Жена-беглянка

А вот вылить на голову лимонад будет в самый раз. Я вытерла руки салфеткой и потянулась к стакану.

— Я очень хотел тебе верить, — продолжал Мэт, не подозревая, что рискует стать жертвой страшного преступления. — Но каждый раз факты вынуждали сомневаться. Вдруг передо мной гениальная притворщица? Ты была чертовски убедительна в роли Моны Даймер. И я разозлился. Не на тебя — на себя. Думал, что ошибся в тебе, а я давно не ошибался в женщинах.

Нет, пожалуй, лимонадом тут не обойтись. Я огляделась. Шкафчики, ящики. Может, чайник? Или турка. О, тостер!

— Что-то ищешь? — предупредительно осведомился Мэт.

— Что-нибудь тяжёлое. Стукнуть по твоей самодовольной голове.

— За что?

Вот кто умеет притворяться невинным.

— За то, что много о себе воображаешь. И за то, что считаешь, будто я не умею целоваться.

Мэт улыбнулся, как кот, которого поманили миской жирной сметаны.

— Хочешь доказать обратное?

Это был поцелуй со вкусом сыра, сладкого перца и лимонной воды. Как по мне, очень неплохо приготовленный. То есть исполненный. И с моей стороны — тоже!

— Это было достойно, — согласился Мэт. — Но пару моментов стоит подтянуть.

Я шутливо стукнула его по плечу. Он удержал мою руку.

— Знаешь, я понял, что всё ещё страшно голоден. Я голодал три месяца. И парой кусков, — он отодвинул пиццу в сторону, — не наемся. А ты?

Под его взглядом, наполненном тёмным хмельным мёдом, по телу прошла сладкая дрожь и осела тяжестью на самом дне… точно по адресу. Было приятно, неловко, волнительно, чуточку тревожно.

И с каждой секундой это ощущение росло.

Чего он ждёт — пока я запаникую и запрусь в ванной?..

— Ты не против устроить брачную ночь, не дожидаясь собственно ночи? — осведомился Мэт низким искушающим голосом, при этом очень терпеливо.

А вот у меня голос куда-то пропал.

— Ещё день, — сглотнула, собираясь с силами. — Но… я не хочу начинать семейную жизнь с отказа от исполнения супружеского долга.

Мэт настороженно замер.

Испугался, что я опять уступаю давлению?

А я сделала то, чего сама от себя не ожидала… Подмигнула ему.

И всё вопросы разом отпали. Всё-таки язык жестов — гениальная штука. Одно движение веком, а сколько смыслов. И какой эффект!

Пока мы, обнимаясь, целуясь и теряя одежду, перемещались в сторону спальни, я набралась дерзости пошутить, что провела ночь, как бедная родственница. Имею право проверить, удобна ли постель в моём новом доме. Как хозяйка!

— Просто обязана, — заверил Мэт, мягко опрокидывая меня на эту самую постель.

О-о…

Я думала, в прошлый раз было хорошо.

Да я понятия не имела, что такое хорошо!

Увидеть звёзды ночью может всякий. А вот днём, да не единожды… Не зря говорят, что орки неутомимы, а эльфы крайне изобретательны.

Мэт шептал о золотом зареве в моих глазах, а я… стонала? Не могу поверить! Это точно я?..

К тому времени, как небо усеяли настоящие звёзды, мы оба были, как обмякшие моллюски на берегу. Лежали, переплетясь щупальцами, смотрели на городские огни, сияющие ярче звёзд — и продолжали разговор, прерванный "голодным бунтом" Мэта.

Я будто листала колдовской гримуар, открывая тайну за тайной.

Мэт рассказал, что Тадеуш Геллерт, счастливый обладатель молодильного яйца, всё-таки решился отнять жизнь, остановив выбор на своей старшей сестре, которой врачи давали от силы год — немногим меньше, чем ему самому. Наследственный недуг, ничего не поделаешь. "Она всё равно обречена, — оправдывался Геллерт на допросе. — Я лишь хотел, чтобы её смерть не была напрасной".

Когда не в меру находчивого господина брали с поличным, он плакал, каялся, а под шумок расколотил чудо-яичко и успел слизнуть половину — вместе со скорлупой. Тем самым урвал себе лет семь отменного здоровья, которые проведёт, наслаждаясь уютом тюремной камеры.

Остатки яйца отдали несостоявшейся жертве, и врачи сообщили, что госпожа Франтишка Геллерт идёт на поправку.

