Страница 8 из 18
Взлетает в небо еще одна фосфорная стрела. Она метит в наших порабощенных личей. Пронзает одного, и фиолетовое сияние разливается по земле, но не успевает сформировать печать: суккуб срубает голову проклятого лича.
А в другой части поля боя черное тело с луком падает на землю. Командира не видно. Похоже, это он выстрелил, надеясь хоть так пробить оборону вокруг наших порабощенных личей. Некромантка опять усаживается на костяной трон и прикусывает мизинец. Поймав мой взгляд, улыбается, как старой знакомой.
В грудь будто укалывает. Что смешного в этом бою?
Император, Элоранарр, Ланабет и Риэль — золотые костры их магии пылают за каменным валом. Золотые вихри поднимают и разрывают в воздухе тела. Взлетают к небу золотистые каменные клыки, поднимая на себе вестников. Только вестников это не останавливает, даже наколотые на шипы, они норовят дотянуться до Аранских. Взвиваются языки пламени. Но помимо этой мощи я вижу и то, что золотой магии все меньше — земля ее впитывает, печать между мирами ее засасывает. И скоро они окажутся без сил прямо в центре вражеской армии.
«Арен, останови родителей! У них откачивает магию, пусть отступают!» — оглядываю месиво на поле боя: Санаду с голубоглазым спасенным личем... да это же Огнад! Вот Санаду! Вытащил коллегу! Они отступили к месту обстрела из проклятого лука, о чем-то спорят над почерневшими трупами. Иссена, Бальтар и Ингар держат защиту вместе с несколькими эльфами, оборотнями, младшими вампирами. Вильгетта вливает магию в щит Иссены. Ника сжимает сковороду. На них прут вестники. И я пикирую туда!
Выдыхаю бешеное пламя на волну вестников, молясь, чтобы не задеть остальных, но пока, кажется, зацепило только зомби. Арен не ушел с линии обороны, держит ее с остальными драконами, но до родителей, кажется, дозвался: они отступают, уже перебрались через вал и отбиваются от преследующих их тварей.
Я приземляюсь рядом с костяным троном.
Огнад как раз выдирает лук у окоченевшего, скукожившегося трупа.
— Я должен попробовать! — В глазницах черепа лича-огнада пылает синий свет. — Я один такую армию не поборю!
— Идиот, у тебя жена дома! — Санаду тоже вцепляется в лук и тянет на себя. — Или заставь кого другого!
Огнад скалит зубы черепа, указывает в сторону костяным пальцем:
— Даже если мы вынудим Культ просто убить всех их личей, мы ослабим их армию. Оставшиеся личи не смогут управлять столькими зомби, это наш единственный шанс! И кого заставлять, студентов? Это после меня. Может, мне повезет, — он дергает лук из рук Санаду.
Некромантка недовольно хмурится.
Они что, хотят выстрелить? Они же умрут!
— Дурак! — Не отпуская лук, Санаду кривится, вспухшие вены наливаются тьмой. — Подумай о Клэренс!
— Я о ней и думаю! Мы должны выиграть, а у тебя не получится, ты же!..
— Богиня смерти не любит вампиров, может, мной побрезгует, я постреляю и жив останусь. — Санаду пинает его в живот и, завладев луком, разворачивается к армии Культа. Натягивает тетиву. — Или сдохну, как последний дурак.
Резко поднимается с костяного трона некромантка. Меня овевает холодом и запахом тлена. Она резко увеличивается. Ее тело исчезает в земле, точно в воде, над поверхностью остается только огромный бюст, руки и голова. Гигантка пальцем надавливает на верхушку лука в руках Санаду, и оружие упирается в землю. Растерянный Санаду, будто не видя огромную женщину, пытается поднять лук. У меня перехватывает дыхание.
— Нет, ну это нечестно! — Санаду отчаянно дергает оружие. — А как же мой героический подвиг?
Огромная рука женщины приближается к нему.
— Осторожно! — выдавливаю я.
Взгляд огромных темных глаз обращается на меня, и холод сжимает сердце, пронзает грудь в том месте, куда когда-то ударила стрела проклятого лука. Женщина игриво усмехается. Складывает большой и указательный пальцы для щелчка.
Все звуки исчезают, мир замедляется, я не могу пошевелиться.
Исполинский палец щелкает Санаду в спину, и тот отлетает на сотню метров вперед, падает в толпу зомби, культистов, вестников.
