно она говорила с человеком, с которым могла поделиться самой сокровенной тайной. – Ты знаешь, как нам попасть в Крепость Жемчужины?

– Вот кто знает. – Королева указала на домик вдалеке. – Прощайте, как ты говоришь. Вы можете ее спасти. Только вы.

– А еще я благодарен тебе за уверенность, – сказал Элрик. Он чуть ли не весело шагнул на траву и последовал за Оуне, которая направилась через поле к дому. – Какое облегчение, моя госпожа. Вот уж в самом деле ничуть не похоже на землю Безумия!

– Да, – ответила она, но в голосе ее послышалась какая-то настороженность, а ладонь легла на рукоять меча. – Только помни, принц Элрик, что в разных мирах безумие принимает самые разные формы.

Он не позволил ее настороженности испортить ему настроение. Он был полон решимости вернуть себе всю свою энергию, готовясь к тому, что ждало их впереди.

Оуне первая подошла к дверям белого домика.

Перед домом две курицы рылись в земле; к бочке была привязана старая собака, которая посмотрела на них, подняв седую морду, и усмехнулась; пара короткошерстых котов вылизывали свою серебристую шерстку на крыше над окном. Оуне постучала, и дверь тут же открылась. В проеме стоял Высокий, миловидный молодой человек, на его голове красовался старый бурнус, а сам он был облачен в легкий коричневый халат с длинными рукавами. Казалось, он был рад посетителям.

– Приветствую вас, – сказал он. – Меня зовут Шамог Борм, в настоящее время я в ссылке. Есть ли какие хорошие вести из дворца?

– Боюсь, мы не знаем никаких новостей, – сказала Оуне. – Мы путешественники, и мы ищем Крепость Жемчужины. Она далеко отсюда?

– В сердце тех гор. – Он махнул рукой в сторону снежных пиков. – Не перекусите со мной?