Мэт сразу понял, кто отправил предупреждение. Это стало ещё одним аргументом в мою пользу. Если я так испугалась за родных Геллерта, которым, может, ничего и не грозило, значит, ни в чём серьёзном не замешана. Просто Талхары меня чем-то прижали…

— Я не должен был отпускать тебя после диверсии, — вздохнул Мэт. — Но так надеялся найти хоть какие-то улики по горячи следам.

Он поморщился, будто от горькой редьки, и приступил к объяснениям.

Изначально его личные "розыски" были связаны с семейными делами и Талхаров не касались. Пока однажды детектив не сообщил, что Эдмунд Даймер, младший брат Мэта, развлекается на закрытых вечеринках в компании Эла Талхара.

Мэт давно взял за правило проверять все сомнительные контакты брата. А тут ещё нюанс: на приёме Эдмунд и Эл повели себя так, словно до того дня знать друг друга не знали.

Кроме прочего, Мэт заинтересовался "Кроличьей норой".

Заброшенное заводское здание неподалёку от "Осей и шестерней" Талхаров долго не находило покупателей. Высокая цена, большие затраты на восстановление. Но в один прекрасный день его купил Эл — от имени группы соинвесторов. Развалину во мгновение ока починили, разукрасили и превратили в модный клуб.

Детектив нашёл подходы к одной из работниц, которая согласилась провести Мэта в контору хозяина и показать дверь в загадочный подвал, куда имели доступ только доверенные люди Эла. Тайную операцию назначили как раз на тот вечер, когда мы с Марленой собрались в "Кроличью нору".

На этом совпадения не закончились. В клуб принесло Эла, он засел в конторе и уходить не собирался. Тогда Мэт послал свои планы к магическим предкам и отыскал меня.

У нас были все шансы встретить утро на пятьдесят втором этаже. Но работница клуба сообщила, что хозяин вышел в зал. После этого к делам он обычно не возвращался, а проводил остаток ночи в приватном кабинете с какой-нибудь красоткой.

И Мэт решил воспользоваться шансом.

— Как кот, погнавшийся за двумя мышами, — усмехнулся он. — Есть у нас в Джеландии такая присказка.

В темноте Мэт надел личину. Они с работницей клуба притворились влюблённой парочкой, ищущей уединения, а детектив остался караулить у дверей.

— Мик Пик! — осенило меня. — Вот кто твой детектив!

Мэт просиял, довольный моей сообразительностью.

— А твоя подруга Марлена — его новая пассия. Этот прохвост даром времени не терял.

— Только не говори, что он в самом деле приходил в редакцию искать домовитую татурскую невесту!

В темноте глаза Мэта блеснули.

— Должен сознаться, после нашей встречи на приёме я дал Мику ещё одно задание.

— Следить за мной?

— И собирать информацию. Выяснить, например, что представляет собой твоя так называемая газетная работа.

Наверное, следовало смертельно обидеться, но Мэт позаботился, чтобы мне было не до того…

— Я и представить не мог, — пробормотал он, выравнивая дыхание, — что ты увидишь меня сквозь личину, вообразишь себе тролль знает что и с досады бросишься в объятья Эла Талхара.

Вот тут я действительно обиделась. Повернулась к нему спиной и целых пять минут не откликалась на поцелуи и ласки. Ладно, не пять. Но три — точно!

— Думаю, Эл уже тогда задумал на тебе жениться, — продолжал Мэт после того, как мы окончательного помирились. — Тот приставала в клубе наверняка был подослан, а Талхар собирался предстать твоим спасителем. Классика жанра. Но я подоспел раньше, и ему пришлось повторить попытку. Я, конечно, поступил опрометчиво, засветился рядом с тобой без личины. Он наверняка заподозрил, что я подбираюсь к подпольной лаборатории…

Прежде чем отправиться на разведку, Мэт отыскал старинный план промышленного квартала. На нём между будущим клубом и будущим заводиком Эла по выпуску запчастей для колясок были показаны обширные катакомбы непонятного назначения, которые на поздних планах отсутствовали. Именно в этих катакомбах и наладили производство "успеха", связав их подземным ходом с обоими зданиями. Сырьё получали через клуб под видом напитков и закусок для бара, а готовую продукцию отправляли с завода "Оси и шестерни" в амортизаторах для колясок. Через "Кроличью нору" не распространяли. Единственный клуб в старой части города, где не было продано ни одной дозы.