Женщина отпускает лук, тот падает. А она, уменьшаясь, всплывает над землей, пока в человеческом размере не оказывается босыми ногами над ней.
Дыхание возвращается ко мне.
«Лера, что с тобой?! — в голосе Арена звучит паника. — Что там происходит?»
«Магарет... Богиня смерти Магарет ходит в венке из позвоночника, носит... серп?» — я вспоминаю: именно серпом, ее серпом, бог вампиров Нергал угрожал богине смерти, за что получил вечное проклятие. Так это не иносказание, так в самом деле было?
«Да, а что?»
Слезы стекают по моим онемевшим щекам. Мама... мне страшно.
Хорошо еще, что я извинилась, когда чуть не задела эту «некромантку».
А Огнад, отряхнув черный балахон, берется за лук. Вздрагивает и смотрит — он смотрит на некромантку с серпом.
— Магарет, — Огнад склоняется в глубоком поклоне. — Вы еще прекраснее, чем о вас говорят. Для меня великая честь лично увидеть хозяйку моей силы. И вдвойне приятно, что на хозяйку можно любоваться.
Магарет весело прищуривается. Я пячусь. Пытаясь отдышаться.
«Лера, да что там происходит?»
— Будете ли вы столь любезны, чтобы помочь мне в моем деле? — Огнад поднимает голову. Он возвращает себе человеческий облик, улыбается богине смерти, протягивает руку. — Можно мне поцеловать вашу ладонь?
«Лера, я лечу к тебе!»
«Нет!» — Взмываю в небо, но даже с высоты десяти метров страшно смотреть, как Огнад, улыбаясь и что-то говоря, натягивает лук, а богиня смерти обнимает его со спины, скользит пальцами по его напряженной руке и что-то шепчет на ухо. Профессор Гирол действительно исполнил свою мечту, он встретился с богиней смерти, даже обнимался с ней, но профессор Огнад... он же живой, ему еще... Рано ему!
Отворачиваюсь, чтобы не видеть, как почернеет и скукожится его тело после выстрела из страшного некромантского лука, вызывающего сюда богиню смерти.
Приземлившись рядом с Иссеной, рявкаю:
— Всем в стороны!
Всю боль и тоску, весь ужас перед судьбой Огнада, перед горем миссис Клэренс я выплевываю вперед волной белого, всепоглощающего пламени. Взвивается в небо фосфорная стрела. И через миг, устремившись вниз, пронзает цель. Фиолетовая печать разливает сияние по земле, фосфорные нити связывают лича Культа с зомби, и те бросаются назад, освобождая наши ряды, оставляя лишь культистов и вестников.
— Бездна! Бездна! — орут культисты, ведь они теперь не стиснуты телами, они вдыхают полной грудью, они кричат: — Мы идем, Бездна!
А черные нити из их печатей-глаз на лбу уходят под землю, тянутся к Пат Турину!
«Арен, Заранея под землей! Она прорывается к печати между мирами!»
В толпе врагов раскручивается серый дымчатый вихрь, разлетаются в стороны тела, и помятый Санаду вылетает обратно к нам. С него капает кровь.
Кто будет следующей жертвой Магарет?
Взвивается новая стрела. И еще. И еще.
Оглядываюсь: Огнад жив. О чем-то болтает с Магарет, и она помогает ему натягивать тетиву, позволяет стрелять, не забирая жизнь. Может, он... вдруг у него получится выжить?
Стрела за стрелой уносятся в небо. Санаду приземляется перед Огнадом, стоит, не смея приблизиться. И вдруг отступает. Тоже увидел Магарет?
Еще дюжину стрел стремительно выпускает Огнад, прежде чем опустить лук и грустно улыбнуться.
Магарет тоже улыбается, что-то шепчет ему на ухо и целует в щеку. Огнада охватывает фосфорное сияние.
Он закрывает глаза. Его тело будто стекленеет, лук в его руках тоже охватывает сияние.
Магарет возвращается на трон. А стеклянно поблескивающий Огнад остается статуей на сером песке паттуринской земли.
Жуткий рев доносится со стороны армии Культа: зомби залезают на крупных вестников, подминают их под себя. Не только к личам, но и к вестникам тянутся фосфорные нити проклятия.
Это что, Огнад уговорил богиню смерти Магарет, чтобы ее проклятие действовало не только на людей?